Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Выступление Ф. Заутера, защитника Б. фон Шираха 223

Выступление Р. Серватиуеа, защитника Ф. Заукеля 231

Выступление Ф. Экснера, защитника А. Иодля 241

Выступпение Э. Кубушока, защитника Ф. фон Папена 251

Выступпение Г. Штейнбауэра, защитника А. Зейсс-Инкварта 259

Выступпение Г. Флекснера, защитника А. Шпеера 269

Выступление О. Людингхаузена, защитника К. фон Нейрата 278

Выступление Г. Фрица, защитника Г. Фриче 286

Выступление Ф. Бергольда, защитника М. Бормана 289

Выступление О. ШТАМЕРА, защитника подсудимого Германа Вильгельма Геринга

[Стенограмма заседаний Международного военного трибунале от 4 и 5 июля 1946 г.]

Господин председатель, господа судьи!

Этот процесс, имеющий такие масштабы, такое историческое и политическое значение и такое значение для становления норм права, каких еще не знала история права, этот процесс, имеющий значение не только для присутствующих здесь в зале подсудимых, но и для всего немецкого народа, вступает в новую фазу. Слово имеет защита.

Положение защитника на этом процессе особенно затруднительно, ибо слишком неравно соотношение сил обвинения и защиты.

Обвинение имело возможность за несколько месяцев до начала процесса с большим аппаратом опытных сотрудников обследовать все учреждения и архивы внутри страны и за границей, допросить по всем вопросам свидетелей. Таким образом, обвинение было в состоянии представить Трибуналу огромное количество документов.

Трудность положения защиты усугубляется еще и тем, что англо-американским процессуальным нормам, которыми руководствуется Суд и стороны на этом процессе, чужда одна из норм немецкого уголовного права, по которой обвинение обязано доставлять и представлять доказательства, говорящие в пользу подсудимого.

Председатель: Доктор Штамер, я хотел бы сказать Вам, что заявление, которое Вы только что сделали, совершенно неправильно. В Англии вообще не существует кодекса судебной процедуры по уголовным делам, но во всем мире, как и на этом процессе, принято, чтобы обвинение сообщало защите о всех добытых обвинением документах, а также об имеющихся свидетелях, говорящих в пользу обвиняемых, поэтому Ваше заявление совершенно не соответствует действительности. Обвинение на настоящем процессе, придерживаясь этого правила, сообщило защите о всех документах или свидетелях, имеющихся в его распоряжении, которые были бы полезны защите. Было уже несколько случаев, когда обвинение сообщало защите о полученных обвинением документах, которые, как ему казалось, могли быть полезны защите.

Все или почти все документы, представленные защитой на этом процессе, были получены обвинением с большим трудом. Были произведены расследования по всей Германии и, я могу даже сказать, почти по всему миру с тем, чтобы помочь защитникам осуществлять их задачу на данном процессе.

Штамер: Я благодарю Вас за Ваши разъяснения, господин председатель.

После оглашения Обвинительного заключения рейхсмаршал Геринг на вопрос господина председателя, считает ли он себя виновным, ответил: «Нет, я не признаю себя виновным в духе предъявленных мне обвинений».

Это заявление подсудимого обязывает нас рассмотреть все пункты обвинения, выдвинутые в Обвинительном заключении. Подсудимый лично дал уже объяснения по многим важным для его защиты вопросам во время его допроса. Он подробно изложил свои соображения по поводу политических и военных событий и при этом детально осветил мотивы своих действий, а также возникновение и ход событий.

Я благодарен Высокому суду за то, что подсудимому было разрешено сообщить об этих событиях в полном объеме, как он их видел, воспринимал и переживал. Ибо именно непосредственное личное описание, и только оно, дает возможность понять действительные внутренние мотивы подсудимого и составить правильное представление о его личности. Такое знание личности необходимо, если Трибунал хочет принять решение, которое не только отвечало бы формальным требованиям права, но и было бы справедливым при учете индивидуальных особенностей лица, совершившего инкриминируемые действия.

После того, как подробные показания подсудимого были заслушаны Трибуналом, я не считаю нужным заниматься каждым вопросом, по которому подсудимый уже дал необходимые объяснения...

Для правильного понимания всех тяжких преступлений и заблуждений, на которых здесь строится обвинение, необходимо осветить и исторический фон... Средневековые проповедники первыми сделали попытку подчинить войну правовым принципам. До этого войну всегда воспринимали только как естественное явление, такое, как, например, болезнь или непогода. Часто войну почитали даже как суд божий. Такие люди, как святой Августин и Фома Акаинский, выступили против этой точки зрения и учили делать различие между войнами справедливыми и несправедливыми. Дальнейшим развитием устои средневекового порядка были поколеблены... и государство, не признавая над собой никакой власти, по своему усмотрению завоевывало себе жизненное пространство на этой земле и делало это до тех пор, пока более сильная воля другого народа не устанавливала для него естественных преград...

Упоминавшаяся здесь обвинением теория деликта войны Гуго Гроция не имела успеха потому, что она противоречила динамике того времени. Она только представляла собой попытку сохранить вышеупомянутое христианское представление о войне, придавая ему светское обоснование.

С того времени мир волнует вопрос об истинном праве. Все социальные теории являются лишь попыткой разрешения этого вопроса. Люди снова ищут безопасности и порядка после того, как их слишком уж разочаровала обратная сторона чрезмерной свободы.

Державы-победительницы надеются приблизиться к решению проблемы мирового порядка, создавая дистанцию между собой и побежденными путем коллективного обвинения и осуждения национал- социалистов как преступников.

Но откуда они хотят взять масштабы, с которыми можно было бы подойти к разрешению вопроса о том, что справедливо и что несправедливо в правовом отношении? На действовавших до сих пор нормах международного права нет необходимости останавливаться. Я не буду возражать и против того, что на основании Устава был создан особый Трибунал. Но я решительно должен возразить против применения этого Устава в той части, где им создаются существенно новые формы права, угрожающие наказанием за действия, которые в период их совершения не считались преступными, по крайней мере, в смысле индивидуальной ответственности.

Можно ли ожидать, что установленные в соответствии с этим наказания будут признаны справедливыми, если преступник не мог знать о возможности применения их, так как в то время они не угрожали ему и он считал свои действия справедливыми? Разве может здесь помочь ссылка на закон нравственности, если этот закон нужно еще отыскать? Судья Джексон, правда, считает, что нацистское правительство с самого начала не являлось представительным правительством законного государства, преследующего законные цели, стоящие перед ним как перед членом международного сообщества. Только исходя из этого, вообще можно понять обвинение в заговоре, которого я коснусь позже... Действительно, это обвинение, как и вся аргументация судьи Джексона, намного опережают время, ибо общепризнанных масштабов, с которыми независимо от позитивного международного права можно было бы подойти к определению законности государств и их целей, вообще не существовало так же, как не существовало и международного сообщества как такового. Все доводы о законности своих собственных и незаконности чужих притязаний помогали образованию политических группировок в такой же степени, как и попытки заклеймить своих политических противников как нарушителей мира. Во всяком случае они не привели к созданию новых норм права.

Судья Джексон справедливо сказал, что побежденные находятся во власти победителей и последние могли поступать с побежденными по своему усмотрению. Но, сказал он, огульное наказание без