Ланг позволил, Скотт заглянул.
– С вашего позволения? – снова спросил он у Ланга. Майк кивнул.
Скотт выудил из пакета пачку пятидесятидолларовых банкнот, вытянул одну из пачки, поднес ее к свету. Рука его дрожала так, что бумажка плескалась в ней, точно государственный флаг на ветру.
Неожиданно посерьезнев, Скотт повернулся к фермерам и прочим местным жителям и закричал:
– Банк закрывается до двух пополудни! Немедленно!
И он решительно направился к десятку своих клиентов, ошеломленных услышанным и оставшихся стоять в очереди. Скотт брал их одного за другим за руку и провожал к двери.
– Что такое, Скотт? – возмущались они. – Мы пришли за нашими деньгами.
– Возвращайтесь через пару часов, и мы обналичим ваши чеки, – отвечал Скотт. Наконец он буквальным образом вытолкал из банка последнего фермера и запер за ним дверь. После чего вздохнул, разгладил свой костюм и поспешил, протянув перед собой руку, к Лангу.
– Я – Скотт Петерсон, президент Уайт-Лейкского национального банка, – сказал он. – Чем могу служить, мистер …?
– Ланг, – сказал изрядно позабавленный увиденным Майк. – Майк Ланг.
Скотт отвел нас в свой кабинет и спросил у Майка, каких услуг ждет он от банка. Майк ответил, что хочет открыть несколько счетов, в том числе, предназначенные для персонала Вудстока зарплатный и позволяющий обналичивать чеки. Завтра утром, сказал он, сюда подъедут менеджер и бухгалтер его компании. Скотт побледнел.
– Завтра суббота, – сказал он. – А по субботам банк, разумеется, не работает.
Майк повернулся ко мне:
– Элли, в Монтичелло тоже, по-моему, есть банк, верно? До него отсюда всего минут пятнадцать езды, я не ошибаюсь?
Скотт, взволновавшись, немедля развил кипучую деятельность: сорвал с телефона трубку, набрал номер своего головного офиса и потребовал, чтобы ему дали какого-то человека – главного управляющего, решил я.
– Нет, черт возьми, это важно, – сказал он тому, кто находился на другом конце линии. – У меня здесь Тайбер из «Эль-Монако» и люди из Вудстока. Им нужно открыть несколько счетов, а систему платежей они хотят обговорить завтра. Да знаю я, что завтра суббота, осел. У них с собой двести пятьдесят тысяч наличными, это начальный вклад. Да, «Эль-Монако». Какой еще банкрот? Этот человек пришел сюда
Положив трубку, Скотт обратился к Майку с елейным вопросом:
– Вы представляете какую-то корпорацию? Откуда у вас эти наличные? То есть, каков источник происхождения ваших замечательных наличных?
Майк ответил ему обворожительной улыбкой, а затем спросил у меня:
– Скажи, Элли, это ведь тот самый банк, который грозится отобрать у тебя «Эль-Монако»?
– Отобрать? – встревожено залопотал Скотт. – Отобрать? Нет-нет-нет. Мы и не думали никогда отбирать «Эль-Монако». Мы с ним ведем дела вот уже двадцать лет. Мы же соседи, мистер Ланг. Видите ту картину в вестибюле? Банк купил ее на первом ежегодном Фестивале музыки и искусства в Уайт-Лейке, который проводится в «Эль-Монако».
Тут зазвонил телефон, и Скотт бросился к нему так, точно тот был спасательным кругом. Он снял трубку, помолчал, слушая.
– О да, – ответил он в трубку и снова замолчал. – Хорошо, – наконец, сказал он. – Хорошо, хорошо, хорошо. Спасибо. Я ему скажу. Да, они приедут сюда и оформят все счета, какие им потребуются. Я обо всем позабочусь.
Скотт положил трубку и, сияя, повернулся к Майку Лангу.
– Хорошие новости, мистер Ланг, – сказал он. – Мы с вами встретимся здесь завтра и позаботимся об удовлетворении всех ваших нужд. А сейчас, если вы будете любезны подписать несколько типовых документов, мы начнем с того, что положим ваши деньги на банковский счет.
Вручив Майку документы, которые
