было на это сил.
Не припомню, в какой именно момент я расслышала непривычный звук. Я повернула голову и чуть не до боли прижалась ухом к шершавой поверхности камня. Едва различимый, очень далекий — вправду ли это стучал барабан в такт с биением моего сердца? Не поворачивая голову, я попыталась нащупать рукой небольшой камень. Но пальцы прикасались только к старой и новой, только начавшей пробиваться траве. Трава… земля… все это совершенно не годилось.
Нам привезли из Гроспера не только привычную одежду, но и стилеты. Я вынула из-за пояса стилет и негромко постучала его рукояткой по каменному столпу, стараясь повторить услышанный ритм. Если это слабый, мимолетный отголосок чего-то происшедшего в далеком прошлом — ученые в Алсонии пользовались этим методом для изучения истории, — то я не должна получить ответ. Но если это зов…
Дары древних пробудились после долгого сна. Не могла ли я сейчас быть вовлечена в призывание древней Силы, забытой людьми? Встревоженная этой мыслью, я обнаружила, что только с большим трудом могу оторвать рукоятку моего кинжала от камня. Как только мне это удалось, ко мне подошла Силла.
Она проворно опустилась на колени и сжала мою руку обеими руками. Затем она наклонилась и тоже прижалась ухом к каменному столпу. Я была уверена, что звук становится все громче. Он уже не совпадал с моим сердцебиением, стал медленнее и тяжелее.
— Матушка… Дьюти…
Я поняла, о чем говорит Силла. Мы должны были предупредить остальных. Но когда я попыталась оторваться от камня, который сочла всего лишь удобной опорой для головы, и попыталась подняться на ноги, я обнаружила, что не могу этого сделать. Я попробовала крикнуть, но с моих губ не сорвалось ни звука. Темные чары! Они пленили меня в наказание за мою глупость.
Неожиданно костер разгорелся ярче, и я увидела, с каким трудом Бина пытается оторваться от камня. Я оттащила ее подальше от него, боясь, что тоже попаду в плен. К счастью, этого не произошло. Но когда я отпустила руку сестры, она снова принялась стучать рукояткой стилета по каменному столпу, хотя ее тело билось в судорогах. Она изогнулась, впилась зубами в запястье, но никак не могла отодвинуться от камня.
Я должна была позвать на помощь — отправить посыл матушке, Дьюти… но когда я попыталась облечь свою мысль в слова, я обнаружила, что мой внутренний голос не слушается меня, как Бину не слушается ее рука. Что взяло нас в плен? Это создание находилось внутри круга, очерченного нашим охранным заклятием. Но оно не разрушило эту преграду. Оберег включил его внутрь круга.
Рядом с нами появился кто-то… Золан! Я в отчаянии взмолилась, едва шевеля губами, взмолилась о помощи.
Человек из Потемок отвел меня в сторону от Бины. Он не стал прикасаться к ней, а опустился на колени и крепко прижал обе ладони к каменному столпу.
Послышался звук — тихий-тихий, еле слышный. То ли мычание, то ли песнопение, слова которого были мне непонятны. Стилет выпал из пальцев сестры. Ее губы скривились в болезненной гримасе. Она обхватила больную руку здоровой и прижала к груди.
Золан медленно отнял руки от камня, развел в стороны, провел ими вниз вдоль поверхности камня. Он словно бы что-то очерчивал. Подошла матушка, понаблюдала за Золаном несколько мгновений, сокрушенно покачала головой. С ней рядом встала Дьюти. Я забыла об остальных. В этом ночном мире существовали теперь только мы пятеро и каменный столп.
Нарисованные Золаном на камне линии проступили так ясно, будто он нарисовал их углем на белой стене. Мы увидели приземистое, мощное существо, стоящее на двух ногах и имеющее две руки. Золан отпрянул от камня, он перестал рисовать, но существо становилось все более и более настоящим, проявлялось все четче.
Мне было знакомо это создание. Золан словно бы срисовал изображение с пергаментного листа одной из древних летописей рода Скорпи. Голова существа была неестественно большой, если вообще можно было говорить о чем-то естественном, описывая это карикатурное подобие человека. Под косматыми бровями сверкали громадные, вытаращенные глаза. Между бровями разместился острый крючковатый нос. Губ под носом видно почти не было, а подбородок был квадратный, тяжелый. Волосы существа были такими жесткими, что топорщились на макушке, словно колючки.
Это был фраш — подземный обитатель, воришка и обманшик, убивавший рыцарей, зашедших в его владения. Волшебники древних времен пытались заключить сделку с фрашем, если он объявлялся около какой-нибудь хижины, чтобы не сохли сады, у коров не пропадало молоко, не погибали заезженные за ночь пони и лошади. В древних хрониках существовало более сотни преданий о фрашах, и в большей части этих преданий было написано о том, как эти существа пугали людей и издевались над ними. Они не состояли в союзе ни со Светом, ни с Тьмой и по своей воле не служили никаким Силам.
Фраш устремил взгляд на Золана, его вытаращенные глаза сверкнули. Он разлепил толстые губы, которых едва не касался кончик носа, и зарычал.
Это была белиберда, бессмыслица, детская считалочка. Но похоже, для фраша в ней был какой-то смысл. Он присел на корточки. Было такое впечатление, что он готов выпрыгнуть из камня и броситься на Золана. Но высвободиться ему не удалось.
