Артур Конан-Дойль
Маракотова бездна — 2 (Властелин Темного Лика)
Глава VI
Очень много людей написали как мне, Сайресу Хедли, Роудскому стипендиату в Оксфорде, так и профессору Маракоту, и даже Биллу Сканлэну, со времени нашего удивительного пребывания на дне Атлантики, когда нам удалось в точке, находящейся в 200 милях к юго-западу от Канарских островов, совершить подводный спуск, благодаря которому мы не только пересмотрели свои взгляды на жизнь и давление на больших глубинах, но также установили существование древней цивилизации, выжившей в невероятно сложных условиях. В этих письмах нас неизменно просили рассказать подробнее о том, что нам пришлось пережить. Надо заметить, что хотя мой первый отчет был весьма поверхностным, он все же охватывает почти все факты. Некоторых происшествий я, однако, не затронул, и прежде всего, ужасного переживания, связанного с Властелином Темного лика. Здесь замешаны некоторые факты и выводы столь удивительного свойства, что все мы сочли в тот момент за благо их не упоминать. Теперь же, однако, когда Наука приняла наши выводы — и, я могу добавить, когда Общество приняло мою невесту, — а наша правдивость общепризнанна, вероятно, можно отважиться на рассказ, который, возможно, не вызвал бы сочувствия публики в первый момент. Прежде чем перейти к описанию того потрясающего события, я хотел бы привести некоторые воспоминания о замечательных месяцах, проведенных в затерянном доме атлантов, которые при помощи своих стеклянных колпаков могут передвигаться по океаническому дну с той же легкостью, с какой лондонцы, которых я вижу сейчас из окна Гайд-Парк Отеля, гуляют по дорожкам среди цветочных клумб.
Когда после нашего ужасного падения нас приютили эти люди, мы находились скорее в положении пленников, чем гостей. Теперь я хочу описать, как это положение изменилось и как благодаря величию доктора Маракота мы оставили после себя такую славу, что память о нас будет запечатлена в их анналах как некое небесное посещение. Они ничего не знали о нашем бегстве, которое, конечно, предотвратили бы, если бы могли, так что, без сомнения, уже родилась легенда о том, что мы вернулись в некую небесную сферу, забрав с собой их лучший и сладчайший цветок.
Я хотел бы теперь описать по порядку некоторые события, произошедшие с нами, прежде чем перейти к описанию главного приключения, выпавшего на нашу долю, — оно оставит навсегда свой отпечаток на каждом из нас — явления Властелина Темного Лика. В некотором смысле мне бы хотелось остаться в Маракотовой впадине дольше, потому что мы столкнулись со многими тайнами, и до самого конца нашего пребывания там остались вещи, которых мы не смогли разгадать. Кроме того, мы быстро приобретали кое-какие познания в их языке, так что вскоре сумели бы овладеть гораздо большей информацией.
Опыт научил этих людей тому, что опасно, а что безвредно. Помню, как однажды внезапно поднялась, тревога, и все мы выбежали в наших кислородных колпаках на океанское дно, хотя куда мы бежим и что надо делать, было неясно. Однако, было очевидно, что лица окружавших нас людей искажены ужасом. Выбравшись на океанскую равнину, мы столкнулись с несколькими греками-углекопами, спешившими ко входу в нашу Колонию. Они так торопились и были так утомлены, что постоянно падали в ил, и было ясно, что мы, как спасательная команда, должны подобрать этих несчастных и поторопить отстающих. Мы не видели никакого оружия или признаков сопротивления надвигающейся опасности. Вскоре углекопов протолкнули в убежище, и когда последний из них оказался внутри, мы оглянулись назад на гряду, которую им пришлось пересечь. Мы увидели лишь пару зеленоватого цвета пятен-струек, светящихся в центре и изорванных по краям, которые скорей дрейфовали, чем активно двигались в нашем направлении. При виде их, хотя они и были не менее, чем в полумиле от нас, мои спутники в панике стали стучать в дверь, чтобы их скорее впустили. Конечно, было крайне неприятно следить за приближением этих неведомых источников опасности, но насосы работали быстро, и скоро уже снова ничего не угрожало. Над перемычкой двери располагался огромный прозрачный кристалл длиной десять футов и шириной два, и огни были расставлены так, чтобы бросать яркий свет наружу. Взобравшись по лестницам, специально для этого установленным, некоторые из нас, включая и меня, смотрели через это подобие окна. Я видел, как странные мерцающие зеленые круги света остановились перед дверью. Тогда атланты с обеих сторон от меня буквально запричитали от страха. Затем одно из этих тенеподобных созданий заколыхалось в направлении него окна-кристалла. Тотчас же мои спутники стянули меня вниз, но по причине моей собственной нерасторопности прядь моих волос оказалась в сфере пагубного влияния, которое распространяют эти странные существа, каково бы оно ни было. До сих пор эта прядь остается высохшей и седой.
