Функ был особенно удручен, когда 10 ноября 1938 г. в Берлине стал свидетелем ужасных опустошений в еврейских домах и магазинах и когда одно за другим стали поступать сообщения, которые вновь все время подтверждали, что Геббельс и его клика, используя возмущение народа по поводу убийства евреями немецкого дипломата в Париже, организовали такие еврейские погромы по всей Германии, которые привели не только к уничтожению еврейского имущества, но и к убийству большого числа евреев, и к преследованию многих тысяч ни в чем не повинных сограждан...
Мы не должны упускать из виду того, что при проведении всех этих мероприятий Функ действовал лишь в качестве министра экономики, то есть как чиновник, который давал лишь распоряжения, относящиеся к выполнению приказа, изданного по указанию Гитлера Герингом, как уполномоченным по четырехлетнему плану. При этом Функ действовал не по своей воле точно так же, как, например, имперский министр финансов граф Шверин фон Крозигк, который в тот же период должен был издать распоряжение относительно выполнения приказа об уплате евреями выкупа в миллиард рейхсмарок, или как имперский министр юстиции и имперский министр внутренних Дел, которые также издавали аналогичные распоряжения в своей области.
Господа судьи, является ли служебный приказ начальника обстоятельством, исключающим ответственность для лиц, выполнявших их?
В связи с этим правовым вопросом я должен высказать следующие принципиальные соображения.
Естественное восприятие права подсказывает нам, что всякий гражданин государства, а также чиновник и даже солдат в том случае не может ссылаться в свое оправдание на выполнение им служебного приказа, если приказ предписывает совершение явно противозаконных действий, особенно преступления, и если подчиненный по существу дела и при учете всей совокупности обстоятельств сознает или должен сознавать, что служебный приказ начальства противоречит существующему правопорядку. Если имеется эта последняя предпосылка, то есть если приказ начальника явно противоречит существующему праву, то в таком случае правильно, если подчиненному не будет предоставлено право ссылаться в свое оправдание на служебный приказ начальника и утверждать, что он лишь выполнял его. В этом отношении данное положение Устава Трибунала, собственно говоря, не содержит в себе по существу ничего нового, а является подтверждением и дальнейшим развитием правовых принципов, которые, хотя и в различном объеме, уже нашли признаке в уголовном праве большинства современных цивилизованных государств. Правда, при этом будет весьма уместна известная осторожность, ибо, с другой стороны, господа судьи, нельзя забывать, что повиновение приказам начальника, а не только закону, является основой любого государственного управления во всех странах и останется ею в дальнейшем для того, чтобы было обеспечено правильное функционирование государственного административного аппарата и что весьма опасным было бы предоставить на усмотрение самого чиновника вопрос о том, должен ли он соблюдать данную им присягу на верность.
Однако, господа судьи, в данном случае речь идет о другом. Здесь речь идет о повиновении граждан государства, и в особенности чиновника, которым был тогда Функ, закону государства, который согласно конституционным положениям данного государства издан правомерно...
Эти правовые вопросы должен разрешить сам суд. В свою защиту Функ может, однако, указать на тот факт, что именно ему в силу его мировоззрения и всего прошлого, безусловно, было очень трудно издавать распоряжения по проведению таких законов в жизнь, хотя он и думал, что при этом исполняет только свой долг как чиновник...
Если Функ во время допроса 22 октября 1945 г. заявил американскому офицеру: «Я виновен», то здесь совсем не следует выяснять, имел ли подсудимый в виду уголовную или лишь моральную вину, которую он усматривал в том, что остался на своем посту, который обязывал его проводить в жизнь законы, противоречащие его собственному мировоззрению...
Таким образом, господа судьи, сознание своей обязанности, с одной стороны, и человеческие чувства — с другой, были теми факторами, которые удерживали подсудимого на его посту и поставили его в такое положение, которое сейчас ставится ему в вину как преступный образ действий.
Сейчас, господа судьи, я перехожу к последней главе, которая в моей защитительной речи носит название «Золотые вклады СС имперскому банку и концентрационные лагеря».
