из новообращенных, из числа готов, выросших на мистических романах и романтических ужастиках. Она откровенно наслаждалась своим новым ни живым, ни мертвым существованием и не раз пугала смертных, разыгрывая сцены внезапного «оживания». Пугать она любила даже больше, чем пить кровь… и через несколько месяцев поплатилась за это: ее выявили и убили Охотники. Впрочем, если бы Князь вовремя узнал о том, что вытворяет красотка, он бы сам сурово ее покарал. Может, не смертью, но наверняка — заточением. Даже убивать смертных — не такое страшное преступление, как выставлять напоказ свою вампирскую сущность. Наказание понес ее Мастер, сначала обративший глупую девицу, а потом закрывавший глаза на ее развлечения…
Короче, новообращенная вампирелла-гот, видимо, хохмы ради решила довести патологоанатома до сердечного приступа, но добилась совершенно противоположного результата. Поначалу опешивший Николай пришел в небывалое возбуждение, страстно набросился на воскресшую покойницу и впился в хладные уста горячим поцелуем. Красотка растерялась от неожиданности и в растерянности отдалась Николаю прямо на прозекторском столе… И в апофеозе все же подкрепилась его кровью.
Потом она не раз навещала пылкого патологоанатома и однажды созналась во всем Мастеру. Так Николай стал одним из доноров, посвященных в тайну существования вампиров.
Князь был настолько доволен Николаем, что, во-первых, собирайся внедрить своих людей во все морги (среди будущих патологоанатомов уже шла вербовка), а во-вторых, планировал наградить Николая за верную службу. С последним было сложнее. Делать Николая бессмертным не имело смысла: после обращения он не смог бы работать в морге — излишне сложно корректировать график так, чтобы его смена всегда приходилась на ночное время. А постоянно присылать к Николаю красавиц-вампирелл для любовных утех Князь отказался наотрез: он был милостив к подданным и не хотел, чтобы они страдали понапрасну. По доброй же воле к Николаю никто из бессмертных дам идти не хотел. Брезговали.
Впрочем, Николай был счастлив уже самим фактом своего служения.
Он встретил Мишеля и Нину на пороге своих владений. Исключительно в знак уважения: чтобы войти в морг, приглашения вампирам не требовалось.
Врач был одет в теплую куртку и в смешные сапоги-дутики, на его голове красовалась вязаная шапочка, низко надвинутая на лоб и закрывающая уши. По случаю зимы в морге экономили электроэнергию и охлаждали его содержимое естественным путем: через открытые окна.
— Прошу вас, — сказал Николай, проводя посетителей к холодильным камерам. — Я вскрытия не делал, запретили. Поступил приказ передать трупы в судмедэкспертизу ФСБ, там ими займутся. Дело-то не шуточное. Но и без вскрытия, по-моему, все более или менее понятно. Повезло, что сейчас мое дежурство.
Николай обращался к Стражу Мишелю, как главному из двоих, но периодически бросал откровенные взгляды в сторону Нины. И Нину всякий раз передергивало. Наверное, глядя на любую немертвую, этот извращенец невесть что себе воображает… и становиться героиней его фантазий было мерзко. А он явно уже фантазировал — сердце его билось сильнее, кровь прилила к лицу, от Николая запахло возбуждением. В сочетании с уже имевшимся тошнотворным букетом из смерти и формалина Нине этот запах показался совершенно омерзительным.
Она пожалела, что поехала сюда. Здесь было нехорошо. Еще хуже, чем на кладбище. Большинство людей, конвейером проходивших через это промороженное помещение, были жестоко убиты, и отголоски их последних эмоций — ужаса, боли и растерянности — все еще бились о стены морга и настойчиво ломились в душу, отнимая силы. Приближаться к печи крематория и вовсе не хотелось.
— Все тела можно не осматривать, — продолжал меж тем Николай, — этим людям действительно перерезали горло, одинаковым сильным точным ударом, — он показал на собственной шее величину разреза. — Почти стопроцентно это сделал один человек. Все умерли от потери крови, как и положено при таком ранении. Но одна девушка умерла иначе.
Николай подвел их к одной из каталок, на которой лежало прикрытое простыней тело.
