будущим.
Пытался представить, что должен сделать в тот или иной момент, но тут же отсеивал все пришедшие идеи. Каждая из них могла сделать лишь хуже. Не было даже минимальных гарантий, что станет лучше. Конечно, можно было просто отказаться от встречи с Саней, когда получу записку от него. Но теперь уже я этого не хотел. Слишком глубоко погрузился в дела помнящих, чтобы позволить организации контролировать их жизни. Контролировать мою жизнь.
Часовая прогулка ни к чему не привела. Я лишь отметил, что город почти не изменился за два года. Лишь некоторые здания, которые в моём времени уже заселили жильцы, сейчас только начинали строить. И несколько магазинов поменяли вывеску на более яркую. В остальном всё те же улицы, парки, аллеи.
Что мне делать? Что изменить, чтобы вернуться в лучшее настоящее?
Я думал о том, что у меня в запасе ещё четырнадцать дней, и осознавал, что большинство из них мне не понадобятся.
Хотел встретиться с Дашей, чтобы за два года наши чувства стали лишь крепче и глупые фразы не разрушили их, но понял, что знакомство сейчас может даже не завязаться. Может быть, для того, чтобы она меня полюбила, нужно помочь её сестре? Наверное, Саня был прав. Всё должно быть так, как есть, и незачем это менять. Незачем преобразовывать прошлое, нужно работать над настоящим. Иначе всё может пойти далеко не так, как ты хочешь, и не раз успеешь пожалеть, что решился что-то менять.
Я вернулся домой и занялся повседневными делами. Решил отвлечься от мыслей об изменении настоящего. Сегодня уже ничего дельного не придумаю. Как писатель, который пытается придумать сюжет для нового рассказа. Чем больше он мучает мозг, чем дольше выдавливает из себя, тем менее интересной и живой получается идея. Да не только писатели. Большая часть идей и решений появляется из воздуха, из услышанного на улице слова, из увиденного события, из прочитанной книги или увиденного сна. Всё остальное — развитие рождённой идеи. Рождается мгновенно, развивается — неимоверно долго.
Я решил дать отсрочку голове и дождаться зарождения идеи. Не забывать о настоящем, но и не мучить себя им.
— Уезжаем? — спросил Миша у Лины, когда Алексей отключился. — Скоро могут объявиться пресекающие. Мы, конечно, постарались уйти, но сама знаешь… Не нужно очередной стычки с ними.
— Да, сейчас поедем, — ответила девушка, — парень должен очнуться часов через пятнадцать. Если изменит прошлое — хорошо. Если нет, есть запасной план, — с этими словами, она несколько раз сложила лист бумаги пополам и положила его в карман джинсов Лёши. — Идём, — обратилась она к мужчине, покидая больничный кабинет.
— Что там? — спросил Миша.
— Интересная история. Парень должен это прочитать. Сюжет волнует и интригует, — усмехнулась Лина.
Сутки прошли, а идея не подвернулась. Так можно было и весь отведённый срок прождать. А ждать я не любил. И тем более ничего не делая, уповая на случай или на другого человека.
Я сел за стол и записал на листочке то, что хотел изменить:
Смерть Сани
Обида Даши
Стёртые воспоминания родителей
Несколько минут разглядывал эти записи, перебирая в голове варианты действий. Ничего дельного не приходило в голову. Казалось, что нельзя изменить хотя бы два фактора в лучшую сторону.
Как убедить Саню не ехать к банку, если сам в это время находишься за решёткой? Можно, конечно, написать записку, чтобы её получил я из прошлого, как только разум вернётся на место. Правда, таким образом можно исправить лишь отношения с Дашей. Да и кто сказал, что прочитав записку, я не забуду о ней через два года? Забуду и даже раньше.
Взгляд ещё раз пробежался по записанным фразам. Размашистый почерк. Все говорили, что он неразборчив, но я без особых проблем мог прочитать написанное. Хотя, бывало, встречал людей, которые не могли разобрать то, что наскребли сами.
Рядом с фразами о том, что нужно изменить, записал события, которые позволили им произойти. После долгих раздумий и сомнений, получилось следующее:
Смерть Сани — Из-за того, что убил насильника, попытался стать героем.
Обида Даши — Из-за того, что сказал в интервью об отсутствии любимой.
Стёртые воспоминания родителей — из-за того, что уехал из города.
Можно было просто не уезжать из города.
Я вновь задумался о том, что мог бы проигнорировать записку. Но нет. Обещал помочь помнящим. И даже не это обещание останавливало меня. Скорее нежелание позволить пресекающим контролировать жизни. Мешать жить мне. Судьбы других помнящих, не зависящие от организации, были лишь в качестве приятного приложения к тому, что я буду решать, как поступать сам. Без вмешательства пресекающих.
Я посмотрел на записи ещё раз и, зачеркнув второе событие, написал чуть выше:
Смерть Сани — Из-за того, что убил насильника, попытался стать героем.
Из-за того, что убил насильника, произошло интервью
Обида Даши — Из-за того, что сказал в интервью об отсутствии любимой.
Стёртые воспоминания родителей — из-за того, что уехал из города.
Хотя, если бы не было интервью, если бы в каждых новостях не рассказывали обо мне, Даша бы не узнала, куда я пропал на столь долгий срок. Могла бы обидеться на то, что я исчез из её жизни.
Почему всё так сложно?..
Третий пункт исправить было невозможно. Значит, нужно заняться первыми двумя. Как не допустить смерти Сани и не обидеть Дашу? Идей не было… Совсем…
Казалось, что за отведённые мне пятнадцать дней я сойду с ума.
Отложил листок в сторону.
Если я не убью мужчину через два года, тогда Саня не умрёт в банке, а Даша не увидит интервью. Может быть, удастся после помириться из-за того, что я пропал.
Я решил написать записку самому себе. Записку, которая должна врезаться в память, чтобы я и через два года помнил — нельзя убивать насильника.
Идея пришла довольно скоро. Я начал печатать в электронном документе слова, которые не давали мне покоя целый год:
'Ты же хочешь, чтобы я была счастлива?'
Рано или поздно ты услышишь эти слова от самого дорогого человека. Ты долго не сможешь забыть их. Считай это доказательством того, что написанное ниже — не шутка. Ты должен знать, что в твоей жизни появится человек ещё более дорогой, чем она. И чтобы не потерять его, ты не…
Я прекратил набирать текст. В соседней комнате раздался мерное потрескивание.
— Ваня? — окликнул я брата.
Никто не ответил. Треск не прекращался, к нему присоединились щелчки и странный шорох, от которого мурашки бежали по коже. Мне показалось, что я слышу среди этого шума чьи-то голоса. Знакомые голоса. Саня? Или Ксюша? Они сводили с ума.
Через несколько секунд из коридора в комнату влетел шар, от которого исходили электрический
