независимость. Соленая бесконечность убаюкивает боль, растворяет страдание.
Но потом я выхожу на пляж, вижу не такой белый, как на Мальдивах, песочек, не такие удобные, как в Эйлате, шезлонги. И мысли невольно делают новый мучительный виток.
Среднее благополучие. Средненькое – но более-менее. Тьфу! С моей точки зрения, издевательство над собой, жизнью и качеством. Экономное жлобство, жалкая расчетливость. Телефон максимум за четыреста баксов («они же быстро падают в цене, ломаются, аппарат можно потерять, нет-нет, люксовый мобильник – это так нерационально»). Машина – новая иномарка – ни в коем случае не дороже тридцатки, а еще лучше – двадцатки («а если угонят? По „Каско“ все равно полную стоимость не выплатят. И потом, в джипе-„бумере“ движок пять литров, на фиг такие траты на бензин, если разгоняться в городе приходится максимум от одного перекрестка к другому. Лучше япошка – ест меньше, в обслуживании дешевле, практичнее»). А еще все эти средненькие и целеустремленные всенепременно носят дешевую ширпотребную одежду от молодежных французских фирм («зачем платить за крутой лейбл? Ведь шмотки отличаются только надписями на ярлыках!»). И выбирают недорогой курорт – о да, и здесь тот же принцип, дешево и сердито – в Египте или Турции.
Ненавижу все это – такие рассуждения и такую жизнь.
Такое среднестатистическое болото не для меня.
НЕ ДЛЯ МЕНЯ!!!
Я хочу жить по-другому! Если машина – то «BMW» последней модели, если телефон – то сверкающий бриллиантами «Vertu», если ноут – то «Apple MacAir» с мегамощным мозгом!
И я буду так жить!
По большому счету, мне всегда в глубине души казалось: честность – это глупость. Она была моей нормой жизни скорее от лени. Люди из моей среды, наше поколение – мы более осведомлены о том, как заработать деньги, нежели о том, где их украсть. Ну так сложилось, так воспитали.
По-честному – теперь это уже совершенно ясно и понятно – у меня ничего не вышло.
Значит, приходится искать другие варианты.
«Нет никаких правил. Все возможно. Делай, что хочешь», – сладко шептал в моих снах несостоявшийся любовник.
По большому счету, именно бегство от покойного (но прыткого, как живого!) Димы привело меня в это убогое место, турецкий Урюпинск. Ну и желание хоть как-то ограничить употребление спиртного. От перманентного поглощения виски в зеркале стало отражаться какое-то опухшее создание, имеющее весьма мало общего с моей обычно эффектной выхоленной внешностью…
Впрочем, действительно: все, что ни делается, к лучшему.
Сначала у меня получилось прогнать Диму из сердца, прекратить бесконечную череду фантазий о том, каким бы мог быть наш секс. Даже нет, не так… Прогонять – это прикладывать усилия. А все получилось очень просто и легко, естественно. Так делаешь пару глубоких вдохов свежего утреннего бодрящего воздуха – и вдруг неожиданно осознаешь, что проблемы остались во вчерашнем дне, они отделены надежной прочной стеной прошедшей ночи и больше уже не имеют к тебе ровным счетом никакого отношения.
Все в прошлом – теперь я могу это говорить даже о моем мучительно несостоявшемся романе с Димой…
А дело было так. Обычное туристическое разводилово: едешь на экскурсию, час прилежно пялишься на древности и четыре-пять – изучаешь ассортимент лавок, куда хитрый гид, особо не интересуясь мнением туристов, привозит группу. Сначала нас загнали в магазин, торгующий ювелирными изделиями. Как смешно было видеть менеджеров, суетящихся возле кустарных самоделок с бриллиантами. «Мы предоставляем нашим покупателям сертификат качества. Если изделие вам надоест – приезжайте через год, и мы совершенно бесплатно поменяем вам его на любое другое», – заливалась соловьем работающая в лавке русская девчонка. Она, наверное, иногда великодушно разрешает потискать свою молодость какому-нибудь потному жирному турку.
