Теперь сиди смирно.
Гейл стала обрабатывать ссадину. Стэн вздрогнул от прикосновения тампона, смоченного йодом, и молодая женщина сама как бы ощутила сильное жжение, которое испытывал он.
— Извини, — тихо произнесла она. — Я сама чувствую кошмарную вину за то, что все так случилось.
Стэн заворожено следил за движением ее рук. Когда она рядом, боль — это последнее, о чем он мог думать.
Почувствовав на себе его взгляд, Гейл слегка улыбнулась.
— Ты всегда был храбрым, я училась бесстрашию именно у тебя.
— Да уж. Помню, как ты лазила по крышам. Твой отец и не подозревал об этом.
Стэн попытался сосредоточиться на чем-нибудь, кроме ощущений от прикосновения ее ласковых пальцев. Медового оттенка локон упал ей на глаза, и захотелось встать, отвести его за ухо и… Только убрать, и ничего больше. Не стоит даже фантазировать на подобные темы. Он взрослый мужчина, а не глупый влюбленный юнец. Сколько можно напоминать себе об этом?
Гейл оглянулась на близнецов, игравших в соседней комнате.
— Они тоже поглядывают на крышу. Им кажется, что там гораздо интереснее, чем на земле. Просто у них еще сил маловато. Думаю, что первой там окажется Ли Энн. Она командир, а Риччи ее подчиненный.
— Так что сегодняшнюю вылазку я могу считать лишь легкой разминкой. Основная работа еще впереди. Но хорошо хоть, что на крышах нет сучков, как на деревьях…
Стэн наблюдал, как Гейл накладывает на раны марлю, пропитанную антисептиком. Женщина его мечты, стояла сейчас так близко, что чувствовался ее запах: нежный, опьяняющий…
— И надолго ты вернулась? — спросил он опять, нарушив данное себе обещание не задавать этот вопрос.
Гейл взглянула на него. Уж не хочет ли Стэнли Сайзмур, чтобы она задержалась здесь?
— Вообще-то подумываю обосноваться в Хартлпуле.
— Ты?
Хотя подобный намек он уже слышал сегодня, в него трудно было поверить.
— Я помню, как когда-то одна юная леди заявила, что больше не вернется сюда.
Гейл вздохнула. Если бы она могла обратить время вспять, то многое из того, что было ею сказано и сделано, она бы никогда не произнесла и не сделала. Но какой смысл оплакивать прошлое? Его ведь не вернешь. Только настоящее и будущее сейчас в ее руках.
— В свое время я совершила много ошибок, — вздохнула она и, посмотрев на его руку, сказала — Еще чуть-чуть, и пришлось бы накладывать швы.
— Ерунда! — отмахнулся он. На мне все быстро заживает.
Она бинтовала так ловко и быстро, что ссадина почти не давала о себе знать. А, закончив, предупредила:
— Снимать повязку будет больно. По-моему, лучше сделать это в клинике, чтоб не повредить нежную новую кожу. А то ты рванешь сразу…
— Да, уж лучше иногда рвануть, — иронично сказал он.
— Послушай, Стэнли, то есть Стэн…
Трудно было понять, к кому она хочет обратиться: к мальчишке, от которого когда-то отвернулась, или к мужчине, сидящему сейчас перед ней. А может, просто смеется над ним, путая имена?
— Где ты научилась так бинтовать? — перебил он ее.
Гейл указала на, близнецов.
— Большая практика. Я продезинфицировала и перевязала множество ссадин, царапин и порезов.
Да, с детьми забот хватало. Бывали дни, когда ей доводилось спать всего лишь по три часа. Иногда она сама удивлялась, что справляется, но уже не могла представить себе, как можно жить по-другому.
Стэн покачал головой.
— Гейл, у меня всего лишь ссадина, а не пулевое ранение. На людей после операций по пересадке сердца и то расходуют меньше бинтов.
Она фыркнула, вспомнив, как они любили подшучивать друг над другом в старые добрые времена.
— Где это ты видел, как делают операции по пересадке сердца?
— В образовательной программе по телевизору, — небрежно отмахнулся Стэн.
Он хотел перевести разговор с себя и своих царапин обратно на Гейл.
— Так ты мне не ответила. Какие у тебя планы?
— Хочу открыть детский сад. Но сначала мне нужно получить лицензию в мэрии, в отделе образования. Так что придется послушать несколько лекций, а потом сдать экзамен.
Если среди слушателей будут мужчины, все они сразу же влюбятся в нее, подумал Стэн, а вслух сказал:
— Благородно с твоей стороны.
— Да нет, я только из практических соображений… На жизнь заработаю, и близнецы будут под присмотром. — Смущенная похвалой, которую не заслужила, Гейл пожала плечами и, добавила: — Я стала более практичной с тех пор, как ты видел меня в последний раз. Материнство сделало меня такой.
— Но, похоже, отцовство не произвело подобного эффекта на Роджера, — начал было говорить Стэн и осекся, спохватившись. — Извини, это удар ниже пояса.
— Ничего. Зато метко подмечено. — Странно, но ей было совершенно все равно, что бы там ни говорили о ее муже. Просто в ней все к этому человеку давно перегорело. Она грустно улыбнулась и добавила: — У нас с Роджером не осталось никаких чувств друг к другу. Это был тихий мирный развод по обоюдному согласию.
Ее голос звучал ровно и вроде бы даже весело. Но Стэн понимал, как тяжело может быть у нее на душе. Потому что нельзя отдать человеку свое сердце, последовать за ним на край света и вдруг, в одночасье, забыть обо всех своих чувствах к нему.
— Он заботится о детях?
— Нет. Нам от него ничего не надо. Обойдемся! — гордо ответила Гейл и, увидев удивленно изогнувшуюся бровь Стэна, уточнила: — Я сама не хочу…
— С глаз долой, из сердца вон?
— Просто алименты означали бы мою зависимость от него. А я способна сама зарабатывать на детей и на себя.
Он изучал ее несколько мгновений, удивляясь произошедшей перемене. Прежняя Гейл непременно захотела бы отомстить, и выплаты на детей, которые должен был по закону делать разведенный отец, оказались бы идеальным вариантом для этого.
— А ты повзрослела.
— По-моему, уже пора.
Отнеся аптечку с медикаментами в ванную комнату, Гейл быстро вернулась.
— Так, а теперь снимай рубашку.
Уже собравшийся уходить, Стэн замер.
— Что?
— Снимай рубашку.
Как бы подчеркивая, что не оговорилась, Гейл стала расстегивать пуговицы у него на груди.
— Зачем?
— Если сразу не застирать, кровь въестся, и пятно останется навсегда. Здесь, вот здесь и еще тут. — Гейл указала на красные пятна, выступившие на синем материале. Странно, как это он до их пор не обратил на это внимания? — Если не хочешь выкинуть хорошую рубашку, снимай, я ею займусь.
Стэн не пошевелился. Обычно граждане так сильно не заботятся о пришедших к ним на помощь полицейских.
— Майлз не любит, когда его подчиненные возвращаются с заданий полуголые.
