обработать. Только и вы поймите меня. Я же хочу как лучше. Признайтесь, что произошло ночью на самом деле, и я этих «дедов» так прижму, что они вас больше не тронут. Да что там тронуть. Лишней работой по службе загрузить не решатся. Но без ваших признаний я бессилен что-либо предпринять. Ну, что скажете?
Новобранцы стояли на своем:
– Нас никто не трогал.
Взводный вздохнул:
– Зря вы покрываете «дедов», зря! Воспринимаете доклад командиру как стукачество? А стукачество – это совсем другое. Когда бойцы друг друга по мелочам сдают. Чтобы выслужиться. Вы же своим упрямством даете старослужащим повод и дальше издеваться над вами. Что они сейчас делают, как думаете?
Волков пожал плечами:
– Руководят уборкой территории, наверное.
Взводный повысил голос:
– Да черта с два! Они сейчас трясутся, ожидая, чем закончится наш разговор. Потому как знают, дойдет до меня информация об их делах неуставных, все, им кранты. Я не потерплю, чтобы в подчиненном мне взводе устанавливали свои законы какие-то мерзавцы! А посему в ваших прямых интересах рассказать мне правду. Это, кстати, ваша и обязанность по уставу. Ну? Что сейчас скажете?
Сонин ответил:
– Не можем же мы наговаривать на сослуживцев, которые нам ничего плохого не сделали?!
Кутенко неожиданно приказал:
– А ну встать и раздеться! Догола!
Солдаты переглянулись.
– Не ясен приказ? Я сказал встать и раздеться догола! Немедленно! Выполнять!
Новобранцы скинули сапоги, следом обмундирование, летнее нижнее белье и встали, стыдливо прикрывая свои мужские достоинства.
Взводный поднялся:
– Чего краснеете и жметесь, как девочки? Не перед подружками стоите, перед командиром.
Старший лейтенант обошел Волкова, внимательно осмотрел тело Сонина. Явных признаков побоев не заметил. Были ссадины да синячок небольшой у Волкова, но это не в счет.
Закончив осмотр, приказал:
– Одевайтесь!
Сел за стол, закурил:
– Ну что ж, судя по всему, вас не били. Иначе следы остались бы. Их нет. Похоже, вы не врали мне, «деды» вас не трогали. Это радует. Но помните, если кто-то, пусть в мелочах, попытается унизить вас или заставить делать то, что не положено по службе, немедленно докладывать об этом мне! Не пресечем неуставщину в зародыше, можем получить серьезные проблемы. Вам все ясно?
Успевшие одеться солдаты ответили:
– Так точно, старший лейтенант!
– Хорошо! Идите во взвод! Служите!
Волков с Сониным вышли в бытовку. Дмитрий спросил товарища:
– Слушай, Антон, а не сглупили мы, не сказав взводному правду? По-моему, он нормальный мужик, словам не поверил, осмотр провел.
Сонин пожал плечами:
– Черт его знает, может, и сглупили. Время покажет! Все равно отступать поздно. Начнем метаться, только хуже для себя сделаем. А так, сержанты по-любому должны оценить наше молчание. Заложить же их мы всегда успеем. Не замордуют же они нас до смерти?
Дмитрий согласился:
– Ты прав! Все покажет время! Эх, и долго, чувствую, будут тянуться эти два года.
– Боишься, подружка не дождется?
– Да нет, но два года?..
– Пройдет! Должно пройти! Это поначалу хреново, потом все устаканится. Осенью новые духи придут. Нам легче станет! Но хорош болтать. Пошли во взвод. А то Жук домотается, чего в казарме без дела торчали, когда все территорию убирали.
Солдаты вышли на улицу. Жуков, ничего не спросив, определил им участок территории для уборки, указал, где взять метлы и грабли. Отошел в сторону.
Новобранцы принялись за работу.
Взводный же, проводив молодых солдат, довольно усмехнулся и достал из-за стола ополовиненную бутылку водки. Вылил спиртное в граненый стакан. Кружку наполнил остатками пива. Крякнул, заглотил водку, тут же запив пивом. Через минуту ему стало совсем хорошо и весело. Можно и комбату докладывать о результатах работы с молодым пополнением. Время как раз подошло. Но сначала еще одну сигарету, дабы собраться с мыслями, которые от выпитого начали путаться.
В 9.00 Кутенко вошел в кабинет комбата.
Тот предложил ему место за столом совещаний. Грабов присел напротив и тут же отвернулся, скривившись.
– Фу, Кутенко. От тебя прет спиртным, как от винной бочки. Всю ночь, что ли, пил?
– Виноват! Расслабился немного, но сейчас в полном порядке!
– В каком, к черту, порядке? После доклада – домой и до обеда отходи. На вечернем построении чтобы был как штык и без запаха. Как его уберешь, меня не касается. Понял?
Кутенко кивнул головой:
– Так точно, Сергей Александрович!
– Теперь давай, о чем хотел поговорить!
– Да о молодняке, что было приказано проверить на вшивость!
– Ну? Проверил?
– Так точно! После отбоя «деды» накатили, как и планировалось. В общем, наехали по полной программе, нагрузили бойцов, как ослов. Те сначала заупрямились, «деды» применили силу. Аккуратно, так, что никаких следов, сам проверил. В подвале подержали. Сдались молодые. Смирились. И утром, когда я им устроил форменный допрос с осмотром на наличие синяков и ссадин, старослужащих не сдали, объяснив плохой вид бессонницей. Я уж и так и этак колол, стояли на своем. Бессонница, и баста. Никакого наезда, никакого насилия. Одно настораживает: смирившись с участью духов, заявили, что беспредела не потерпят. Если пережмут «деды», то они, Волков и Сонин, лучше сбегут из части, чем будут терпеть беспредел. А так проверку выдержали.
Комбат проговорил:
– Условие, говоришь, выставили? Что ж! Это говорит о том, что ребятки они не простые. Ты вот что, прикажи своим «дедам» обороты сбавить. Пусть Жуков поговорит с ними, похвалит, мол, ночью держались молодцом и утром не жаловались. Такое ценится. Посему больше подобных напрягов не будет, но пахать вгрязную и по службе, и по делам кое-каким все же придется. От этого, мол, не уйти. В общем, ты понял меня!
– Понял, товарищ подполковник! Следовательно, могу вводить в штат первого отделения подвоза боеприпасов?
Грабов разрешил:
– Вводи! Закрепи технику, что на длительном хранении содержится. Пусть метут территорию складов и парка. Главное, провернуть основное дело. А потом – пошел к черту этот батальон. Пусть новое командование разбирается с проблемами части.
– Так точно, товарищ подполковник!
Грабов взглянул на старшего лейтенанта:
– Что так точно?
– Все, что вы сказали!
– Вижу, тебя начинает вести. Проинструктируй своих «дедов» насчет молодых и – домой! Спать! И чтобы ни капли спиртного до вечера.