Действительно, особой трагедией в жизни подсудимого Функа было то, что он не только в 1938 году был принужден судьбой издавать распоряжения по проведению в жизнь законов, которые он внутренне осуждал и отрицал, как никто другой, но также и то, что в 1942 году он еще раз особенно ужасным образом оказался связан с преследованием евреев; я имею в виду вклады СС в имперском банке, то есть дело, по которому здесь был показан фильм, демонстрирующий стальные сейфы филиала имперского банка во Франкфурте, и были заслушаны два свидетеля: вице-президент Эмиль Пуль и советник имперского банка Альберт Томе.
По поводу этого дела подсудимый Функ был допрошен на предварительном следствии 4 июня 1945 г. Правда, тогда он ничего не мог сказать о подробностях и заявил, что этим делом он занимался всего несколько раз и непродолжительное время и не придал ему никакого значения. Это было также одной из причин, почему он первое время не мог подробнее припомнить обстоятельств данного дела... Во всяком случае, Функ должен был считаться с тем, что об этом будут говорить на процессе во время перекрестного допроса. Так и произошло: 7 мая 1946 г. об этом говорил представитель американского обвинения, причем он представил письменные показания свидетеля Эмиля Пуля, в которых, как известно, Пуль вначале обвинял подсудимого Функа...
Действительно, в свое время, как припомнил подсудимый после допроса Пуля, рейхсфюрер СС Гиммлер обратился к нему, Функу, однажды с вопросом, нельзя ли хранить в сейфах имперского банка ценности, конфискованные СС на Востоке1
На этот вопрос Гиммлера Функ ответил утвердительно и сказал, что Гиммлер может кому-либо поручить обсудить и урегулировать это дело с вице-президентом Рулем.
Гиммлер в то время заявил Функу, что это может сделать его группенфюрер Поль, который свяжется с вице-президентом Пулем. Мне кажется, что это было все, о чем Функ говорил в 1942 году с имперским руководителем СС Гиммлером и о чем он при случае сообщил своему вице-президенту Пулю, так как Пуль фактически вел дела имперского банка и этот вопрос входил в его компетенцию.
Существенным во всем деле является вопрос, знал ли или видел ли Функ, что среди поставляемых СС вещей в большом количестве, которое бросалось бы в глаза, находились также золотые оправы очков, золотые зубы и тому подобные предметы, попавшие в руки СС не на основе законной конфискации, а преступным путем.
Функ не знал ни о размерах, которые постепенно принимали вклады СС, ни о том, что среди фонда имелись украшения, жемчуг и драгоценные камни, оправы от очков и золотые зубы... Он только один раз по просьбе вице-президента Пуля обратился с вопросом к рейхсфюреру СС Гиммлеру — это была вторая беседа с Гиммлером — о том, могут ли быть реализованы ценности СС, хранившиеся в имперском банке, то есть реализованы в законном торговом порядке. Гиммлер разрешил это сделать, и Функ сообщил своему вице- президенту Пулю...
От многочисленного персонала имперского банка не скрывали того, о каких вещах здесь шла речь. Наоборот, личный персонал имперского банка получил от Пуля задание сортировать X поступавшие драгоценные вещи и оценивать их в ломбарде; десятки чиновников имперского банка, регулярно ходившие в хранилище, могли видеть там отдельные вещи, а главная имперская W касса, как обычно совершенно открыто, вместе с имперским министерством финансов оценивала золотые вещи.
Я прихожу к выводу: хотя имперский банк и производил расчеты по счетам империи, где фигурировали вещи, которые добывались преступными действиями СС, но Функ все же об этом ничего не знал, следовательно, не может быть за это привлечен к ответственности в уголовном порядке.
То же самое, господа судьи, относится к кредитам имперского банка, выдаваемым предприятиям СС.
Господа судьи! В этой связи кажется необходимым остановиться еще на вопросе о том, посещал ли когда-либо Функ концентрационные лагеря. Допрошенный здесь свидетель доктор Блаха заявил, что Функ в первой половине 1944 года один раз посетил Дахау. Визит имел место тотчас же после одного совещания с министром финансов, в котором участвовал Функ и которое происходило в Берхтесгадене или в другом
