– Не долетел, господин полковник. Метров восемьдесят не долетел и ударился в дерево.
– Что с ним?
– Еще не знаю. Он застрял на дереве. Через несколько минут доберемся до него.
– Быстрее! – Северский не сводил глаз с кривой пульса.
После буйной секундной пляски она стала значительно спокойней. Из динамика донесся стон.
– Спасатель, что там у вас?
– Добрались, Центр. Сейчас сканирую «Диагностом».
– Хорошо. Жду.
«Это минуты через три они выйдут на связь. – Северский неотрывно следил за показаниями пульса Чистякова. Пульс замедлился еще больше. – Черт!»
– Центр. Я Спасатель. У него открытая рана на животе и… – тяжелая пауза, – и, похоже, сломан позвоночник.
– Черт! Что рекомендует «Диагност»?
– Вколоть тройную дозу общего стимулятора, немедленно доставить в реанимационный центр и попробовать запустить сердце.
– Что вы мелете! У него сердце бьется! – Гневно-раздраженный окрик Северского прервал тревожный зуммер. Взгляд на боковой монитор – бесстрастная горизонтальная линия посередине экрана. – Быстро выполняйте рекомендации «Диагноста»!
– Уже выполняем, Центр.
«Господи, за что мне это? Ну почему мне Кедрин поручил это задание? А то не знаешь, – тут же начал он отвечать себе. – Ты же лез во все дыры, чтобы выбиться, чтобы стать заметным. Не ты ли сколько ночей мечтал стать незаменимым порученцем Кедрина? Вот и стал. Теперь хлебай это полной ложкой, – зло бичевал себя полковник. – А все для чего, а? Смелей, смелей. Правильно. Чтобы заработать побольше баллов и добиться, зубами вырвать себе право на вторую жизнь. Вот ради своей призрачной второй жизни ты сейчас кладешь чужие», – подвел он беспощадный итог.
– Спасатель, что там у вас?
Спасатель на этот раз откликнулся не сразу.
– Спасатель?
– Спасатель слушает, – наконец раздалось в эфире.
– Что слушает! Я же спросил, что там у вас?
– Доставили в мобильный реанимационный центр. – Пауза. – Сердце пока стоит.
– Сколько времени прошло после остановки?
– Семь минут. Мы его поместили в криокамеру и подключили к аппарату «Искусственное сердце». Так что имеем хороший запас времени для реанимации.
– Понял. О любых изменениях докладывать немедленно.
– Слушаюсь, Центр.
«А может, прервать испытания? Тогда точно не угроблю, не покалечу четыре человеческие жизни. – Быстрый взгляд на левый боковой монитор, показывающий комнату отдыха. Четверо мужчин молча сидели на диване, листая журналы. – И черт с теми погонами. Да и что это даст? – тут же сам он и вмешался. – Разве у Кедрина полковников мало? Зато моя совесть будет спокойна, – возразил он сам себе. – А потом всю жизнь будешь каяться, что добровольно отвалил от великого дела. Одно тебя будет утешать, что каяться ты будешь только одну жизнь – другую тебе никто не даст». Он зло нажал кнопку включения связи с комнатой отдыха.
– Владимир Николаевич, прошу к стартовой башне. – Видеокамера показала, как Ботков спокойно положил журнал на стол и встал с дивана.
– До встречи на ужине, ребята. – Прощальный жест рукой, и вот уже второй номер в списке садится в кресло.
– Владимир Николаевич, как вы себя чувствуете?
– Нормально, – и через мгновенную паузу: – К испытанию готов. – Динамик донес легкую иронию последней фразы.
«Ты смотри, как быстро портится погода. – Экран показывал, что горизонт почернел. А над стартовой башней уже плыли предвестники бури – темные тучи. Как бы не пришлось отменять испытания, – Северский поймал себя на мысли, что такая перспектива ему пришлась по душе. – 'Ожидается легкая облачность' – синоптики хреновы», – беззлобно, даже с радостью, ругнул их про себя.
– Спасатель, я Центр. Приготовьтесь.
– Вас понял, Центр. Ждем второго.
– Владимир Николаевич, начинаем.
– Я готов.
И вновь рука Северского утопила большую черную кнопку. И вновь стартовая башня не спеша закружилась на месте.
Ботков выжидал один оборот. На втором обороте он отклонил башню градусов на двадцать от вертикали. Девятнадцать с половиной градусов – высветилось внизу экрана.