Еще долго атланты не осмеливались открыть дверь, и когда, наконец, послали лазутчика, ему жали руку, хлопали его по спине, как человека, совершающего доблестный поступок. Он сообщил, что опасность миновала, и скоро общество опять ликовало, и странное посещение было забыто. Мы лишь поняли, что слово «Пракса», которое повторяли с разными оттенками ужаса, было именем этого существа. Единственным человеком, извлекшим настоящую радость из происшествия, был профессор Маракот, которого едва удалось удержать от вылазки с небольшой сетью и со стеклянным сосудом. «Новая форма жизни, частью газообразная, частью органическая, но, очевидно, разумная», — прокомментировал он. «Уродец адский», — менее научно описал это явление Билл Сканлэн.
Два дня спустя, во время вылазки, которую мы между собой называли креветочной, блуждая среди глубоководной растительности и собирая в наши сетки образцы мелкой рыбешки, мы наткнулись внезапно на останки землекопа, которого, несомненно, настигло одно из этих удивительных существ. Стеклянный колпак был сломан, что потребовало необычайной силы, поскольку этот стеклоподобный материал весьма прочен, в чем вы убедились, когда пытались достать мое первое послание. Глаза несчастного были вырваны, но больше никаких повреждений на его теле не было.
«Разборчивый едок! — сказал профессор, когда мы вернулись. — В Новой Зеландии обитает ястреб, который убивает ягненка ради одного кусочка, жира над почкой. Так же и это существо убивает человека ради его глаз. В небесных высях и в морских глубинах Природа знает лишь один закон, и это, увы, безжалостная жестокость».
Мы встречали много примеров этого ужасного закона там, в океанских глубинах. Я помню, например, что мы много раз видели странный желоб в мягком глубинном иле, как будто по нему прокатили бочку. Мы показали этот желоб нашим атлантийским спутникам и, когда мы смогли задавать им вопросы, попытались добиться от них описания этого существа. Что касается его имени, наши друзья издали несколько характерных для их речи щелкающих звуков, которых нет в европейском языке и которые нельзя воспроизвести с помощью европейского алфавита. «Криксчок», пожалуй, довольно близко передает звучание этого названия. Что же касается внешнего вида этого существа, мы всегда могли в таких случаях воспользоваться отражателем мыслей атлантов, с помощью которого наши друзья давали нам чрезвычайно яркое представление о том, о чем они думали. Таким образом они передали нам изображение весьма странного морского существа, которое профессор мог классифицировать лишь как гигантского морского слизня. Оно, видимо, было огромных размеров, сигарообразной формы, с глазами на стеблях и было покрыто толстым слоем жестких волос или щетины. Демонстрируя нам образ этого существа, наши друзья выражали жестами величайшие ужас и отвращение.
Но это, как понял бы любой, кто знал Маракота, лишь воспламенило его страсть к познанию и подхлестнуло его стремление определить точный вид и подвид неведомого чудовища. Поэтому я не был удивлен, когда во время нашей следующей прогулки он остановился там, где хорошо был виден след, оставленный животным в иле, и повернул к сплетениям водорослей и базальтовым глыбам, из которых этот след, казалось, выходил. Как только мы покинули равнинную часть, следы исчезли, но осталось, однако, нечто вроде естественного желоба среди камней, который явно вел к норе чудовища. Мы все трое были вооружены копьями, какие атланты обычно носили с собой, но они казались мне чересчур хрупким оружием для защиты от неведомых опасностей. Профессор, однако, тащился вперед, и нам ничего не оставалось, как следовать за ним.
Скалистое ущелье шло вверх; края его были сложены из огромных глыб вулканической породы и обильно обрамлены красными и черными силуэтами ламинарий, характерных для огромных океанических глубин. Тысячи прекрасных асцидий и иглокожих всех радостных цветов и фантастических форм выглядывали из этой растительности, в которой двигались необыкновенные ракообразные и низших форм пресмыкающиеся. Наше продвижение было медленным, поскольку на больших глубинах вообще непросто передвигаться, а склон, по которому мы взбирались, был довольно крутым. Наконец, мы увидели то существо, которое искали, и вид его не сулил ничего хорошего.
