И тут Дон Кихот, нагнувшись, торопливо подхватил одуревшего от боли Пасечника и резко взвалив его на плечи, бросился прочь из развалин старого хлева. Спину обдало нестерпимым жаром, чувствовавшимся даже сквозь защитную куртку.
Выскочив наружу, Дон Кихот продолжал бежать, стремясь как можно дальше уйти от 'блуждающей жарки'. В Зоне нестись сломя голову очень опасно для жизни, но наглядная перспектива сгореть заживо молодого сталкера тоже не привлекала.
За спиной громыхнул взрыв — это высвободилась энергия сгорающей 'спирали'. Попытки физически воздействовать на артефакты были иногда чреваты неприятными последствиями.
'Накрылось наше богатство' — подумал Дон Кихот, приостановившись и ложа на землю тяжеленное тело Пасечника — 'Видать Зона и правда наказывает за преждевременное празднование победы. А Пасечник тоже хорош, сам мне всю дорогу талдычил про уважение к Зоне, а сам…'.
Дон Кихот устало опустился на траву, переводя дыхание. Вдали над развалинами хлева поднимался столб дыма. Сняв рюкзак, Дон Кихот извлёк походную аптечку.
— Спасибо тебе, парень — пробормотал Пасечник.
Дон Кихот не ответил, сосредоточенно извлекая бинты и капсулы с препаратами.
— Эх, наказала меня Зона за чёрные мысли — прохрипел Пасечник — Прости меня, парень, а я ведь надеялся избавиться от тебя на обратном пути. Алчность в голову ударила. И я тебе честно скажу: я бы на твоём месте схватил бы 'спираль'.
Дон Кихот промолчал.
Рассвет
— Дон Кихот, я не пойму, почему ты сомневаешься? — сказал Вершинин — Ты совершил благородный поступок, спас жизнь товарища. Ты должен гордиться этим.
— Да вот он бы меня спасать не стал — ответил Дон Кихот — Да и подумывал меня угробить на обратном пути. Тут такая нажива светила, что ему жизнь какого-то новичка. За 'спираль' ведь большие деньги можно выручить.
— Ты что ли жалеешь об упущенной выгоде? — прищурился Сотнич.
— Нет, просто думаю, не совершил ли я дурость, спасая человека, который ради меня выгодой бы не пожертвовал — ответил сталкер.
— Дон Кихот, ты поступил правильно — сказал Сотнич — Ты в тот момент руководствовался личными представлениями о добре и зле. Спасти другого, пренебрегая выгодой, всегда было геройским поступком. Ты этим самому себе показал, что ты человек. А как бы поступил Пасечник и что он насчет тебя замышлял — это иной вопрос. Человек благородные поступки делает на самом деле не для других, он их делает для себя, утверждая своё понимание добра и зла, утверждаясь в собственных глазах.
'Наверное он прав' — подумал Дон Кихот — 'Мы ведь хорошие поступки и вправду, скорее для себя совершаем, что совесть не мучила. Но опять же, иной раз просто не получается другим людям в глаза посмотреть, когда мерзость какую сделаешь, или наоборот, ничего не сделаешь в страхе за свою шкуру. Кто-то умеет с собственной совестью договориться, кому-то наоборот, жить с осознанием себя дерьмом страшнее всего, даже если никто ничего не узнает. А зачем я спас Пасечника? Да уж точно не из соображений гуманизма, несколько минут назад я сам был готов его завалить. Просто инстинкт что ли какой-то сработал. Эх, сложная штука эта мораль. Конечно, человек та ещё алчная скотина, способная корысти ради перегрызть глотку ближнему. Но всё же наверное надо стараться не спешить быть скотиной. Это в любом случае всегда успеется, ибо проще и легче'.
— А мне показалось интересным другое — сказал Гарев — То что сталкеры, устав от анархии, когда от любого можно ждать ножа в спину, выработали свод правил, запрещающих подлое убийство из корыстных целей. Можно сказать, наглядный пример того, как в человеческом социуме возникают законы и нормы поведения, ограничивающие насилие. Природа не любит хаоса.
— Инстинкт в человека заложен, стремиться спасти собрата — произнёс Никольский — Свойство социальных существ. Одно из условий выживания общества. Социумы, где в какой-то момент преобладает идея эгоизма, быстро проигрывают обществам с альтруистическим укладом.
