Лучше бы маршал не ссылался на свою интуицию…
— Маршал Бран! Вам не кажется, что для такой высокой и ответственной должности, какую занимаете Вы, при принятии столь ответственных решений нельзя руководствоваться чувством интуиции?! Скажу больше, это даже преступно!
И вновь два мужских взгляда скрестились.
— Я Вас понял, господин Президент. Разрешите в Вашей приемной написать прошение об отставке?
— Для этого у Вас есть свой рабочий кабинет! Можете идти.
Едва за маршалом Браном закрылась дверь, как Президент Картар Вараштан вскочил из-за стола и нервно зашагал по своему просторному кабинету.
'Интуиция, видите ли, у него! Так что, будем ждать, пока его интуиция милостиво согласиться на захват Кардура? А тем временем кроки еще лучше его укрепят или еще хуже, сумеют отбить назад Эльдуррей! А сейчас же самое время. Сам же докладывал, что кроки значительно уменьшили интенсивность полетов', — так и не успокоившись, а даже еще в большем раздражении Президент вновь сел за свой рабочий стол.
— Срочно вызовите ко мне начальника Главного Космического штаба, — приказал он своему секретарю.
'Этот руководствуется не какой-то интуицией, а трезвым расчетом'.
Глава Совета национального спасения проснулась как-то сразу, будто и не спала. И той свежести в голове, какая обычно бывает после сна, не было. Вставать не хотелось. Эльдира несколько минут лежала, бесцельно глядя на потолок.
'Рахад снова улетел, сославшись на неотложные дела. И непонятно, помирились мы с ним или нет. И то, что перед отлетом у нас была близость почти такая же, как прежде, не в счет. Что-то между нами утеряно. Может Рахад прав, и между мной и им действительно стоит Андрей, тот Андрей? — молодая женщина вздохнула и закрыла глаза. — Да конечно прав. Стоит. Но… но я ничего с этим поделать не могу. Раньше, когда он был жив, мне больше нравился Рахад. А сейчас… а сейчас не знаю… А если бы Андрей был бы жив, с кем бы ты, Эльдира, захотела быть, с ним или Рахадом? — задала сама себе женщина беспощадный вопрос. И так же беспощадно к себе ответила, — Андрей… Приехали. Тебе, дорогая, не государством нужно управлять, а у психиатра лечиться', — еще раз вздохнув, Эльдира вновь открыла глаза.
Вставать решительно не хотелось. Все тело охватила какая-то апатия и слабость.
'Уж не заболела ли я? — нехотя женщина глянула на часы. — Великий Мортон, еще же такая рань! Надо постараться еще раз заснуть', — Эльдира перевернулась со спины на правый бок и вновь закрыла глаза. — По-моему, я запуталась. Хотя выход из тупика кажется очевидным. Андрей мертв и его не воскресить. Даже тело его, чтобы похоронить со всеми почестями, не найти. Рахад жив. Он умен, мужественен, он любит меня. Что мне еще надо? Так почему я не делаю очевидного — спокойно не живу с этим мужчиной? Почему? Может посоветоваться с мамой? Нет, маме с ее здоровьем только этого еще не хватало. Так с кем же посоветоваться… Папа, как мне тебя не хватает, — Эльдира даже как-то по-детски всхлипнула. — Папа, папа, я даже тебя, как и Андрея, похоронить не могу. Ну почему все так случилось? Почему? — молодая женщина представила лицо своего отца — широкой лепки лицо, длинные, густые, полностью седые волосы.
Вызванный из глубин ее памяти отец улыбался. Крупные морщинки лучами разбегались от его глаз. В приоткрытом рту были видны крупные белые зубы. Таким веселым ее отец, Главный Командор Матрул ДарВул в последнее время не был. Грозное оружие, появившееся у кроков, грозившее уничтожить всю фроловскую цивилизацию, раскол среди фролов — поводов для веселья не было.
'А еще я со своими ссорами с Андреем. Прости меня, папа… Я всегда считала, что поступаю правильно и просто не замечало, что делаю тебе больно. А ты ведь так любил меня и хотел только добра', — Эльдира вспомнила, как однажды, когда ей было пять лет, отец взял ее на свой флайер.
