– А что потом будет?
– Потом больше ничего не будет.
– А что тогда будет, когда больше ничего не будет?
– Домой вернусь.
– Что ты мне принесешь, когда вернешься издалека?
– Что попадется.
– Если принесешь, то принеси побольше.
– Принесу, чтобы хватало.
– Принеси столько, чтобы наесться и еще бы осталось.
– Вроде бы так.
Тут Рийина мысль чуть свернула в сторону, и она спросила:
– А если ты много принесешь, маме тоже надо оставить?
– Оставь и маме.
– Когда она вернется?
– Мы пойдем за нею.
– Вместе с тобой?
– Посмотрим как – вместе или поодиночке.
– А когда мы пойдем?
– Малость придется потерпеть.
– Рийя хочет сейчас же…
– Сперва я принесу все, что нам нужно будет взять с собою.
– Хорошо, Рийя подождет, пока ты принесешь всего много-много.
– Много-премного.
Были минуты, когда Юрка, оставаясь в одиночестве, словно раздумывал о чем-то или тосковал, но никому так и не довелось узнать про его думы и тоску. Только одно можно было заметить: когда Юрка сидел один, его взор неизменно обратился к церкви. Не то он сам готов был пойти туда, не то ждал, что кто-то придет оттуда. Смотреть в ту сторону, где стоит церковь, вошло у Юрки в привычку до конца жизни. Даже в те минуты, когда он перекидывался словом-другим с Рийей, глаза его невольно устремлялись к церкви.
Глава восемнадцатая
Несмотря на все горести, спустя некоторое время Юрка словно пробудился к новой жизни: радостней стало на душе, охотней работалось. Все чаще шутил он с ребенком: «Быть тебе хозяйкой Самого Пекла!» Казалось, эта шутка зачаровала самого Юрку, и он вместе с ребенком начал верить своим словам. Юрке как будто в голову не приходило, что Самое Пекло давно уже принадлежит Антсу, а не ему. С новыми силами он принялся за работу, трудился точно на своей, выкупленной в собственность полосе: рыл новые канавы, обновлял старые, расчищал и разравнивал покосы, удобрял поля, словно собираясь оставаться тут на веки вечные. Сосед, который, как и Юрка, был у Антса арендатором, придя как-то посмотреть на Юркины хлопоты, сказал:
– Ты, знай, топишь для нас преисподнюю?
– Пока что нет, – ответил Юрка, – но и тому придет время.
– Куда там – приходить, оно уже и так пришло.
– Сначала надо душу спасти, – объяснил Юрка.
Сосед не вполне уразумел, как понимать Юркины слова, и сказал:
– Разве спасется тот, кто гнет спину на другого?
– Я гну спину на себя.
– Как же на себя, коли для Антса канавы роешь?
– Я себе рою.
– Пекло принадлежит Антсу, а не тебе и не мне.
– Но ведь живем тут мы.
– Антс может отказать нам. Со мной он договорился только на два года.
– Я живу здесь не один десяток лет.
– А договор?
– Какой?
– Договор – на сколько лет писали?
– Совсем не писали.
– Тем хуже! Антс может вытурить тебя отсюда в любой Юрьев день.
– Антс – мой друг.
– Ишь нашелся друг! – насмешливо сказал сосед и серьезным тоном добавил: – Пока ты ему полезен – он друг, а перестанешь приносить пользу – будет враг.
– Врага надо прикончить.
Сосед, полагая, что Юрка шутит, засмеялся. Под конец он сказал:
– Легче свою выгоду блюсти, чем Антса убивать.
– Выгода души не спасет.
– А убийство?
– Порой спасает.
«Шутник, ей-богу», – подумал сосед и продолжал разговор:
– Все-таки не понять мне, с чего ты на чужой земле так надрываешься?
– Хочу обрести блаженство.
– В труде, что ли, его обретают?
– А то в чем же?
Сосед сразу не нашелся, что ответить. Повременив немного, он сказал:
– Ну, может, самого тебя и спасет твой труд, но другим ты жару поддаешь, чисто в аду.
– Гм, – недоумевал Юрка.
– Конечно! Пораскинь-ка умом: нынче весною Антс обновил со мной договор и повысил аренду. Я попытался было растолковать ему: неправильно, мол, ведь цены-то прежние, а участок ни больше, ни лучше. Так, знаешь, что он мне ответил? Слово в слово этак: «Работай, как Юрка, будет и участок больше да лучше».
– Теперь ты сам видишь, что Антс мне друг, – торжествующе сказал Юрка.
– Как так?! – изумленно воскликнул сосед, ибо его рассудок не постигал Юркиных выводов.
– А разве нет?
– С какой же стати нам его землю улучшать?
– Да ведь мы тут живем.
– А ему только и дела, что набавлять аренду?
– Как видишь.
– Но ведь нет смысла улучшать землю. Улучшай ли, нет ли – аренда все равно будет расти.
На соседа слова Юрки подействовали, словно удар дубиной по голове. Ну что делать, ей-богу! Живи так или этак – Антс, знай, набавляет аренду. Разница лишь в том, что один улучшает землю, – ан, за это больше аренды плати; а другой такую аренду платит, что волей-неволей улучшай участок, – иначе не расплатишься с хозяином и сгонят тебя. А куда тебе, братец, подеваться, ежели у Антса везде «земляки», ежели он во все концы света ручищами тянется? Захоти ты даже бросить землю да податься куда-нибудь, чтобы на стороне чем-либо другим заработать на хлеб, – и там не избежать тебе Антсовой хватки, сразу ее почувствуешь! Делай что хочешь: улучшай, не улучшай – все равно вся твоя выгода Антсу в карман пойдет. А тебе за все твои труды – сухая горбушка!
– Да, все это так, – покорно сказал под конец сосед, – с работы сыт не будешь.
– Работа сулит блаженство, – повторил Юрка свою обычную мысль.
– А если не надо мне твоего блаженства, тогда что?
– Человек ведь ты.
– А разве Антс – не человек? Почему же Антсу не надо спасать свою душу?
– Он за нас старается.
– Старается он – накось выкуси! – разгневался сосед и плюнул.