Смешно все это было – слышать глупые обещания, видеть самопальный ассортимент, презентуемый с такими понтами. Кстати, а у меня ведь на самом деле мало украшений. Не люблю, особо не трогают. Всех покупок-то: консервативно-классические часы «Chaumet» и строгое платиновое кольцо с бриллиантами от «Chopard». И больше мне ничего не надо. Здесь дело не в количестве, а в качестве, стиле, истинной элегантности…
Потом было немного затертых глазами туристов уставших старых памятников – и какая-то дурацкая лавчонка с лукумом, яблочным чаем и вонючим оливковым мылом по астрономическим ценам (блин! Я уже начинаю смотреть на цены!). Затем нас загнали в ангар, заваленный дешевым турецким текстилем, жуткими черными кофточками и желтыми махровыми халатами. К тому моменту, когда группу привезли в магазин, торгующий кожаными куртками, мне было уже все до голубой звезды. Фляжка с виски опустела, наполнив меня редкостным благодушием.
Мы сидели на выставленных вдоль стен рядах стульев, пили неистово малиновую сладкую, но прохладную бурду и смотрели на якобы показ моделей. Смешные турецкие девчонки с большими попами и неуклюжие шкафообразные парни – все они с апломбом вертелись перед нами в разноцветных кожаных куртенках. От ужасной одежды и подиумного дилетантства меня затошнило, захотелось выйти на свежий воздух…
Не знаю, кем он работал в этом ужасном месте – показывал одежду, шил те жуткие куртки или был собственником этой фабрики-магазина.
Не знаю, сколько ему лет, чем он интересуется и что считает важным.
Знаю только – у него было Димино лицо, и рост около ста восьмидесяти сантиметров, и глаза его заискрили сумасшедшим неистовым неконтролируемым желанием, а в светлых джинсах стал набухать заметный бугорок.
Мы очень быстро поняли друг друга. Он кивнул в сторону какой-то двери, и уже через минуту наши губы высасывали друг друга с таким отчаянием, как будто бы это был последний глоток жизни.
Он все делал быстро и очень правильно – содрал мою одежду, щелкнул молнией брюк, опустил тяжелую ладонь на мою спину и вошел, резко, болезненно, глубоко.
Насилие – оказывается, наша общая эротическая фантазия.
Потом, когда мы смогли говорить, смеяться по поводу разорванных футболок и испачканного в пыли белья, он сказал, что его зовут Ахмет и что ему было очень хорошо. Мое имя и состояние его не интересовали – очень по-мужски, возбуждающе эгоистично, настоящие мужчины именно так себя и ведут.
В тот день Дима стал мне близок и понятен до каждой мелочи: оргазменных всхлипов, цепких пальцев, сжимающих мои бедра, запаха спермы, ее сладкого ананасового вкуса.
Меня отпустило. Мне захотелось жить и заниматься сексом. Среди туристов, которые остановились в нашем отеле, есть такой симпатичный рыжий немец. Кстати, он говорит по-русски – с общением проблем не будет. И смотрит на меня очень даже заинтересованно.
Это стоит отметить. Освобождение снов – отличный повод…
За балконом лениво плещется море. Дрожит свеча на столике. Я забрасываю ноги на стену, и, рискуя свалиться с пластикового кресла, делаю небольшой глоток теплого виски…
Не знаю, насколько типична для мая Турции такая погода, как теперь: днем жарко, вечером свежо. Неприятно натягивать на сгоревшую кожу джинсовую рубашку или тонкий свитер. Но по-другому на балконе долго не высидишь, замерзнешь.
А потом вверху, прямо надо мной, раздались голоса…
– Егор нашел очень дорогое украшение! Саша, ты понимаешь, его стоимость может составлять миллионы долларов! Камень – алмаз, как он сияет под электрическим освещением, ослепнуть можно. И этот медальон под камнем, женский профиль, фантастика! В жизни ничего похожего в плане техники не видела, ни в Грановитой палате, ни в Эрмитаже, ни в Грюнесгевельбе! А какая тонкая работа вокруг камня, микроскопическая, я бы сказала! Невероятное ажурное плетение из золота, как леска или паутина! Я уверена: перстень старинный, древний! И не надо так скептически хмуриться, именно миллионы
