пальцем у виска, прошипел:
— У тебя, что крыша съехала, олух?! Погаси сию же минуту! Или придушу!
— Что ж теперь мы всю дорогу должны сидеть в темноте? Будто землеройки какие-то, — отозвался сварливым голосом Фролик, но все-таки подчинился его прикажу. — Кого мы хоть так боимся?
— Помойника мы боимся. Помойника, — едва разжимая губы, буркнул Денис. — Понимаете, нам необходимо соблюдать светомаскировку. Ну, как на войне при бомбежке.
— Как прикажешь, командир.
Фролик призвал на помощь Алекса и вместе с ним занавесил два окна верблюжьими одеялами, сдернутыми с кровати. На третье окно, противоположное им и выходящее вглубь свалки, одеяла не хватило, и он, поколебавшись, занавесил его собственной коричневой дутой курткой.
— Сейчас, вроде бы, порядок. Снаружи у нас ничего не видно. Ни огонька не пробивается, — произнес Фролик и, полюбовавшись творением своих рук, опять включил свет в комнате.
— Ладно, сойдет, — бросил Денис.
— Сам-то ты, кстати, встречался когда-нибудь с этим вашим Помойником? — спросил Фролик.
— Повезло, не удостоился чести.
— Так, может, он и не существует вовсе?
Денис проигнорировал эту реплику Фролика.
— Слушай, а что он с нами сделает, если доберется до нас? — поежившись, поинтересовался Гарик, сидевший с Викой на скамье у дальней стены. — Убьет?
— Нет, спросит, где находится ближайший винный магазин, — хмыкнул Гера.
— Угу, спросит. Помойник разорвет нас в мелкие клочки, — сказал Денис. После, вернувшись в прихожую, проверил дверь, подергав ее на себя, и снова примостился на полу около меня.
Вот как порой судьба смеется над нами. Денис был моим самым заклятым врагом, который наглым образом отбил у меня Марину и похитил ради выкупа мою сестру. Я люто его ненавидел. Но сейчас я сидел рядом с ним, бок о бок, и не испытывал к нему почти никаких враждебных чувств. Но разве мог я вести себя иначе в сложившейся ситуации? Разумеется, что нет.
Я достал из пачки последнюю сигарету и закурил.
Неожиданно снаружи раздались странные, но хорошо различимые звуки. Я вздрогнул. Сигарета намертво прилипла к моей губе. Насторожившись, я обратился вслух. Остальные люди в сторожке тоже.
Было ясно, что возле нашего дома кто-то ходит и не желает этого скрывать. Как тот беспощадный хищник, загнавший свою жертву во временное и ненадежное убежище.
С полной очевидностью стало понятно, что все разговоры о Помойнике не были досужей болтовней. Они были правдой. Причем более страшной и зловещей, чем могло показаться из этих разговоров. Словно в подтверждение моих мыслей, Помойник издал жуткий гортанный звук. Я и прежде, бывало, слышал его ночью в поселке, когда страдал от бессонницы. Только тогда он был намного слабее и не столь устрашающим. Так, лишь незначительным отголоском звука нынешнего.
На крыльце жалобно заскрипели ступени, прогибаясь под тяжестью медленно ступавшего по ним ужасного обитателя городской свалки. В висках у меня застучали молоточки, а на лбу выступила испарина. Все органы моих чувств были напряжены до предела. Горящая сигарета отцепилась от губы и, разлетевшись искрами, упала мне на брюки.
В комнате вскрикнула Вика. Пискнул мышью Гарик. Скороговоркой зачитала «Отче наш» Шура. Сдавленно кашлянул Гера. Привстал со стула Алекс, опираясь руками за его спинку. Наклонился Фролик, чтобы взять с пола бейсбольную биту, но так и застыл в этой несуразной позе. Чертыхнулся рядом со мной Денис и отполз подальше от двери.
С минуты на минуту должно было произойти что-то страшное и непоправимое.
Мы ждали.
Время остановилось.
