нибудь приятное по этому поводу. Теперь же мне надо идти. Но почему вас так тревожит смерть Мартина? Я вас ещ„ ни разу не видела таким мрачным.
– Вскоре вы о многом будете думать иначе. Сейчас могу вам сказать одно: нерадостна будет наша встреча с Браццано, если явимся к нему без Алисы да ещ„ без Мартина.
Расставшись с Бондой, Дженни перестала о н„м думать. Она совершенно забыла о письме Мартина и о н„м самом, а думала только, что ответят на е„ письмо, и о свидании с сэром Уоми, которого теперь ждала ещ„ нетерпеливее. Мысли е„ вертелись в комнатах дома лорда Бенедикта, и она представляла себе, как найд„т Алису и привез„т е„ к Браццано. Почему Браццано так добивается Алисы? Уж не дочь ли она ему? Дженни даже остановилась, настолько эта мысль показалась ей глупой, ведь Алиса была так похожа на пастора. Но о себе Дженни ни на миг не задумалась, хотя что-то кольнуло е„ в сердце остро и мучительно. Дженни вернулась к себе и нашла здесь посыльного. Приняв сво„ собственное письмо, которое ей подали, за ответ сэра Уоми, разочарованная Дженни зло закричала:
– Что это значит?
– Джентльмен, которому адресовано письмо, уехал на пристань и верн„тся только к тр„м часам, так мне сказал его слуга.
– Ну так вам следовало сидеть и ждать. Я велела без ответа не являться. Отправляйтесь обратно, ждите и немедленно везите ответ, – уже приходя в неистовство, кричала Дженни.
Было около двух. Дженни подумала, не поехать ли ей самой на пристань и постараться невзначай встретиться с голубоглазым. Но до пристани было далеко, и завлекать кавалера на улице ей показалось делом нудным. К тому же Дженни отлично знала, что на открытом воздухе она совсем не так интересна. Она решила отправиться к модному портному и выбрать себе элегантное ч„рное платье, вроде того, в котором последний раз видела Алису.
Выполнив эту свою прихоть, Дженни зашла в кафе, чтобы подольше не возвращаться домой. Пусть ответ сэра Уоми уже ждет е„. Сидя за чашкой шоколада, которого ей совсем не хотелось, Дженни в первый раз почувствовала себя одинокой.
Когда она писала об этом в письмах, она только подбирала жалостливые слова, но в душе е„ этого чувства не было. Теперь же, наблюдая парочки и дружные семьи, Дженни вдруг задала себе вопрос: «Что же дальше?» Сколько она ни спрашивала мужа, так толком и не могла добиться, куда они едут. Сначала он ей говорил, что в Константинополь, потом несколько раз упоминал какие-то захолустные австрийские городки, куда они отправятся повидаться с Браццано, который лечится на курорте.
На Дженни накатило уже знакомое ей бешеное раздражение, злоба на мать, которая стала казаться ей виновницей всех е„ несчастий. Дикая ненависть вспыхнула вдруг в Дженни. Ей подумалось, что сначала она должна отомстить пасторше, бросившей е„ в самое тяж„лое для не„ время. Но Дженни сдержала себя и решила не менять план намеченных действий. Выйдя из кафе, она пошла пешком, чтобы дать себе время успокоиться. Дома е„ ждал короткий ответ на телеграфном бланке:
«Сэр Уоми будет рад принять синьору Седелани завтра в два часа дня».
Здесь же был указан адрес дома лорда Бенедикта и подпись секретаря, которую Дженни не удосужилась даже прочесть. Снова в ней поднялось раздражение. Верившая благодаря возносившей е„ матери, что перед е„ чарами никто не устоит, если она захочет кого-то обольстить, Дженни считала, что сэру Уоми следовало самому поспешить к ней или, по крайней мере, написать, а не через секретаря назначать ей свидание.
«Подумать только, какими министрами воображают себя эти господа из бенедиктовой лачуги», – зло подумала Дженни. У не„ мелькнула было мысль посоветоваться с Бондой и сказать ему, что она собирается завтра побывать в особняке и повидать Алису. Но злорадное желание восторжествовать и показать Бонде, насколько она хитрее и дальновиднее, е„ удержало. Бонда же, очевидно, что-то подозревал, так как явился невзначай вечером, пригласив молодых отобедать с ним в шикарном ресторане. Глаза его пронизывали Дженни насквозь и шарили по всем столам. Но молодая женщина, ещ„ так недавно разбрасывавшая письма и вещи по всей комнате, была теперь необычайно аккуратна, так как не раз убеждалась, что все е„ платья и бумаги кем-то просматриваются. Она внутренне посмеялась над беспокойством Бонды и согласилась посидеть среди нарядной публики, послушать л„гкую музыку, скоротав время до завтра.
