как мы искали досье на обслуживающий персонал? Ты же смотрел как баран на новые ворота: не знал даже, на каком этаже справочный отдел.
— И ты заметила? — изумился Адам.
— Но я заметила также, что у тебя подлинный талант в этой области. Когда я в то утро читала отчеты о том, как ты повел дело, чтобы предотвратить забастовку, стало ясно, что действовал ты наилучшим образом. Может, Питер и силой заставил тебя влезть в это, но у тебя врожденный талант в области разрешения производственных споров. Я лишь постаралась приложить руку к тому, чтоб... малость... подтолкнуть тебя...
— Что ты говоришь... подтолкнуть меня? — с нескрываемым удивлением проговорил Адам. — Так все эти извинения, что ты, дескать, не желаешь совать нос не в свое дело, что я, мол, эксперт, — это все вздор, и ты просто развлекалась за мой счет?
— Ну нет. Это уж ты слишком, — перебила она его. — Если и развлекалась, то... капельку. Но, по правде сказать, мне ужасно хотелось, чтобы ты увидел, как высоко я ставлю твои способности. Ты действительно прирожденный работник. И это ведь здорово, разве не так?
Нельзя сказать, чтобы Адам мгновенно отреагировал. Прошло секунд пять, прежде чем он заключил ее в свои объятия.
— А уж это как здорово! — уверял он Лауру, расстегивая молнию на ее платье.
Прохладный ветерок обвевал ее разгоряченные плечи, нежные горячие руки ласкали ее обнаженную спину. Пальцы Лауры сами собой потянулись к его волосам, губы нашептывали ему на ухо:
— О, Адам, я люблю тебя!
Он гладил ее по спине, не отрывая от нее глаз. Как страстно его тянуло к Лауре! И сколь же желанна она оказалась. Он был до глубины души тронут ее нежностью, ласковостью и преданностью. Глядя на нее во все глаза, вдыхая аромат ее тела, он чувствовал, как весь начинает пылать от страсти.
Что же его останавливало? Более желанной женщины, чем Лаура, он давно не знал. Не знал никогда. Она готова, она ждет, она вся тянется к нему. Что же мешает ему высвободить ее из одежд, поднять ее, отнести на кровать и предаться безумной любви?
— Лаура! — Он взял ее за руки, всячески стараясь не смотреть на белоснежные плечи, с которых соскользнуло расстегнутое платье.
Адам отпустил ее пальцы и резко поднялся. На его лице отразилась мучительная борьба.
Лаура с беспокойством посмотрела на него.
— Тебе плохо? Ты заболел, Адам? У тебя какой-то приступ?
Именно так, подумал он. Лучше не скажешь. Приступ. Приступ совести.
— Мне нужно, — пролепетал он, — на свежий воздух.
— На свежий воздух! — Лаура вскочила. — Я с тобой.
— Нет-нет. Ради всего святого, не надо. Останься здесь. Со мной все в порядке. — Говоря это, Адам поспешно бросился к двери, схватил на бегу плащ — и был таков.
Лаура уставилась на захлопнувшуюся дверь, буквально лишившись дара речи.
Что случаюсь? Как это понимать? Он отверг тебя? Ты вызваешь у него отвращение? Неужели это оттого, что ты призналась в своих чувствах?
Прошло минут десять, зазвонил телефон. Лаура не знала, брать ли трубку. Ведь это номер Питера. Вдруг звонят ему? После некоторого колебания она наконец потянулась к телефону:
— Алло...
— Лаура!
— Адам, что с тобой?
— Ничего. Я в порядке.
— Где ты?
— Лаура, послушай. Я хочу тебе кое-что сказать. Если говорить начистоту, ты единственная красивая и желанная женщина на свете, от которой я вот так улизнул.
— О, Адам, — взывала к нему Лаура, — где ты?
— Это не имеет значения, милая Лаура. Важно то, что...
— Да-да, Адам. Ради всего святого, скажи мне, что важно. Только с чувством, с толком, с расстановкой. Чтобы я все поняла.
— Да-да, дорогая. Я все расскажу. Дело в том, Лаура, что я... что ты мне... не безразлична...
Лаура с осторожностью положила трубку на стол, быстренько натянула платье и побежала к двери. В коридоре рядом с лифтом висел внутренний телефон. Лаура сорвала трубку и набрала номер регистрационного бюро внизу.
— Скажите, пожалуйста, Адам Форчэн у вас регистрировался?
— Да. Только что. Он в восемьсот третьем номере.
— ...рыцарское отношение к женщине, для которой длительная связь столь же малопривлекательна, как и для меня...
В дверь Адамова номера постучали.
— Минутку, Лаура. Кто-то стучит.
Недоумевая, кого это несет, Адам открыл дверь.
Перед ним стояла Лаура — босая, с растрепанными волосами и пылающим лицом.
Адам обернулся к телефону.
— Ты... ты... не слушала?
Лаура хитро улыбалась и медленно качала головой.
— Придется тебе все рассказать сначала, — промолвила она, переступая порог комнаты. — Потом. — И она закрыла за собой дверь.
В следующий момент она оказалась уже в его объятиях. Поцелуй, несмотря на все благие намерения Адама, был не джентльменским, а неистовым, страстным, бесконечным. Когда Адам оторвался от Лауры и посмотрел на нее, она выглядела явно возбужденной и столь же явно ошеломленной.
Первое, что ей пришло на ум, — это что Адам сейчас вновь улетучится. Но нет, он стоял перед ней и покачивал головой.
— Может, это и безумие, но у меня такое чувство, будто мы знаем друг друга давным-давно и очень близко. — Он не отрывал от нее взгляда. — Будто мы были любовниками в прошлой жизни.
Слабая улыбка заиграла на Лауриных губах.
— Да-да! У меня точно такое же чувство. Были любовниками в прошлой жизни...
Это было чистое безумие. Все это время ей казалось, что она контролирует происходящее. И только сейчас — когда Адам медленно, с нарочитым спокойствием снова расстегивал молнию на ее платье — она осознала, как давно ждала этого момента; мучительно жаждала почувствовать, как Адам пробуждает в ней страсть. Любовники в прошлой жизни. Да, Адам... да!
— О да! — повторяла она громко, пока губы Адама касались ее щек и пробирались к впадинке под ухом. Каждая клеточка ее тела наполнялась желанием.
Адам отстранился от Лауры и с любовью оглядел ее.
— Помнишь мое обещание в тот первый вечер, когда я сказал, что не прикоснусь к тебе пальцем?
— Помню, — с улыбкой ответила она.
— И что, если прикоснусь, ты можешь уйти, забрав все платья с седьмого этажа?
Она кивнула, и глаза ее заблестели.
— Тебе упаковать их в коробки или сумки?
Медленно, не отрывая от него глаз, она сделала движение плечами, и расстегнутое платье соскользнуло на розовато-лиловый ковер на полу.
— Ни то, ни другое. Иногда слишком много одежды только мешает.
Глаза Адама пожирали Лауру, оставшуюся в кружевном бюстгальтере и коротенькой нижней юбочке. Она была сейчас словно с яркой рекламы дамского нижнего белья — обольстительная, невероятно прекрасная фантазия, вдруг явившаяся во плоти. Ему на секунду даже стало страшно прикоснуться к ней: вдруг это и в самом деле не реальное человеческое существо, а плод его воображения?