Вдруг одна из ступенек, не выдержав веса Помойника, с треском сломалась. И все звуки мгновенно прекратились. В воздухе повисла гнетущая тишина. Потом послышались шаги, неторопливо удалявшиеся от сторожки.
— Уф, кажется, пронесло на этот раз, — вздохнув, прошептал Денис. Сам того, не замечая, он до боли сжимал мою руку.
— Он вернется? — задал я совершенно глупый вопрос. Откуда могло быть ему это известно? Он же не провидец. Не Мишель Ностердамус и даже не Павел Глоба. Он мошенник и похититель людей. Но мне просто хотелось услышать сейчас не пугающие гортанные звуки, издаваемые Помойником, а обычную человеческую речь.
— Понятия не имею, — ответил Денис.
— Помойник появляется только в полнолуние?
— Нет, не обязательно. Но в полнолуние он обретает свою наибольшую силу.
— Мне об этом никто не говорил.
— Естественно, Вова, — кивнул он. — Ведь, представь, тебя не считали по-настоящему своим парнем ни в поселке, ни на свалке. Хоть ты и родственник Виктора, но чужак, пришлый человек. Поэтому всего тебе и не рассказывали. Такой уж здесь собрался заковыристый народ. Черт его побери!
— Но и ты чужак.
— В общем-то, да. Но я прожил здесь несколько лет, а не месяц-другой, как ты.
— Тогда почему ты сам дал маху с этим полнолунием? Почему не убрался вовремя со свалки? — спросил я.
— И на старуху бывает поруха, — поморщившись, произнес Денис. — Но, если ты помнишь, меня вырубил Кривонос. Все утверждает свою власть на свалке, гнида. Ведь едва не отправил меня на тот свет.
— Но не отправил же. Ладно, продержимся как-нибудь до утра. По-моему, у сторожки стены надежные. В окна ему не протиснуться. Единственное слабое место — дверь.
— Совершенно справедливо. Твой дядя Виктор это понимал и неплохо ее укрепил.
— Кстати, когда он погиб, было тоже полнолуние? — подумав, спросил я.
Прежде чем ответить, Денис выдержал долгую паузу.
— Нет, не полнолуние. Была обычная ночь.
— Как же тогда его убил Помойник?
— Виктора убил не Помойник, — помедлив, раздельно проговорил он. — Знаешь, Вова, я очень сомневаюсь, что нам удастся дожить до завтрашнего утра. Помойник наверняка возвратится и всех нас замочит. За ним это не заржавеет. Крайне упорная тварь. Поэтому я расскажу тебе все без утайки. Чтоб облегчить свою душу… Так вот, твоего дядю убил я. — Видно было, что это признание далось ему не просто.
— Ты? — переспросил я.
— Я самый. Только давай не лезь сразу в драку. Все равно, считай, что мы с тобой покойники. Повезет еще, если от нас останется, что хоронить.
— Рассказывай, — попросил я. — Драться я сейчас с тобой не намерен.
— Ну, слушай, — начал Денис, сев удобнее на полу. — Понимаешь, все произошло случайно. Я не хотел убивать Виктора.
— Ой ли?
— Да, не хотел. Короче, твой дядя как-то раз провернул удачную сделку с приемкой левого мусора на полигоне и наварил кучу денег. И вечером мы обмывали ее в этой самой сторожке. В сделке я ему помогал и думал, что Виктор со мной поделится. Так было бы по справедливости. По-джентельменски. Но он стал жадничать и дал мне сущую чепуху. Как официанту на чай. Натурально, я возмутился. Что за дела? Но он сказал, что это ему решать, кто сколько заработал. Поэтому я должен радоваться, что хоть чего-то получил. Иначе говоря, зажал мои бабки. По принципу, он — начальник, я — дурак. Кому это понравится? Ну и слово за слово, мы с ним крепко поругались. Потом подрались. Я не помню, кто первый ударил. Но не имеет значения, — Денис замолчал и почесал у себя живот под рубашкой. — Извини, наверное, кожное раздражение.
— Ничего, — заметил я.