Кроме ухода за своим телом, которое Дженни начинала обожать, е„ можно было застать за модными романами, ими снабжал е„ муж, усердно развивая в жене страстность и чувственность. Если бы пастор мог увидеть теперешнюю Дженни, над воспитанием которой он когда-то так много трудился, стараясь пробудить в ней интерес к науке и работе мысли, он был бы потряс„н. Для не„ не существовало ничего, кроме е„ собственной особы и заботы о том, чтобы повсюду первенствовать. Прич„м сама Дженни довольно смутно себе представляла, в ч„м это заключается.
Она считала, что именно богатство давало пальму первенства лорду Бенедикту. Стать богатой и решила Дженни. Но прежде надо наказать мать и Алису, не имевших права на ту роскошную жизнь, какую они сейчас вели. Дженни тряслась от ненависти, представляя себе, как купается Алиса в роскоши, что полагается прекрасной Дженни, а вовсе не дурнушке- сестре.
– Вы давно имели какие-нибудь сведения о сестре? – расслышала Дженни хрип Бонды во время музыкальной паузы в роскошном зале ресторана, где они все делали вид, что мирно обедают. На самом деле в душе каждого, особенно в душе Анри Дордье, узнавшего сегодня о смерти дядюшки, вес„лого Мартина, было тяжело и даже мрачно. Анри выразил желание похоронить Мартина, на что Бонда гневно ответил, что надо было в сво„ время позаботиться о больном дяде, а не развратничать и развлекаться, пока больница не похоронила безумного бродягу. Бонда скрыл истину от Анри, о ч„м просил и Дженни. Он сказал только, что Мартин упал на улице без сознания, был подобран полицией, и он. Бонда, с большим трудом узнал о его смерти через своих агентов.
Сейчас, за ярко освещенным столом, среди разодетых женщин, красавец Анри мог бы уловить не один восхищ„нный взгляд. Его бледное лицо с прекрасным овалом, стройная, высокая фигура – вс„ так обманчиво скрывало чудовищную духовную нищету юноши. Обычно жадный до денег, роскоши и успеха среди женщин, он искал и любил выбирать тех, кто мог осыпать его подарками. Но сегодня Анри не замечал никого. Его глаза, очень красивые, серые, с густыми ч„рными ресницами, смотрели сосредоточенно, даже зло. Прежде он старался быть любезным кавалером Дженни, не отказывая себе в удовольствии поддразнить Армандо. Но сегодня он несколько раз зло посмотрел на наряженную в ярко-фиолетовое платье Дженни. Она была действительно очень хороша. Рыжая голова переливалась всеми оттенками яркой меди и золота, нежная атласная кожа привлекала взоры не меньше, однако Анри вс„ в ней было противно.
«Вот тебе и финал», – думал он о Мартине, который бывал к нему добр. Вечно пьяный и вечно занятый делами Бонды, в редкие минуты трезвости или нездоровья Мартин становился печальным, грустно смотрел на Анри и говорил:
– И у меня был сын. Ему было бы столько лет, сколько тебе, но я его потерял.
Но мгновения эти бывали короткими, как вспышка молнии, Мартин вновь принимался хохотать и кощунствовать и в пьяном угаре орал: «На нет и суда нет». Сейчас перед Анри вставало его печальное лицо. Он дорого бы отдал, чтобы вырваться из этого освещенного зала с пошлой музыкой, чтобы побродить одному по т„мным и безлюдным улицам.
«Конец Мартину, – думал Анри. – А что видел Мартин? Подневольный труд на Бонду и Браццано. Неужели он был нищим, и вс„ богатство, добывавшееся его руками, лежит в карманах Бонды и Браццано? И достанется этой смазливой врунье». Так он раз и навсегда окрестил Дженни, убедившись, что она обманывала их, уверяя, что Алиса дурнушка. Анри, увидев Алису, поразился е„ красоте и не мог е„ забыть. Он готов был рисковать, лишь бы добыть Алису, в которой мечтал видеть свою будущую жену.
Дженни и Бонда, ни на минуту не сомневавшиеся, что Алисы он не увидит не только в качестве жены, но даже родственницы, разжигали влюбл„нность Анри, преследуя свои цели. Мысленно сравнивая сейчас Алису и полунагую Дженни, Анри остро негодовал, глядя на Дженни и Армандо, публично разыгрывавших влюбл„нных. Нотка раздвоенности, какого-то необъяснимого недовольства, упр„ка самому себе вс„ сильнее звучала в Анри, упрямо вызывая образ Мартина.
– Алиса и мать сидят в крепости у лорда Бенедикта, но это не мешает им мне писать, – нагло лгала Дженни.
– Значит, вы совершенно уверены, что они обе в Лондоне? – снова спросил Бонда.
– Сегодня я получила телеграмму из особняка лорда Бенедикта, – нарочно громче, чем необходимо, ответила Дженни, чтобы привлечь внимание Анри, казавшегося рассеянным, но который на самом деле чутко прислушивался к разговору своих соседей.
