надоело браниться, она спросила Юрку:
– Что ты об этом думаешь?
– О чем?
– О новой корове да и обо всем? А что, как опять медведь заломает? Говорил ведь Антс.
– Вроде бы так.
– И ты снова убьешь медведя?
– Там видно будет… ежели не забоится он…
– А если забоится?
– Не трещи попусту.
– Тебе хочется, чтоб я только с коровой и разговаривала, – огрызнулась Лизета, но все же ненадолго смолкла. Наконец, она сказала, словно про себя:
– Скоро начнем Антсу дни отрабатывать.
– Велел уж завтра прийти, – молвил Юрка.
– Боже милостивый! – воскликнула Лизета. – Как же завтра? Ты ведь должен был выходить только с той недели.
– Вторая корова – поэтому.
– Оно верно, вторая, – согласилась Лизета. Не знаю, за что тут приниматься одной-то! Кошку паси, поросенка корми, корову и овцу в лес гони. А кому на медведя идти, ежели он корову забьет?
– Ступай тогда за мной к Антсу, что же еще?
– Думаешь, медведь тебя ждать будет?
– Обождет, коль за корову примется.
Так жизнь у них и пошла. Юрка все время работал у Антса, Лизета одна хлопотала по дому. Поработать на самого себя Юрке удавалось только по ночам да по воскресеньям. И все-таки Антс считал, что трудом одного лишь Юрки долга не покрыть, что порой должна подсоблять и Лизета. Это, однако, оказалось невозможным: не на кого было оставить дом.
– Некому кошку пасти, – говорила Лизета.
Но неожиданно в Пекле произошли события, едва не Разрешившие этот вопрос. Однажды сюда явилась невестка Касе, у которой Лизета раздобыла котенка, и захотела его забрать.
– Свекровь меня с утра до вечера кошачьей воровкой обзывает, – рассказала она. – Укради бы я лошадь, а то стыд и срам – кошек ворую.
– Откуда же свекровь знает, что ты у нее кошку стащила? – спросила Лизета.
– Не знает она, думает только.
– Ну вот! А снесешь кошку назад – свекровь все и узнает про тебя.
– Тайком снесу.
– Нет, я кошку не отдам, – сказала Лизета, – хоть судом требуй. На суде и то не скажу, что от тебя получила, все скрою. Делай, что хочешь. Пусть свекровь ругается, брань на вороту не виснет. Пускай приходит – услышит тогда, где я котенка раздобыла.
– Не выдашь меня?
– Дура я, что ли?
– Ну, тогда прощай! – крикнула невестка и, перебравшись через изгородь, направилась к лесу.
– Из-за свекрови я… лесом-то! – крикнула она издали.
Дня через два в Пекло нагрянула свекровь.
– Что на деревне слышно? – спросила Лизета, поздоровавшись.
– Котенка нашего украли, а в Пекле, говорят, мол, ну совсем такой же – серый и полосатый.
– Как у меня на руках, такой?
– Точь-в-точь! Ну вот он и есть наш.
– Будто уж в целом свете нет таких!
– Почему нету? Есть! А откуда он у тебя?
– Ниоткуда. Сам пришел.
– Этакий котенок сам в Пекло пришел?
– Он не один был, – объяснила Лизета, – с маткой.
– Брехня! – воскликнула свекровь. – Где его матка?
– Как пришла, так и ушла. Отыскала сынку уголок – и с глаз долой. Может, ее крысы заели или медведь. Забил он у нас корову, отчего бы ему и кошку не задрать. Хватил разок лапой, и готово.
– Ты лучше скажи, когда невестка принесла сюда котенка? – спросила свекровь.
– Какая-такая невестка? – переспросила Лизета.
– Ах, ты и этого не знаешь? Не помнишь, кто тебе котенка предлагал? Ох, и какая же это тварь в образе человека! На глазах твоих тебя проведет, добро твое у тебя из рук вырвет. И с чего это мужикам именно такие вот по сердцу. Да не будь я начеку, что из моего сына вышло бы? Верь не верь, сна лишилась, не сплю ни днем, ни ночью, хожу все, там-сям доглядываю. А вещи пропадают – делай, что хочешь. Дознаться бы мне, как она котенка сюда принесла и когда?
– Матушка Касе, зря ты винишь невестку. Уж какая она у тебя ни плохая, а котенка сюда не носила.
– Господи боже, да как же котенок сюда попал?! – закричала свекровь.
– Может, крысы у вас расплодились, как и у нас, – они, поди, и заели котенка.
– Кто их, окаянных, знает, – засомневалась свекровь. – А только я крыс не замечала. Можешь ли ты поклясться спасением своей души, что котенок сам пришел?
– Насчет этого котенка – могу, – ответила Лизета – С маткой забрел, откуда – не знаю; куда матка делась, тоже не знаю.
Но хоть и клялась хозяйка Самого Пекла, не могла старуха Касе поверить Лизете. Уж очень на сердце у ней накипело из-за невестки. Всему, что в жизни выходило неладно или против старухиного желания, – всему виною была невестка. Поэтому, уже выйдя за ворота, свекровь снова вернулась во двор, чтобы еще раз попытать у Лизеты, предложить ей котенка – пусть только скажет: невестка принесла. Но Лизета отвечала:
– Я ведь поклялась, что невестка не приносила котенка. Что был он у нее на руках тот раз во дворе – это я видела, а больше ничего не знаю, спроси меня хоть сам господь бог.
– У господа самого и придется спросить, – сказала свекровь. – Знаю я одну набожную гадалку, она сперва к причастию сходит, помолится, а потом у карт выспрашивает, ворожит. К ней пойду, а дела этого так не оставлю. Что человек сеет, то пускай и пожинает.
Сказала и ушла. А Лизета принялась ласкать котенка, чмокать его в мордочку и приговаривать:
– Слышал, дурашка, как я из-за тебя спасением души поплатилась? А стоишь ты по-настоящему не дороже штопальной иглы. И божбе моей цена – тоже иголка. Видишь, как я тебя люблю.
Глава третья
Жизнь у обитателей Самого Пекла становилась все горше – начиналась весенняя страда. Антс требовал, чтобы с ним поскорей расплатились за скотину и материалы, не то угрожал все отобрать. А так как платить приходилось работой, в своем хозяйстве у Юрки рук не хватало. Однако и тут выручил находчивый Антс. Он сказал:
– Не иначе надо тебе батрака нанять. Но будь бережливым: только найми парня помогать женке по дому, а сам – ко мне, – вот и сможешь сполна расквитаться. А там поглядишь, как быть – понадобится, батрачку наймешь, чтобы усадьба в самый раз была: хозяин, хозяйка, батрак и батрачка.
– Пастуха не хватает, – рассудил Юрка.
– Сперва стадо, потом и пастух, – поучал Антс. – Для одной коровенки, ярки и котенка пастуха держать – жирно! Этак без хлеба останешься.
– Вроде бы так.
Вот и наняли батрака, который стал ковыряться на Юркиной полоске, а Юрка продолжал гнуть спину на Антса, словно сам в батраки попал к нему. Задумал было он послать к Антсу парня: пусть отработает за лошадь и корову, рассчитается и за другое полученное добро, но Антс не согласился.
– Сам ты получал корову да лошадь, сам своим трудом и плати, как полагается.
Делать нечего, Юрка остался у Антса, а батрак поселился с Лизетой в Пекле, словно была она не Юркиной, а его, батрака, бабой.
