тщательно к нему подготовился и просчитал наперед каждую мелочь.
Впрочем, возможно, что он ни к чему и не причастен.
Глава пятнадцатая
Встав утром, чувствовали мы себя весьма посредственно, если — не отвратительно. Ходили из комнаты в комнату подобно сомнамбулам. За ночь никого из нас не осенила гениальная идея, как нам вызволить Шуру из плена. Мы обменивались короткими незначительными фразами и старались не вспоминать вслух о событиях вчерашнего и позавчерашнего дня. Вся боль и тревога были внутри нас. Слава Богу, что все это не выплескивались наружу, и мы не срывались друг на друге.
После завтрака я решил отправиться в магазин. Не хотелось толкаться без дела в квартире. Сейчас полезнее было узнать от рыжеволосой продавщицы о последних поселковых новостях. Но главное — я собирался выведать, неизвестно ли ей чего-нибудь о похищении моей сестры. Если — да, то это бы одно говорило уже о многом. Ведь любопытная и наблюдательная Юля работала в магазине, принадлежащем Генке Кривоносу.
— Куда это ты нацелился, Володя? — спросил меня Гера в прихожей, когда я снимал с вешалки свою куртку.
— Знамо куда — на кудыкину гору, — отозвался я.
— Извини, далеко ли? — поправился он.
— В поход, как Мальбруг. Который… Но не важно. Хочу немного пройтись, проветриться. Между прочим, тебе бы тоже не помешало.
— Неохота.
— Зря отказываешься. Подышал бы свежим воздухом. Набрался бы энергии космоса, — заметил я, стараясь попасть рукой в рукав куртки. — Да, как правильно сказать: одевать или надевать? Постоянно я забываю.
— Вечно, Володя, ты лезешь со своими приколами. Не знаю. Лично мне наплевать. Скажи, как угодно. Ну, натягивать там, облачаться, наряжаться. Без разницы, — поморщившись, произнес Гера. — Такое возникло дело. На сегодняшний день, по-моему, нам понадобиться выпивка. Водку-то вчера мы всю оприходовали.
— Как пожелаешь. В принципе, я не возражаю, — ответил я, подумав, что ну, вот опять все начинается сначала. Так и спиться недолго. Повод у нас имеется.
— Вчера, помнится, ты говорил, что у твоего соседа можно купить приличный самогон. Верно?
— Верно.
— Но я боюсь, что меня он надует. Сдерет в три дорого. Да всучит еще какую-нибудь гадость. Примешь — и поутру окочуришься. Поэтому давай пойдем к нему вместе.
— Пойдем.
Марек почти мгновенно отворил дверь, после моего звонка. Казалось, он нисколько не удивился ни нашему раннему визиту, ни нашей просьбе. Лицо его излучало поистине отеческую заботу и трогательную готовность помочь ближнему. Он вежливо, с легким поклоном, осведомился: какое количество самогона мы намерены у него приобрести?
Гера, закатив глаза к небу и сгибая пальцы на правой ладони, ответил:
— Никак не меньше двух литров. Меньше нас не прошибет.
Марек, кивнув, сходил к себе на кухню и вернулся оттуда с четырьмя бутылками, положенными в новенький целлофановый пакет. Сервис обслуживания был поставлен у него на должную высоту. Пожалуй, ни чуть не хуже, чем в ином столичном супермаркете.
— Кстати, ребята, почему не приехала Шура? — полюбопытствовал он, пряча полученные деньги в нагрудный карман рубашки. — С ней что-то случилось?
— Марек, а тебе, собственно, откуда известно, что она не приехала? — насторожился я.
— Да, ты что подглядываешь за нами? — насупившись, спросил Гера и сделал к нему шаг. — Мне это не нравится. Смотри, не забывайся!
— Как же, была нужда подглядывать за вами! Тоже мне дамочки голые нашлись! — парировал он. — Просто когда Шура бывает у нас в поселке, то всегда забегает ко мне поболтать. Так, почему она не приехала?
— Не смогла, — коротко ответил Гера и, громыхая бутылками в пакете, направился обратно в нашу квартиру.
— Потребуется еще — милости прошу, — крикнул ему вдогонку Марек. — Обслужу как почетного клиента.
— Заскочу как-нибудь. Путь я запомнил, — бросил тот через плечо.
— Слушай, Володя, что это он сегодня смурной, угрюмый? И с самого утра. Что с ним творится? — озадачено спросил меня Марек, когда за Герой закрылась дверь.
— Разве? По-моему, ничего особенного.
— Не выспался он, что ли?
— Выспался. Это его обычная манера поведения. Не обращай внимания, — сказал я.
— Странно. Весьма. Раньше ничего подобного я за ним не замечал, — произнес Марек и пристально посмотрел на меня.
Я ответил ему точно таким же взглядом, пытаясь понять, знает ли он о похищении моей сестры. Но, к сожалению, я не умел читать чужие мысли. Не было сведущих учителей.
— Ты мало с ним знаком, — проговорил я.
— Допускаю.
— К тому же, возможно, он ревнует тебя к Шуре.
— Не болтай глупости! Шутник! — отрезал он. — У вас там все нормально?
— Да так, по-разному, — неопределенно ответил я. — А у тебя, Марек?
— У меня все неплохо.
— Я рад. Нигде не бывал?
— Где мне бывать? Из этих своих четырех стен я почти никуда не выползаю. Это ты у нас знатный путешественник. Одно слово, Пржевальский. Бродишь постоянно по городской свалке, а я, как старый хрыч, сижу дома.
— Вика в Москве?
— Естественно. А ты, случайно, не надумал туда перебираться? — поинтересовался Марек.
