например, с Юлой из Пекла: ей не хочется попадать в рай, поскольку там окажется насильник над ее старшей дочерью, убийца девушки. Но что же может сделать он, пастырь и раб этих грешников, если такова воля божия? Должны же люди, наконец, понять его затруднительное положение и не упираться, когда он открывает перед ними врата рая. Ведь обернись иначе неисповедимые свершения господа: не утони Антс, а утопи его Куста или Юрка, он – пастор – тоже направил бы их в царство небесное, если бы в свой смертный час убийцы обратились к нему как к слуге господа. Разве молодому Антсу легче встретиться с глазу на глаз с тем, кто его утопил, чем Юле повстречаться с этим насильником и душегубом?
В то время как пастор размышлял о своем долге и божественных предначертаниях, телега на деревянном ходу с грохотом катилась в Самое Пекло. Юлу, которой пришлось так долго лежать в телеге на сене, снова охватили сомнения, несмотря на причастие и отпущение грехов. Наконец, она не выдержала и рассказала обо всем Юрке, чтобы узнать его мнение: куда попадет молодой Антс, в ад или в царство небесное?
– В ад, – не долго думая, ответил Юрка.
– Ты в это твердо веришь?
– Верю.
– И спаситель не искупит его грехи?
– Искупление тут ни при чем.
– Ах, старик, у меня словно камень с души упал от твоих слов. Тебе бы пастором быть – люди находили бы у тебя истинное утешение.
– Верь и утешишься.
– Как же мне верить, коли пастор хочет послать меня в царство небесное вместе с молодым Антсом?
– Не бойся, Антса там не будет.
– Тогда я могу спокойно умереть.
– Коли дело в молодом Антее, то можешь.
Однако не довелось Юле умереть так спокойно, как она надеялась. Главной причиной беспокойства оказался сам Куста, пришедший проведать мать на смертном одре и выбравший время, когда Юрки не было дома.
– Слышал, ты к доктору и к пастору ездила, поэтому я и пришел, – объяснил Куста свое посещение.
– Да, Куста, отцу так хотелось, вот мы с ним и поехали. Да и хорошо, что поехали, теперь у меня душа спокойна. Я о твоем деле тоже пастору поведала, чтобы совесть моя была чиста.
– О каком моем деле?
– Да про молодого Антса.
– Откуда ты знаешь про это?
– Ты ведь сам говорил.
– Я этого не говорил.
– Что же, по-твоему, я вздор несу? Ты сказал, что молодой Антс загубил Майю и если он тебе попадется, то…
– Ну, он и попался мне, но я же об этом не говорил.
– Куста, боже милостивый! – воскликнула Юла. – Значит, ты?!
– А то кто же?
– Все ведь думали, что они сами, спьяну…
– Я, – сказал Куста так просто, что мать сразу же поверила ему и долго не могла произнести ни слова. – Я поклялся тебе, что отомщу за Майю, и сейчас пришел сказать, что я отомстил, и ты можешь умереть спокойно.
– Стало быть, я солгала на исповеди.
– Почему? Ты же не знала, чтобы лгать.
– Я не знала, но все-таки…
– Мать, не огорчайся из-за такой пустяковой лжи! Надо радоваться, что Антс ушел вслед за Майей.
– Пастор говорил, что Антс обрящет царство небесное.
– Пускай. Я не против, мы с ним расквитались.
– Мне не хотелось, чтобы он в раю оказался.
– Конечно, мать, ведь ты еще не знала, какой смертью он умер. А теперь и тебе не на что пенять, если встретишь его в царстве небесном.
– Да, Куста, твоя правда, теперь я знаю, так что. пускай и он в рай попадает.
– Затем я и пришел, мать, чтобы ты с ним помирилась, как и я.
– А та, другая, сынок?
– Кто – другая?
– Та женщина, что с Антсом была?…
– Ничего не поделаешь, мать, пришлось мне взять на душу этот грех.
– Зачем же, сынок?
– Они в это время обнимались, женщина повисла у Антса на шее. Это было на берегу, под ракитой. Я повесил одежду подальше, на дерево, а сам засел голышом за кустами, только пиджак накинул на плечи. Я и раньше несколько ночей подряд следил за ними и высмотрел, где они ловят раков и чем занимаются. В ту ночь я решил исполнить свой замысел. Место было словно создано для этого: сидящие у костра и на двадцать шагов ничего не могли различить в темноте, а до раковых сачков – добрая сотня шагов. Чего же мне было бояться? Я думал, он один пойдет, а он пришел с той женщиной, – пристала она к нему, как репей. Сперва я заколебался, но потом вспомнил Майю: может, и она вот так обнимала Антса, – тут и решился. Как только они обнялись под ракитой, я скинул пиджак, подскочил к ним, схватил Антса сзади и, пятясь, поволок его в воду, – сам впереди, они оба за мной. Я подумал: пусть потону вместе с ними, зато уж Антс не вырвется! Но и женщина – нет чтобы отпустить Антса, еще крепче за него уцепилась. Антс, правда, вырывался изо всех сил, да где ему, я сильнее. К тому же они были в одежде, а я раздетый, с перепугу воды и наглотались, а я сдержал дыхание. Все кончилось очень скоро, я выбрался на берег, схватил пиджак, пошел за остальной одеждой, быстро напялил ее и через лес прибежал прямо сюда…
– И ты еще можешь говорить об этом!
– Я говорю это только для того, чтобы ты знала: я сдержал свое слово, – и могла бы умереть спокойно. Помни, мать, в ту ночь бог был за нас. Он послал нам пасмурную погоду, было темно, и роса не выпала; на траве ничего не было заметно. К утру вдобавок стал накрапывать дождь и смыл те следы, которые еще оставались. И еще в одном была воля божья: пока мы барахтались в реке, люди у костра так громко пели и орали, что никто потом толком не узнал, когда все это произошло.
Юла и Куста долго молчали, каждый был занят своими мыслями. Потом Куста робко промолвил:
– Матушка…
– Что, сынок?
– Ты вправду помирать собралась.
– Дни мои на исходе.
– Ты веришь, что попадешь в царство небесное?
– Верю, сынок.
– И отец верит?
– Верит.
– А пастор?
– Тоже верит.
– Я тоже верю, мама, и поэтому, знаешь…
Слова застряли у Кусты в горле – не из боязни, нет, он и сам не знал почему.
– Что – поэтому? – спросила Юла.
– Поэтому, мама, когда ты будешь в раю, то…
Куста опять запнулся.
– Почему ты не говоришь, сынок?
– Видишь ли, мама, когда я тащил их на дно, мне как будто помогали прикончить Антса руки той женщины. Это не выходит у меня из головы. Она, я чувствовал, так крепко обхватила его за шею, словно