Оно лежало, наполовину высунувшись из своего логова, представлявшего собой впадину в груде базальта. Было видно около пяти фунтов покрытого волосами туловища, и мы заметили, как его желтые глаза размером с блюдце, блестевшие как агаты, задвигались на своих стеблях, когда животное услышало, что мы приближаемся. Затем оно стало медленно выбираться из своей норы, извиваясь всем своим тяжелым телом, как гусеница. Один раз оно отодвинуло свою голову фута на четыре от камня, чтобы лучше нас рассмотреть, и в это время я заметил, что у него с обеих сторон шеи были наросты, похожие на ребристые подошвы теннисных туфель, полосатые, одного цвета и размера. Что это было такое, я не мог догадаться, но нам скоро пришлось на практике узнать, какую роль эти отростки играли.
Профессор стоял, вытянув вперед копье, с самым решительным выражением лица. Было ясно, что надежда достать редкий образец заставила его позабыть про страх. Мы со Сканлэном вовсе не были так уверены в себе, но не могли покинуть старика, так что удерживали позиции по обеим сторонам от него. Чудовище, некоторое время понаблюдав за нами, начало медленно и неловко двигаться вниз по склону, пробираясь по своему желобу среди камней, время от времени поднимая свои глаза на стеблях, чтобы посмотреть, чем мы заняты. Оно приближалось так медленно, что нам казалось, что мы в безопасности, поскольку всегда могли держаться от него на приличном расстоянии. И все же, хотя тогда мы этого и не знали, мы находились на волосок от смерти.
Без сомнения, само Провидение послало нам предостережение. Зверь все еще неуклюже приближался к нам, когда крупная глубоководная рыба выскочила из густых водорослей с нашей стороны ущелья и медленно стала его переплывать. Когда она была примерно посередине между зверем и нами, она вдруг судорожно дернулась, перевернулась брюхом вверх и опустилась мертвая на дно ущелья. В тот же момент каждый из нас почувствовал, что странная и очень неприятная судорога прошла через все тело, в то время как колени сами собой подогнулись. Старик Маракот был столь же осторожен, сколь смел, и в мгновение ока он оценил ситуацию и понял, что игра окончена. Мы имели дело с существом, умевшим посылать электрические волны, убивавшие его жертву, и наши копья могли защитить от него с таким же успехом, как от пулемета. Если бы рыба по счастливой случайности не отвлекла его огонь на себя, мы бы дождались, что оно оказалось бы достаточно близко, чтобы разрядить в нас весь заряд своей батареи, и это непременно стоило бы нам жизни. Мы заковыляли прочь так быстро, как только могли, с твердым намерением навсегда оставить в покое гигантского электрического морского червя.
Я описал лишь некоторые из самых страшных опасностей морских глубин. Но была еще и маленькая Hydrops Ferox (Водянка стремительная), как ее окрестил профессор. Это красноватая рыбка, в длину чуть больше сельди, с широким ртом и грозным рядом зубов. Она не была опасна при обычных обстоятельствах, но пролитая кровь, даже в совсем небольших количествах, мгновенно привлекала ее, и жертве не было спасения. Ее разрывали на куски рои рыбок. Однажды на угольных разработках мы видели ужасное зрелище, когда раб-углекоп имел несчастье поранить себе руку. В то же мгновение со всех сторон на него набросились тысячи рыбок. Тщетно он пытался отбиваться, упав навзничь, тщетно его товарищи пытались отогнать нападавших кирками и лопатами. Нижняя его часть, там, где не было колокола, исчезла у нас на глазах среди окружившего его живого трепещущего облака. Еще мгновение назад мы видели человека. Теперь — перед нами была красная масса с выступающими из нее белыми костями. Минуту спустя только кости остались ниже талии, и на морском дне лежал наполовину обглоданный человеческий скелет. Вид этот был столь ужасен, что нам всем стало плохо, а видавший виды Сканлэн просто упал в обморок, и мы с трудом дотащили его до дома.
Но странные зрелища, которые представали перед нашими глазами, не всегда были ужасны. Одно мы все никогда не забудем. Это была одна из тех прогулок, которые мы с радостью совершали, иногда с проводником-атлантом, иногда — сами, после того как наши хозяева поняли, что мы не нуждаемся в постоянном внимании и уходе. Мы шли по той части равнинной местности, которую хорошо знали, когда, к своему удивлению, обнаружили, что огромное пятно светло-желтого песка появилось там со времени, когда мы были в этом месте последний раз. Мы стояли в некотором недоумении, размышляя, какое подводное течение или движение земной коры могло принести сюда этот песок, как вдруг, к нашему совершенному изумлению, то, что мы приняли за песок, поднялось над дном и поплыло, легко колыхаясь, прямо у нас над головами. Это была огромная плоская рыба, ничем не отличавшаяся, по наблюдению профессора, от нашей маленькой камбалы, но выросшая до этих невероятных размеров, обильно питаясь в плодородном глубоководном иле. Она проплыла в темноте над нами — огромное мерцающее, колышущееся бело-желтое пятно — и больше мы ее не видели.
