Веревку на руках Каткова разрезал Артист аккурат перед тем, как придать подполковнику ускорение каблуком. Так что дальнейшее зависело только от подполковника.
Но я вылетел следом.
Разумеется, советов он моих не слушал. Кольцо дернул рано, ноги держал врозь, как не приведи господи. Поэтому нас и снесло черт-те куда, и ногу он вывихнул, и всю физиономию ободрал. Как мы с ним добирались до Москвы и чего мне это стоило — в смысле нервов, потому что деньги как раз были его, — мне вспоминать тошно.
Вроде поноса на гауптвахте. Надоел мне Каток за эти сутки хуже горькой редьки, и, если в не крайняя потребность в хорошо информированном языке и предмете для обмена, я бы его с удовольствием где- нибудь закопал. Особенно достал он меня своими вопросами и предположениями. Никак не хотел понять, что вся причина моего странного поведения в том, что я ему не поверил. И что если бы я ему поверил, то не стал бы ничего против предпринимать. Ну разве что, возможно, сам бы смылся. Так он не нашел ничего лучше, как задним числом доказывать, какой он честный и принципиальный. И если, мол, брал деньги от грузинских уголовников, то только с ведома начальства и на проведение операции. Очень запальчиво он ратовал за то, как много выиграет Россия, если во главе Грузии будет иной, более сговорчивый и лояльный к российским воякам президент.
Я ему тысячу раз говорил, что меня совершенно не колышет грузинский президент, что мне бы со своим до конца разобраться: что он за человек, но Каток все выспрашивал, что я лично выиграю от того, что Грузия сама будет решать, кому ею править.
Вкратце если, то из его откровений следовало, что группе вояк, хорошо озолотившихся на выводе наших войск из Германии и прочих мест, включая Чечню, очень не нравился Шеварднадзе. Он мешал им погреть руки и на выводе наших войск из Грузии. Вот когда до них дошли сведения о заговоре, они и решили помочь своим грузинским «товарищам». Сразу было решено оставить какой-нибудь «русский» след. Если покушение удастся, если реакция народа в Грузии покажет, что он не в восторге от убийства своего президента, этот след поможет «грузинским товарищам» захватить власть без морального ущерба, свалив все на Россию.
Но поскольку Россия не виновата, что кое-кому наверху нравится назначать на ключевые посты тех лизоблюдов, которые больше думают о своей карьере, нежели о пользе для страны, то народ России сочтет ненависть грузин несправедливой. Наш народ никогда не согласится, что достоин тех болванов, пьяниц и жуликов, которых сам выбирает. И это прекрасно — для Каткова и иже с ним. Все участники провокации будут довольны. А если при этом в Грузии опять начнется война, которая осложнит решение проблем с перекачкой нефти мимо России, то будут довольны и те, кому этого не хочется.
— Мы пока не рассматривали этот аспект проблемы детально, — изливался Каток, — но чеченские нефтяные бонзы поняли, как важно поддержать тех, кто имеет своих людей в новом правительстве Грузии. Чеченцам очень не нравится грузинский нефтепровод. Да и Шеварднадзе им не нравится: не хочет он поддерживать их потуги на независимость.
Меня тошнило от его откровений. Получается, что те, кто не хочет «отпустить» Чечню на все четыре стороны, вот те-то и снюхиваются с тамошними бандитами. Нравится им играть в солдатики на картах.
Суки.
— Но зачем тебе было меня-то тянуть? — спросил я у Катка. — Начиная с этого дурацкого ожерелья? Наше-то агентство чем вам мешало?
— Ничем, — честно ответил сопливый и ободранный Каток, тащась за мной по буеракам. — Стечение обстоятельств. Сначала мы обратили внимание на тебя, когда ты подружился с Гномом. А потом к нам в руки попала докладная записка генерала Голубкова, в которой он давал уничижительную характеристику всей вашей группе под командованием Пастухова. И у нас были доказательства, что, несмотря на собственный отрицательный отзыв о вас, он продолжает поддерживать связь с Пастуховым. Это еще и потому было удобно, что позволяло разом решить кучу проблем. Можно, использовав, ликвидировать тебя, как слишком много знающего о Гноме, — раз. Легче заручиться поддержкой моего Ноплейко — два. Он так ненавидел Голубкова и УПСМ, что санкционировал бы любые акции против них. А избавиться от УПСМ было нужно.
