– Хреновая у вас, ментов, работа. Ходите, как собаки, вынюхиваете. А жизнь такая короткая.
– Такая же, как у всех, – со скрытым намеком ответил капитан. Не худо бы и незнакомцу подумать о своей жизни. Однако интересно, что последует за всем этим пленением. Хотел бы Грязнов знать, но только чтоб руки и ноги были развязаны. Тогда бы уж капитан выяснил, что за человек перед ним.
Но, кажется, то же самое волновало и незнакомца. Он сказал:
– Кстати, не мешало бы тебе представиться. Кто ты?
В положении Грязнова отказываться было глупо. Да к тому же его служебное удостоверение лежало в кармане рубашки, и при желании незнакомец всегда мог его достать и посмотреть.
Капитан постарался придать голосу побольше твердости.
– Я старший участковый инспектор. Это мой участок.
– Понятно. Участковый. Большая шишка тут. Ходишь, воюешь с бабами. Наверное, тебе страшно хочется узнать, кто же я? А, капитан? Хочется? Не молчи!
– Да уж желательно бы. Хотя я догадываюсь.
– Он догадывается, – с сарказмом проговорил незнакомец и засмеялся, а Грязнову пришла на ум мысль, что перед ним психически нездоровый человек, да к тому же убийца. И поведение его лишний раз указывало на психическое отклонение. Он то вдруг садился на табурет, положив ногу на ногу, то вдруг вскакивал и ходил по комнате от двери к окну. Потом подскочил к Грязному, схватил его за волосы, наклонив голову.
– Тебя интересует, кто я?
На этот раз капитан посчитал лучшим сыграть в молчанку. Не хотел лишний раз раздражать психа.
Но того уже понесло, и он заговорил сам:
– Кто я? Ну, скажем так, я – законченный неудачник. Это мои имя и фамилия. Устраивает такой ответ?
И на этот раз Грязнов посчитал лучшим промолчать. Но, как оказалось, это совсем не устраивало неудачника. И капитан тут же получил удар в челюсть.
– Чего ты молчишь? Сука! Мент! Не молчи. Ты здесь не для того, чтобы молчать. Понял меня? Я бы мог замочить тебя сразу. Так что лучше не молчи!
– Хорошо, хорошо. Я отвечу, – сдавленным голосом произнес Грязнов, чувствуя во рту солоноватый привкус крови. Он подумал: «Нет, ты не законченный неудачник. Ты – законченный псих!»
Незнакомец, кажется, успокоился немного, уселся на табурет и, прикрыв глаза козырьком милицейской фуражки, произнес самодовольно:
– Вот и правильно. Итак, начинаем допрос по всем правилам ментовской науки. Мой первый вопрос: зачем ты сюда приперся? Только смотри не ври мне. Не считай меня за идиота.
Грязнов тихонечко вздохнул и подумал: «О господи! Разве ты похож на идиота? Идиоты – безвредны, а ты – опасный псих, место которому в клетке для обезьян».
А неудачник, оскалясь, уже торопил его с ответом. Видно, в его планы не входило ждать.
– Ты не понял моего вопроса. Жаль, – сказал он, достал из кармана перочинный нож, вытащил лезвие и ударил Грязнова в плечо.
Капитан почувствовал жгучую боль, застонал, изо всей силы прижимаясь к спине стула.
– Да ты что? С ума сошел? Прекрати!
Тот рассмеялся:
– Только не сейчас, капитан. С ума я сошел, появившись на этот свет. Но это уж, как говорится, не ко мне. Это к моей матушке, которая родила меня таким.
Он приготовился ударить еще раз, но капитан поспешил остановить его:
– Постой, постой. Успокойся. Я проверял паспортный режим. Понимаешь? Это входит в мои обязанности.
Но неудачник не поверил.
– Ты врешь, капитан. Считаешь себя умнее. А зря. – Он размахнулся и со всей силы ударил ножом Грязнова теперь уже в другое плечо.