— Я тоже того же мнения. Так вот, сначала мы дрались здесь, в сторожке, — продолжал он, — после переместились во двор. Виктор не то, чтоб был великим силачом, но кулаками махал здорово. Любой молодой бы ему позавидовал. В общем, вздул он меня по первое число. Почти до потери пульса.
— Сочувствую.
— Спасибо. И, сам не знаю уж как, я стукнул его медным пестиком в лобешник. Нашел этот пестик днем на свалке. Положил в карман — цветной металл как-никак. Нет, я всегда носил с собой нож. Увереннее с ним себя чувствуешь. На полигоне же встречаются разные люди. В том числе бывшие уголовники. Но ударил я Виктора не ножом, а пестиком. Случайно попал в висок, хотя целился в лобешник. Я не хотел его убивать. Я защищался, — развел он руками. — Виктор охнул, зашатался и упал. Смотрю — он мертвый…Вова, сигареты есть?
— Кончились.
— Плохо, у меня они кончились еще днем, — вздохнул Денис. — Что дальше? Ну, я испугался, и в момент протрезвел. Шутка ли, убить человека? За это путевкой в санаторий не наградят. За это можно угодить в тюрягу, и на долгий срок. Но я не чудак там париться.
— Чудаком тебя никак не назовешь, — согласился я.
— Вот-вот. Но кому, какое дело, что я защищался? Не стукни я его пестиком в лобешник, он бы сам меня угробил. Забил бы насмерть кулаками, как нечего делать. Короче, большой вины на мне не было. Я вернулся в сторожку и выпил для храбрости. Чтоб выйти из ступора и начать соображать. Выпил, и решил: обставить все таким образом, чтобы выглядело, как будто с Виктором разделался Помойник. Я изуродовал до неузнаваемости во дворе его тело, а в сторожке устроил настоящий погром. Потом привел себя в порядок и пошел в Вихляево. Я снимал там полдома в центре, рядом с развалинами церкви. Ну, ты представляешь, где это.
— Да.
— На следующий день я шепнул в магазине продавщице Юльке, что Виктора, возможно, убил Помойник. Она известная сплетница, и скоро об этом шумел весь поселок. Причем каждый от себя добавлял все новые и новые подробности, — сказал Денис и перевел дух. По всей вероятности, раньше он никому не рассказывал эту историю. Но поделиться с кем-нибудь ею ему очень хотелось. Сейчас же, перед угрозой близкой смерти, у него появилась для этого отличная возможность. Лучше и не придумаешь.
— На мое счастье, на ментов сверху никто не давил, и они занимались этим делом спустя рукава, — заговорил Денис снова. — Убийство Виктора поручили расследовать каким-то практикантам. Поначалу они подозревали Кривоноса. Поскольку он был самым заинтересованным лицом. Ведь в случае смерти твоего дяди, Генка автоматически занимал его должность и получал всю его власть на свалке. Но в тот день Кривоноса тут вообще не было. Он уезжал с документами по делам администрации полигона в Москву. Стало быть, имел железное алиби. Практиканты покопались еще немного, но так ничего и не нарыли. Нет, конечно, кое-кто из наших догадывался, что Виктора мог убить я. Но на свалке не принято откровенничать с ментами. Это не в здешних традициях.
— Понятно, — протянул я. — Но не верю я тебе, что ты убил Виктора случайно, защищаясь. По-моему, ты изначально хотел завладеть его деньгами.
— Пожалуйста, Вова, не верь. Мне от этого ни холодно, ни жарко. Но это действительно так. Все произошло случайно. В запале. Об его деньгах я вспомнил потом, когда он был уже мертв. Но в сторожке я ничего не обнаружил. Кроме тех бабок, которые он выручил от последней сделки. Тогда я подумал, что все его капиталы достанутся вам, его родственникам. Но, интересно, с какого такого перепоя? Я решил, что вы обязаны поделиться со мною, и отправился в Москву. Хотел поближе понаблюдать за вами. В первую очередь, за тобою. А денег,