Оно копало под тех, кто делал бизнес на торговле оружием на Кавказе. К тому же из УПСМ отличный козел отпущения при расследовании покушения на Шеварднадзе... Это три. Да, еще мы могли испытать в деле «привороженных» боевиков, а потом зачистить их! Представляешь, сколько задач решила бы ваша причастность к этой акции? И все погорело только потому, что этот болван Гном решил напичкать своим снадобьем не только тебя, но и нашу Принцессу.
Экспериментатор хренов. А как все тщательно было организовано! Как близко мы с генералом Ноплейко были к тому, чтобы УПСМ упразднили, а его кадры и ресурсы отдали нам, в САИП. Представляешь, как бы мы тогда развернулись?
Вот суки.
То есть мудозвоны.
То есть у меня нет слов.
— Тут, Муха, ничего личного, — просвещал меня Каток. — Всякая чиновничья структура, неконтролируемая извне по результатам своей работы, стремится к разрастанию и подчинению конкурентов. Нормальный процесс. Да и все наше правительство такое. Знаешь, что сейчас в России больше госчиновников, чем было при СССР? Чем же САИП хуже других? Ничем. Если народ выбирает пофигистов, значит, ему пофигисты нравятся. Демократия. А Голубков ваш очень кстати подвернулся. Мой Ноплейко его невзлюбил с тех пор, как Голубков сначала высветил огрехи в охране АЭС, а потом осмелился предположить, что это не НАТО идет на восток, а, наоборот, Восток бежит в НАТО. И бежит он, получалось, от тех, у кого сейчас в России власть.
— Ну а я-то, я-то сам тебе был на кой? На хрена ты хотел, чтобы я в самом покушении участвовал? Мало было моего «прилета» в Тбилиси?
— Генерал приказал. Ты сам виноват, кстати. Сначала к Гному залез и узнал лишнее, а потом со Шмелевым в паре перестарался. Грузинских товарищей очень впечатлила устроенная тобой демонстрация той установки с ПТУРС. Они очень настаивали на ее использовании, но у нас уже не было времени на подготовку другого наводчика.
— А посредник, Шмелев... Как он оказался замешан?
— Его откопал Лапиков, — охотно объяснил Катков. Похоже, на мне он репетировал доклад новому начальству САИП. — По моему заданию. Мы искали человека, который сможет выманить тебя. Когда выяснилось, что у Принцессы не вышло тебя захомутать, тут-то Лапиков и откопал Шмелева. Ставка была на то, что друга ты в беде не бросишь. А, как задумано? И ведь все получилось!
К тому же у жены Шмелева очень кстати оказался родственник в одном из НИИ, который курировало УПСМ. Все одно к одному. УПСМ увязало по уши. Мы подсунули родственнику снаряд и убедили действовать через Шмелева.
— Почему его устранили?
— Продавца?! Мне ничего...
— Шмелева!
— А-а... Во-первых, деньги ему нельзя было оставлять. Слишком большая сумма. А потом, после почти удавшегося ухода с места продажи, который ты Шмелеву организовал, кавказские товарищи разгорячились. Но убивать тебя тогда еще было нельзя, вот и... После того как Шмелев вывел тебя из строя с помощью спецкрема, тебя изрядно попинали, и ты валялся без памяти. А Шмелев не захотел вернуть деньги по- хорошему. Тогда-то он и пострадал.
— Отобрать у Шмелева деньги планировалось с самого начала?
Безотносительно к моему участию?
— Разумеется! Кто ж такие деньги ему оставит?
— А кто оплатил акцию против Шеварднадзе? Откуда взялись деньги на ее подготовку?
— Часть — от грузинских товарищей, от компании «Резо-гарантия», часть от тех, кому не нужен нефтепровод через Грузию, часть — от торговцев оружием... Ой, да была бы заваруха, а желающих погреть на ней руки достаточно.
— А где, у кого остальные деньги?
— Не понял? Какие — остальные?