— Вот посмотрите. — Он бережно, словно боясь потревожить спящую красавицу, отодвинул краешек простыни, открывая голову и плечи мертвой девушки.
Она была очень молоденькой, и Нина подумала, что бедняжка лишь немногим старше ее самой — той, какой она была почти семьдесят лет назад. Осунувшееся личико, запавшие, остекленевшие глаза, подобие нежной улыбки на бледных губах. И кожа, туго обтягивающая кости, будто девушка долго голодала. Увиденного было вполне достаточно, чтобы сказать наверняка: у нее выпили всю кровь до последней капельки, и уже по мертвой плоти резанули ножом так, чтобы на первый взгляд жертва ничем не отличалась от других.
— Мне приходилось видеть людей, обескровленных, гм… вампирами, — продолжал Николай. — Я неоднократно из чисто научного интереса делал их вскрытие и не могу ошибаться. Я даже нашел ранки от клыков у нее на шее, хотя из-за разреза они почти незаметны. Никогда не видел, чтобы человека высасывали так…
— Не стоит, — остановила его Нина, — все и так понятно.
Николай выжидающе посмотрел на Мишеля.
— Что известно о происшествии на кладбище? — спросил тот. У вампиров в милиции были свои осведомители, но лишняя информация никогда не помешает.
— Не много. Тела прошлой ночью принимал мой сменщик, он особенно не расспрашивал оперативников. Я смог узнать только, что кто-то захватил микроавтобус с экскурсией по ночной Москве, завез экскурсантов на Ваганьковское кладбище и всех покрошил.
— Стоп, — сказал Мишель, — что еще за экскурсия ночью?
— Да есть такие, — махнул рукой в резиновой перчатке Николай. — По местам городских легенд и мифов. Типа, посмотрите направо: вот тут изредка появляются призраки школьниц, задушенных самолично Берией, а теперь посмотрите налево: вон там, если прислушаться, стенает дух невинно убиенного царевича Дмитрия… Лабуда, одним словом. Но все совершенно официально. Народу нравится.
— Придумают же… И что?
— И все. Автобус отъехал по расписанию, имея полный комплект лохов на борту, потом почему-то зарулил на Ваганьково, где неизвестные расправились со всеми, включая экскурсовода и шофера, и смылись. Автобус так и стоит возле ворот, а одиннадцать трупов аккуратно сложены между могил в малопосещаемой части кладбища. Их даже не пытались спрятать, так, слегка присыпали мерзлой землицей. Плюс еще пять трупаков рядышком. На простое ограбление, согласитесь, похоже мало. И на теракт не тянет…
— И что, никто не оказал сопротивления убийцам?
— Судя по всему, нет. На телах отсутствуют следы борьбы. Только одна женщина, насколько я выяснил, умерла от черепно-мозговой травмы. Удар был один, очень сильный… Городские власти обеспокоены и требуют особо контроля за этим расследованием, так что теперь им займется ФСБ.
— А что будет с телами? — спросила Нина.
— После вскрытия сожгут, как обычно, если родственники не отыщутся, — равнодушно пожал плечами Николай. — А хоть бы и отыщутся. Впервой, что ли. Мне и самому частенько приказывают — негласно, разумеется — уничтожить в печи какого-нибудь жмурика. Особенно если жмур не простой, и убийство не бытовое… Ну, вы понимаете.
— Частенько — это как? — Нина представила вдруг, как к моргу подгоняют закрытые фуры, битком набитые телами.
— Ну, случаев десять за год бывает. Подписываем бумагу о неразглашении и сжигаем без ведома близких.
Десять случаев в год — это частенько?
Что ж, жизнь в стране явно налаживается.
— Что скажешь? — спросил Мишель, когда они с Ниной покинули морг и сели в машину.
— Очень странное убийство, — сказала Нина. — Скорее всего, и впрямь какой-то ритуал. Нужно осмотреть кладбище, поискать магические знаки. Если оперативники решили, что это дело рук сатанистов, значит, они нашли какие-то улики…
— Не обязательно, — возразил Мишель. — В убийствах на кладбище сатанистов подозревают первым делом.