— А если посмотреть на уклад сталкеров, на память приходит освоение цивилизаторами- первопроходцами диких территорий — сказал Гарев — Точно также первое время всё зависит от ловкости обращения с кольтом. Но постепенно порядка становится всё больше, а неконтролируемого насилия — меньше.
— Господа туристы, ложитесь спать — сказал Дон Кихот — Нужно хорошенько восстановить силы, потому что утром продолжим путь. Сторожат Виктор и Сергей, через два часа Игорь и Глеб смените, потом буду я. Глядите в оба, я не хочу, чтоб сюда ворвался какой-нибудь кровосос.
'Ночь бы спокойно пересидеть' — с тревогой думал сталкер — 'Каждый час под смертью ходить приходится'.
Закутавшись в спальный мешок, Дон Кихот прижал к себе покрепче автомат и тут же погрузился в сон.
Проснулся Дон Кихот оттого, что его тряс за плечо Никольский.
— Пришло время сменяться — извиняющимся тоном сказал учёный.
Поборов затягивающую негу, Дон Кихот выполз из спальника и лениво проковылял к кирпичной кладке, откуда хорошо просматривался склон холма. Древние 'командирские' часы показывали пять утра. Сталкер зевнул, и прислонив 'калаш' к стене, и достав походную кружку, высыпал в неё пакетик растворимого кофе и залил кипятком из термоса. Сонливость на посту может стоить жизни, лучше немного взбодриться. Достав из клапана-кармана шарик стимулятора, Дон Кихот задумчиво подбросил его на ладони, и убрал обратно. 'Ещё пригодится, надо пока поберечь' — подумал сталкер.
Туристы безмятежно спали, завернувшись в спальные мешки и плащи. Костер догорал, и сталкер подбросил в него обломок доски. С холмов вдали вновь донёсся пронзительный крик-визг псевдоплоти, потонувший в рычании крупного хищника — кровососа или псевдособаки, а может и псевдогиганта.
Дон Кихот бросил взгляд на полускрытый сумерками склон холма. Скоро уже станет совсем светло. Может удастся урвать ещё пару часов сна, а потом — рюкзак на плечи и вперёд, на Янтарь. Вокруг всё было вроде бы спокойно, и сталкер, присев на камень, пригубил из чашки дешевый кофе.
'Спокойная выдалась ночь' — подумал Дон Кихот, ёжась от утреннего холода — 'Ни одна тварь не ломанулась, что само по себе редкость. Только вот не выспался толком. Надо будет потом ещё часок-другой вздремнуть'.
Дон Кихот подумал о предстоящем пути на Янтарь. Ему не терпелось поскорее выполнить поручение Бобра чтоб выпутаться из этой истории и снова стать самому себе хозяином.
'Пускай играют с Петровичем в эти игры без меня' — мрачно подумал сталкер — 'Не знаю, чего именно я нарыл для них в этой лаборатории, но от всей этой их затеи за версту несёт смертью. Не успел я взяться за первое поручение Петровича, как Апостол объявил охоту за моей головой. Нет, господа торговцы, зря вы меня во всё это впутали. У меня в Зоне своя мечта — однажды добраться до Монолита'.
Дон Кихот неожиданно вспомнил, когда он вдруг всерьез решил посвятить себя этой цели. Вспомнил охвативший его азарт, когда узнал, что где-то в самом центре Зоны существует такой чудесный артефакт. Вспомнил предостережения и глумливые насмешки бывалых сталкеров. Все ему говорили, что отправляться за Монолитом — заведомая гибель. Сам Дон Кихот много думал о цели, которую дерзнул поставить перед собой. Достичь Монолита…
'Это дурость' — сказал здравый смысл. 'Это смертельно опасно' — вторила осторожность. 'Это недостижимо' — сказал опыт. 'Попытайся' — усмехнулась интуиция.
'Предположим, я каким-то образом преодолею страшный 'Выжигатель', пройду через Рыжий Лес и Припять. Допустим, я не попаду в аномалию, не стану пищей для какой-нибудь твари, не нарвусь на пулю 'монолитовца', не схвачу смертельную дозу излучения' — размышлял Дон Кихот — 'Предположим, у меня получится живым и в здравом уме проникнуть в Саркофаг и найти Монолит. И что дальше? Что я попрошу у Монолита?'.