— С какой стати? Меня и здесь все устраивает.
— Ну-ну. Приятно слышать, Володя. Только ты, гляди, не увлекайся этим делом, — посоветовал он, щелкнув себя пальцем по горлу. — Ни к чему.
— Не буду, воздержусь, — приложив ладонь к сердцу, пообещал я.
Попрощавшись с Мареком, я спустился с лестницы и вышел из дома.
На улице было прекрасно, хотя и прохладнее, чем накануне. Весь воздух, потому как ветер дул не с мусорного полигона, был пропитан свежими весенними запахами и ароматами. Звонко и весело щебетали птицы. По краям дороги зеленела ранняя трава. В палисадниках частных строений набухали почки на деревьях и кустарниках, а верба, росшая у пожарного пруда, и вовсе вся серебрилась.
В тени у заборов, столбов линий электропередач и стволов некоторых деревьев жалкими кучками лежал снег. Этот снег напоминал рис, сваренный недавно на ужин Татьяной. Он тоже был кое-где рассыпчатый, кое-где слипшийся, а кое-где и черный. Но я все равно его съел и похвалил Татьяну за великолепное кушанье. Иначе бы обошлось себе дороже. Потом, возможно, что приготовленный так рис был даже полезен. Особенно, если ведешь здоровый образ жизни.
Весной обычно Москва наводняется великим множеством молодых красивых девушек. Там они, группками и поодиночке, встречаются буквально повсюду. Но то в столице. Про поселок Вихляево этого сказать было нельзя. Здесь они физически отсутствовали. Если, само самой, не набраться смелости и не причислить к молодым красивым девушкам тетку Ульяну, махнувшую мне рукой из проулка. Да чумазую девчушку-подростка, стоявшую у бесхозного сарая и проводившую меня долгим скучающим взглядом.
Показалась хотя бы Лариска. Есть же у нее, помимо розового пальто с воротником чернобуркой, какая-нибудь соблазнительная юбка. Не отравляется же местная львица весной или летом в райцентр, а то и в Москву, в ватных штанах?
Но, как говорится, нет худа без добра. Зато ничто не должно было — в частности, девушки — отвлечь меня от моих мыслей о Мареке. Конкретно о том, может ли он быть замешан в похищении Шуры? Не мог ли он, скажем, навести на нее похитителей? Ведь ему было отлично известно обо всех делах и начинаниях дяди Виктора. Как другу и соседу. Впрочем, маловероятно. Марек по натуре своей не преступник. За исключением подпольной торговли самогона, он вполне законопослушный гражданин.
Так-то оно так. Но у Марека была горячо им любимая дочь. Вика же особа честолюбивая. Судя хотя бы потому, с какой радостью она покинула родной поселок и как страстно желала добиться успеха в жизни. Для чего, к примеру, встречалась с Гариком, который, по сути, был ей глубоко безразличен. Но который обещал сделать хорошую карьеру.
Однако использовать для достижения намеченной цели свои внешние данные — одно. Совершить ради этого преступление — совсем другое. Нет, не было у Вики достаточно веской мотивации. Да и зачем ей так рисковать, ставя на карту всю свою дальнейшую жизнь? Поэтому, скорее всего, Марек и Вика не имеют к похищению Шуры никакого отношения.
Придя к такому заключению, я решил поговорить с еще одним человеком из лиц, возможно, причастных к этому преступлению. А именно — с Пахомом Максимычем. Не то, что бы я сильно его подозревал. Но он был заметной фигурой в поселке. Не повредило бы выяснить, чем он сейчас занимается и как себя чувствует.
В здании поселковой администрации Пахом Максимыч занимал комнату на первом этаже. Комната именовалась кабинетом N 5. На полу в ней был расстелен потертый ковер багровых тонов. На стене, сбоку от окна, висел дешевый портрет президента. На двух других стенах — пожелтевшие почетные грамоты о победах в социалистическом соревновании. В дальнем конце стоял книжными шкаф, заставленный запыленными спортивными кубками и прочими наградами.
Сам Пахом Максимыч сидел за письменным столом. Его рабочее место украшали отдельные части компьютера, среди которых не хватало процессора. Естественно, что компьютер находился в нерабочем состоянии. Но, по мнению хозяина кабинета, для придания солидности он вполне годился.
Я подождал, пока заместитель главы администрации обратит на меня внимание, и вежливо поздоровался:
— Мое почтение, уважаемый Пахом Максимыч!
— Взаимно, Володя! Взаимно! — ответил он. Приподнялся со стула, пожал через стол мою руку и тотчас гневно хлопнул ладонью по развернутой газете, лежащей перед ним. — Ну, что скажешь?! По-моему, этот Хавьер Солана ведет откровенно антироссийскую политику! Читал его последнее выступление на Совете Европы?
— Не успел.
— Что же, получается? Ты не следишь за международным положением? За внешней политикой нашей страны? Скверно! Это тебе жирный минус!
— Я исправлюсь.
— Верю! Иначе и мхом недолго обрасти! Свежую прессу необходимо читать каждый день. Нет, но каков гусь! Я о Солане. Обнаглел до предела! Непонятно, почему наши власти терпят эту его клевету? — возмущенно произнес Пахом Максимыч. — Нет, скажи мне, почему они все к нам цепляются?! Почему не оставят нас в покое?! Змеюки!
— Точно, змеюки, — подтвердил я.
— Ну да ладно. Бог им судья. Чего пришел-то? Опять возникли проблемы на коммунальном фронте?
— На коммунальном фронте, к счастью, нет. Судьба пока миловала. Трубы не протекают. Газ подают. Электричество не отключают. Я заглянул, чтоб просто поздороваться.