И в ее память навсегда врезался вид прекрасного синего-синего неба Матеи, до которого, казалось, рукой достать. А потом захватывающий, до визга ужаса и восторга головокружительный, стремительный спуск вниз. Когда Эльдира, на ватных ногах, шатаясь, вышла из флайера, то трава, на которой она стояла, показалась ей зеленой-зеленой, а небо еще синей.
— Понравилось?
— Да, папа!
— Вот, чтобы у нас всегда была такая красота, нам приходиться воевать.
— С кроками, да, папа?
— С кроками.
Когда Эльдира, повзрослев, спросила отца, зачем он ее, тогда еще пятилетнюю девочку, так напугал, приказав пилоту флайера свалиться в крутое пике с двадцатикилометровой высоты, Главный Командор честно ответил: 'Я хотел, чтобы понятия борьбы с врагом и красоты нашего неба для тебя слились воедино. А это возможно лишь в том случае, если они зиждутся на сильной эмоции. А в детском возрасте сильные эмоции впечатываются навсегда, как в мягкую глину. Годы глину лишь обжигают, и отпечаток остается навсегда'.
'Прости меня, папочка, услышь меня и прости…', — человеческий мозг, наконец, стал медленно погружаться в глубокий сон, отключая одни свои функции и включая другие.
Человеческий компьютер тихо, неспешно стал рассортировывать всю информацию, накопившуюся за прошедший день. Одни факты и эмоции он перекодировал в самые устойчивые электрические импульсы, которые будут годами и десятилетиями циркулировать в его объеме и при первой же необходимости могут тут же перекодироваться обратно в информацию. Другие факты будут перекодированы в другие импульсы. Эти импульсы не такие устойчивые, как первые. За пару лет, месяцев, а то и дней, циркулируя в мозге, они постепенно рассеяться, раздробятся и навсегда исчезнут. Зато эти импульсы не такие энергоемкие, как первые и мозг их сможет выдержать значительно больше, без риска 'электрического пробоя'. Впрочем, и эти импульсы не исчезают бесследно. Раздробившись, рассеявшись на отдельные энергоинформационные кванты, они «стекают» словно по проводу заземления в таинственные и бездонные подвалы подсознания, где царят уже совсем другие законы, законы микромира мозга. По этим законам их энергии уже не складываются арифметически, они вообще не складываются. Поэтому «пробой» подсознанию не грозит. И иногда, как правило, в критических ситуациях, мозг посылает в свои подвалы таинственную команду и человек неожиданно вспоминает, вспоминает то, что ему сейчас жизненно необходимо. А иногда вспоминает и то, что с ним никогда не происходило. Очевидно, эти энергоинформационные кванты «стекают» не только в подсознание отдельно взятого человека, но и в подсознания всех людей, словно они находятся на одной общей шине. Просто добраться до чужих этих квантов сложнее. Трудно своей командой-ключом открыть чужой замок. Но иногда «бороздки» на «ключе» в чем-то совпадают…
Эльдира, наконец, крепко заснула. А мозг перетасовывал и перетасовывал информацию. Потоки электрических сигналов перетекали с одних его участков в другие, а возникающее при этом электромагнитное поле чудесным образом преобразовывалось — человек видел сны.
…Они с отцом сидят у постели больной матери. А завтра рейд на Суриму. И говорить, почему-то, не хочется. Нет слов. Любое слова кажется фальшивым и неуместным сейчас. Просто хочется вот так сидеть и смотреть на отца, держа одной рукой его руку, а другой — руку матери. Пять, минут, десять, пятнадцать… С каждой минутой приближается тот момент, когда отец сядет в кресло командующего рейдом и привычно скомандует: 'Включить циклограмму подготовки к гиперпространственному переходу'.
Под действием введенных в нее лекарств мать тихо и незаметно заснула. Отец встал, наклонился к ней, дотронулся губами к ее сухим губам.
— Пошли, Дира, пусть мать спокойно поспит.
Он еще раз внимательно и долго смотрит на осунувшееся лицо жены и выходит из больничной палаты. А она, Эльдира, послушно идет за ним…
Кабинет отца. Несколько шкафов вдоль стен со старинными книгами по истории фролов. Небольшой, но массивный рабочий стол с терминалом закрытой связи со всеми наземными фортами и базами
