Под окном прыгал от радости Андрей. И она смирилась. Даже когда Танюша погибла, мыслей о сближении больше не возникло. Было – и прошло. Надо жить дальше, играть теми фигурами, которые есть.
Безумие повторилось совершенно неожиданно. Когда Андрей стал видной фигурой на политической сцене, многое в жизни пришлось менять. Он должен был контролировать каждый шаг, каждое знакомство. Но все же живые люди. Какому мужику не хочется хотя бы иногда надраться вдрызг, попариться в баньке, сигануть нагишом в прорубь? И чтобы в газетах наутро – ни строчки. Андрей особенно сблизился с Корендо, так как только от Ивана можно было не ожидать никаких неприятных сюрпризов.
И вот Андрей, напившись до поросячьего визга, заснул в гостиной. Иван был ненамного его трезвее. Ирина убирала посуду, когда его ладони опустились на талию.
– Наташа, – прошептал Ваня и поцеловал ее в затылок.
– Иди спать. Я не Наташа, – рассмеялась Ирина. – Надо меньше пить.
Его руки переместились под свитер, погладили грудь.
– Наташа, пойдем в спальню. Я так соскучился…
Ему не надо было делать много вещей. Целовать затылок, будить соски, сжимать ягодицы. Прижиматься к ее бедрам набухшим от возбуждения членом.
– Пошли, милый. Я тоже по тебе скучала. Ты даже не представляешь себе, как сильно, – прошептала Ира.
С ним стало еще лучше.
Утром он озабоченно отозвал ее в сторонку.
– Ирка… У меня на брюках твои волосы.
– Я лежала у тебя на коленях.
– Ир… Я соврал… Они не на брюках. Совсем не на брюках. Было что-нибудь?
Она кивнула.
– Прости. Я пьяный был. Но ты, ты же не пьешь!
После этого случая с ним что-то произошло. Когда он напивался, то всегда звонил ей на сотовый. Проклиная себя всеми словами, Ирина быстро собиралась и летела к Ивану. Самолюбие и совесть не перевешивали безумную страсть.
…«Ладно, – подумала Ирина, отставляя бокал. – Не надо забивать голову всякими глупостями. Может, Иван выбросил гребень перед визитом очередной подружки».
Без уволенной заблаговременно домработницы – в ходе предвыборной кампании никаких мелочей не бывает – Ирина Львовна совсем сбивалась с ног. Это только кажется, что домашнее хозяйство не отнимает много времени, что есть бытовая техника. Она облегчает жизнь, это да. Но все равно дел много.
Достав мясо и положив его в микроволновку размораживаться, Ирина отправилась в спальню. Давно пора сдать костюмы Андрея в химчистку. Внешний вид политика должен быть безупречен.
Она достала пару вешалок с костюмами, положила их на постель.
А потом закричала.
Из кармана то ли брюк, то ли пиджака выскользнул массивный гребень от Сваровски.
«У ноября проснулась совесть, – подумала Лика Вронская, изучая из окна номера посеревший тающий снег и дымку молочного тумана. – Ему стало стыдно, что он такой студеный. И он расплакался. Окончательный кирдык моим замшевым ботинкам. Как же я ненавижу такую погоду!»
Она спрыгнула с подоконника, подтянула сползающие джинсы.
«Ерунда, – решила Вронская, – что при отказе от никотина бывшие курильщики поправляются. Или у меня все не как у людей. Или лазание по деревьям куда эффективнее спортзала».
При воспоминаниях о Кирилле Богдановиче она брезгливо поморщилась. Утром почти забылось обаяние его глянцевой мордашки. А секс перед камерой так и стоял в глазах. От этого почему-то хотелось выстирать и прополоскать собственную душу. Видимо, шок от знакомства с современными музейными сотрудниками оказался для Ликиной психики слишком тяжелым испытанием. И она еще больше укрепилась в своих подозрениях. От типчика, который утром говорит о высоком искусстве, а вечером снимается в порно, можно ждать чего угодно.
Бросив взгляд на часы, Лика горестно вздохнула. Она спящая курица, однозначно. Если вчерашний знакомый, сотрудник уголовного розыска Николай Жигалевич, человек пунктуальный – он уже пять минут кукует в холле гостиницы. Приглашать его в номер с учетом явной любвеобильности Лика не стала. Бегай от него потом, ругайся, портя вроде складывающиеся дружеские отношения.
Захватив рюкзачок, Вронская захлопнула дверь номера и заторопилась по длинному, устланному красной дорожкой коридору.
Но холл гостиницы оказался совершенно безлюдным. Потомившись пару минут в кресле у низенького столика, Лика решила позавтракать в ресторане, откуда явственно доносился запах гречневой каши.
Она расправилась с кашей и сосисками, выпила две чашки кофе, потом попросила симпатичную официантку принести сок и шоколадку. Сладкое лакомство не помогло совладать с закипающим раздражением. Жигалевич все не появлялся.
«Неужели было сложно позвонить! – со злостью думала Вронская. В вопросах времени ее педантичность доходила до маразма, после пятнадцатиминутного опоздания она была готова растерзать любого, а Николай опаздывал уже на полчаса. – Похоже, в этом городе, как на Востоке, никто никуда не торопится!»
Увидев появившегося у входа в гостиницу сотрудника милиции, Лика пулей вылетела из ресторана.
– Соскучилась? – Николай хитро прищурился. – Это хорошо, у меня сегодня квартира свободна. Хотя зачем нам моя квартира. Твой номер ближе!
– Я тебя урою, – зарычала Лика, с трудом сдерживая желание залепить Коле пощечину. – Ты со следователем говорил? Что нового?!
– Ну ты тигрица!
– Урою!
– Эх, – Николай обиженно нахмурился. – По делу так по делу. Короче, не верит Олежка в причастность Кирилла.
– Это еще почему?
– Лик, Кирилл с Юрием в одной комнате в общаге жил. Ты понимаешь, что это значит?
– Нет.
– Да он был в курсе всех планов Петренко. Они вместе жили, вместе работали. Если бы Богданович имел на картину какие-то виды – ему проследить за соседом было бы проще пареной репы. Проследить, украсть. А не мочить в своей же комнате. Не было у него резона череп приятелю проламывать. Не было.
– А вдруг они поругались?
Жигалевич пожал плечами:
– Я уточнял. Олег говорит, свидетели ничего не слышали. Их комната на первом этаже, Юрий через окно к себе перемахнул.
– А Кирилл что, не мог этого сделать?
– Его джип тоже никто не видел.
– Ну он же не дурак, планируя убийство, на своем авто к общаге подкатывать!
– У него алиби, Лика. Он был дома у девочки-студентки, гулял с ее собакой, свидетелей масса.
Лика с досадой закусила губу. Да что же это такое, похоже, у опера одна цель в жизни – защищать Кирилла Богдановича.
А тот лишь подливал масла в огонь:
– Олежка пытался проверить его на предмет причастности к московскому убийству. Что оказалось. Железнодорожных и авиабилетов он не покупал. Его машина неделю была в ремонте, в том числе и в тот день, когда убили вашего антиквара. Конечно, он мог воспользоваться другим автомобилем. Этот вопрос сейчас прорабатывается.
– Он ангелочек, – пробормотала Лика, нервно покачивая ногой. – Ангелочек. Трахающийся перед камерой!
Николай горько вздохнул.
– Вот здесь облом. Олег говорит, что только за изготовление такой продукции даже задержать