– И что же говорится в телеграмме? – недоверчиво спросил Бонда.
– Об этом я вам скажу завтра вечером, как уже имела удовольствие вам доложить, – смеялась Дженни.
– Странно, очень странно, – помолчав, задумчиво сказал Бонда. – Мой агент уверял, что сам видел, как ваша мать сегодня в четыре часа выехала с вещами в сопровождении молодой леди и джентльмена из особняка лорда Бенедикта.
– Ну что же, быть может, она одумалась и возвратилась домой, – нарочито беспечно сказала Дженни, не показывая вида, что известие это е„ взволновало.
– Нет, дома е„ нет. Я там был. Там вс„ по-прежнему наглухо закрыто со всех сторон.
– Очевидно, маме понадобилось что-нибудь из вещей, и она с Алисой и Сандрой ездила туда, а затем вернулась. Ваш агент был, верно, недостаточно внимателен и не проследил за е„ возвращением, – обрадовалась Дженни случаю его уколоть.
Но Бонда даже не заметил этого и сказал Анри: – Теперь Мартина нет. Рассчитывать не на кого. Тебе придется завтра понаблюдать за твоей невестой. Я не хочу верить сплетням, но мне говорили, что лорд Бенедикт собирается всех нас перехитрить и сам женится на Алисе, увезя е„ отсюда. Мы не можем этого допустить.
Бонда рассчитал свою стрелу правильно. Возмутившийся было таким недостойным поручением, как наблюдение за особняком Бенедикта, Анри, услышав продолжение фразы и, представив себе молодого, богатого красавца, каким он видел лорда Бенедикта, заж„гся ревностью, легко поверил в истинность слов Бонды и решил взяться за дело. В расч„ты Дженни вовсе не входило быть выслеженной Анри. Она озлилась и готова была резко отчитать Бонду, но вместо этого, хитро прищурив глаза, сказала:
– Пока жених будет топтаться у особняка, его невеста провед„т со мною несколько приятных часов в музее и кафе. Не лучше ли будет явиться ему невзначай в любимое кафе Алисы и доставить нас в карете ко мне в отель? Завтра около тр„х мы будем с Алисой в кафе у Б-ского моста.
– Почему же вы мне ничего об этом не сказали? – прохрипел Бонда.
– Я уже вам объяснила, что пригласила вас к себе на совет. Нельзя делать большое дело, докладывая о н„м всему свету. Я предполагала шепнуть об этом Анри до обеда. Но он вс„ время так мрачен, что я отложила сво„ сообщение до возвращения домой. А вышло вс„ иначе.
Когда хочется верить, верят самым невероятным вещам. А когда вас уверяет с огромным апломбом красивая женщина, верится ещ„ легче. Анри развеселился, забыл о Мартине и Дженни стала казаться ему приятной и родственной Бонда, расстроенный своей болезнью, смертью Мартина и ещ„ целой вереницей неудач, которые он тщательно скрывал от всех близких, несмотря на то, что имел основания не особенно доверять Дженни, вс„ же с облегчением вздохнул. Он хотел было предложить, что сам поедет с Анри, чтобы вернее подцепить птичку, но подумал, что иногда самые большие желания исполняются неожиданно, только не надо мешать.
Он уже решился передать Анри дорогой талисман, предназначенный для особо важной цели, который Браццано велел ему тщательно хранить. Но Дженни, предвосхищая его, сказала:
– К завтрашнему свиданию я должна быть хорошо подготовлена. Вы говорили мне об одной вещице для Алисы. Мне необходимо иметь е„ уже сегодня, чтобы освоиться с нею и примериться, как е„ набрасывать.
Бонде не хотелось отдавать в руки Дженни драгоценность, которой Браццано придавал столько значения. Он не мог примириться с мыслью, что уже один драгоценный камень разбит силой сэра Уоми, и в то же время боялся испортить своим упрямством так блестяще начавшееся дело.
Настроение у всей компании значительно улучшилось, и она возвратилась домой. Решили разойтись по своим комнатам после того, как полюбуются прекрасным бриллиантом с розовым отливом на тонкой Золотой цепочке, о котором Бонда им рассказывал. Принеся камень и отдавая его Дженни, он сказал:
– Камень этот Браццано долго носил сам. – Он криво усмехнулся, увидев, что Дженни приложила камень к своей груди. – Вам он не ид„т. Рыжим не к лицу розовые и красные тона. Но… быть может, ваша взаимная с Браццано симпатия сделает камень приятным и для вас.
Адское выражение на своей и без того неприятной физиономии Бонда постарался скрыть, делая вид, что что-то уронил на пол. Но зоркая Дженни подметила злобную молнию в глазах жестокого дядюшки. Решив заранее оставить Бонду в дураках, она крепко зажала в руке талисман как залог своей силы и власти над Бондой. Случайно она подняла руку к лицу Бонды и