Золан провел рукой по траве, не отрывая глаз от фраша. Возможно, своим пристальным взглядом он и удерживал его. Он нашел и сжал обеими руками стилет Бины. Быстрое движение — и на одном из пальцев другой руки Золана заалела капля крови.
Фраш извивался и пытался выбраться из камня, но Золан сумел подцепить каплю крови кончиком стилета и метнуть прямо во фраша. Я увидела, как между бровями фраша появилось красное пятнышко. Он открыл рот и взревел, но мы не услышали ни звука.
Не оборачиваясь, Золан обратился к нашей матушке:
— Госпожа волшебница, какое дело мне поручить этому существу?
Матушка быстро ответила:
— Следить и ждать, служить глазами при свете и во тьме.
— Быть посему. — Золан поднял стилет и прикоснулся его кончиком к выпяченным губам фраша. — Как твое имя, фраш?
Существо силилось вырваться, свирепо сверкало глазами. Но вот его губы изрекли одно-единственное слово. Оно прозвучало очень тихо, как бы издалека, но все же мы расслышали его.
— Титу.
— Титу, я держу тебя твоим именем. Ты будешь следить и ждать, ты будешь служить нам своими глазами до того часа, пока я не верну тебе имя.
Фраш снова взвыл, но на этот раз мы услышали его голос. Он прозвучал оглушительно. Сила крика фраша была настолько велика, что казалось, камень, внутри которого было заточено существо, задрожал. А потом фраш словно бы померк — и исчез.
Послышался топот. Видимо, последнее деяние Силы пробудило весь лагерь. Золан подал стилет Бине и прижал к губам окровавленный палец. Перед ним остановилась тяжело дышащая Дьюти. Много раз в детстве мы видели у нее такое выражение лица.
— Кто ты такой? — строго вопросила Дьюти. — Ты смеешь пленять кровью древних? Ничего хорошего от этого не будет!
— Есть разные дары и разные Силы, ведунья. Твои взращены в этом мире, мои укрепились в ином. Я имею дело с землей и с порождениями ее.
Я услышала, как Дьюти ахнула. Впервые в моей жизни наша нянька чему-то удивилась, а когда к ней вернулся дар речи, она произнесла совсем другим голосом:
— Будь по-твоему, чародей.
Золан покачал головой.
— Я не чародей. Я не пляшу под мелодию, которая способна увести меня на Левую тропу. Мне не нужно ничего, кроме того, что принадлежит мне.
Золан отвернулся и оказался лицом к лицу с нашей матушкой.
— Не притягивай, — строго проговорила она, но это было предупреждение, а не приказ, — к себе Силу, с которой ты не готов встретиться.
Золан учтиво поклонился ей.
— Госпожа, в этой войне я новичок. Я сделаю все, что в моих силах, ради нашего общего дела, но напрасно рисковать не стану.
Вот так Золан ненадолго раскрылся, словно приоткрыл раковину, внутри которой прятался, и заставил нас изменить мнение о нем.
Сопровождая отца, отправившегося в дозор вокруг нашего лагеря, я не видела, как Золан встретился с фрашем, но мне сразу же рассказали о случившемся. Для того чтобы иметь дело с такой Силой, нужно было либо сильно рисковать, либо действовать безошибочно и уверенно. О древней магии мы знали мало, хотя она, по всей видимости, дается при рождении, как дар. Я слышала о том, что время от времени рождаются люди, способные к древней магии. В отличие от волшебства ей нельзя обучиться — она просто есть. И насколько известно роду Скорпи, границы этой магии неизмеримы, она уходит корнями в далекое прошлое.
У вечернего очага, у походных костров часто рассказывают истории про единорогов, домовых, о болотных огоньках, оборотнях, дриадах и сокровищах прочих духов природы. Среди них есть и более темные носители древней магии — боуги, воули и гроссмиты. Все они — из зимних сказок. Но… если фраши способны оживать, если их может зачаровать смертный, то получается, что все эти существа, которыми пугают детишек, существуют на самом деле и способны предстать перед человеком и сразиться с ним.
Я принялась обшаривать свою память в поисках всего, что мне было известно из старинных преданий о возможной защите от таких существ. Одним из орудий защиты была холодная сталь. Большинство наших спутников были в доспехах — стальных шлемах, нагрудниках. Все были вооружены мечами. Но одной из самых сильных сторон древнего народца было то, что они могли без труда невидимо сопровождать нас и легко менять свое обличье. Вернее, их можно было обнаружить при наличии особого дара, но когда имеешь дело с древними, ни в коем случае нельзя полагаться на внешний облик. Помогали обороняться от них и некоторые травы. Бина специально растила рябину, плющ, падуб и ракиту. Неожиданно я слегка вздрогнула. Послышалось или нет? Моя память ответила мне звонким смехом! Я решительно зажмурилась. Если Золан знал толк в древней магии, то и мы должны были это уметь. Или я снова переоценивала таланты рода Скорпи?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Я проснулась утром и ощутила рядом что-то мягкое и теплое. К моему удивлению, какую-то часть ночи со мной рядом проспал Древолаз. Наверное, хотя я и понятия не имела об этом, это спасло меня от дурных снов.