Грязнов взвыл от боли, когда психопат поковырял лезвием в ране, стараясь причинить капитану как можно больше боли.
– Перестань, сволочь! Мне больно!
– Больно? Разве вас, ментов, не учат терпеть боль? – Он вытащил нож из раны, потрогал пальцем остро заточенное лезвие. – Капитан, боль обостряет чувства. Но сейчас я не хочу терять время на пустяки. Итак, я повторяю свой вопрос: зачем ты, ментовская рожа, сюда пожаловал?
Капитан облизал в миг пересохшие губы. Сил не хватало терпеть боль. «Урод! Он замучает меня. Придурок! Придется рассказать».
– Не бей больше. Я скажу. Меня послали…
– Послали? – Псих как будто удивился.
– Да. Послали, – уже тише произнес Грязнов. Почему-то все еще не мог он поверить, что все происходит с ним наяву…
Псих засмеялся, поигрывая перочинным ножом в руке:
– Вот видишь, капитан. Боль не только обострила твои чувства, но и освежила память. Ты – молодец! Продолжай, прошу тебя, не молчи.
Грязнов проглотил горько-солоноватый ком и сказал тихо:
– В городе совершено несколько убийств. Какой-то псих… – Капитан вдруг замолчал, не представляя, как отреагирует неудачник на слово «псих». Он не сомневался уже, кто совершал те убийства.
Но неудачник отреагировал на это слово внешне сдержанно, сказав:
– Продолжай, капитан.
– …Он убивает топором. Опера считают, в город он приехал недавно…
– Правильно, недавно. Хоть в этом ваши опера правы. А скажи мне, дорогой друг, приметы этого психа у вас в ментовке есть? Только смотри: без вранья. Кишки выпущу. – Неудачник погрозил ножом.
Но теперь Грязнов и не помышлял о вранье. Единственное, о чем он думал, – остаться в живых и поскорее убраться отсюда, если, конечно, этот псих ему позволит.
– Нет, я и не собираюсь врать. Нет никаких примет. Он убивает без свидетелей. Поэтому нас, участковых, послали по городу: может, кто-то из людей заметил подозрительных лиц.
– А в этот дом ты зачем зашел? – уже несколько дружелюбным тоном спросил неудачник.
Грязнов медлил с ответом. Если выложить про женщину, он может не полениться сходить и прикончить ее. И капитан решил не выдавать женщину. Пусть этот псих делает с ним что хочет. Пусть. Он перетерпит. Но наивный капитан не знал, что, когда он разговаривал с женщиной, этот страшный человек стоял, притаившись, у окна и наблюдал за человеком в форме.
– Хотел проверить, нет ли в этой развалюхе кого подозрительного, – соврал Грязнов, рисуя в воображении, что за этим последует. Он покосился на труп девушки, упакованный в целлофановый мешок.
Неудачника его ответ огорчил.
– Врешь, капитан! Опять врешь. А ведь я же просил… – Он резко соскочил с табурета.
– Но я… – Участковый попытался объяснить, но псих сунул руку под спортивную куртку и выхватил из-за пояса небольшой топор с широким лезвием.
– Постой! Не убивай! – вскрикнул старший участковый, только теперь сознавая, что милицейский мундир не защитит его от смерти.
– Ты был прав, капитан, насчет убийцы. Это я!
Такое признание походило на приговор.
Глухой удар, и разрубленная голова капитана свесилась набок.
Ночью, когда еще весь город спал, из старого двухэтажного дома вышел человек с большой дорожной сумкой в руке. Он оглянулся назад, посмотрел на окно, за которым осталась пара трупов. Но он не жалел тех, кого пришлось убить. Жалел лишь о временном своем убежище. Укромное было место до тех пор, пока не появился мент.
Человек с сумкой мелькнул под тусклым фонарем, висящим на столбе, и быстро скрылся в
