чего-то не хватает...»
– Я смотрю, не изменяешь своим привычкам? – усмехнулся Ричард, включаясь в игру. – Все так же любишь держать при себе отравленное яблоко и угощать им друзей?
Ничтожество. Даже яблоко свое он держит при себе уже по привычке. Ушла та молодая горячность, жажда риска, возбуждение от ощущения хождения по волосу. Многое изменилось... Изменился и сам Рейне. Когда-то он был ловким, сильным, быстрым, и все это подогревалось страстной душой, не дававшей ему ни минуты покоя. Теперь же он напоминал тех ленивых вельмож, которые сиднем сидят в кресле, окружив себя телохранителями и слугами. Он утратил нечто... нечто, чего все никак не хватится. Он утратил
– Все так же, – не стал спорить Рейне. – Знаешь ли, мне сразу же доложили, что мой милый братец Дик жив, когда ты раскрылся на том Коронном Совете. Шут, значит? Забавно... Почему же ты сразу не заглянул в гости? Я, знаешь ли, так беспокоился за тебя, мой легкомысленный младший брат. Ушел погулять и не вернулся домой к обеду... Как нехорошо...
– Беспокоился? Это после того, как убил Мари? Или после того, как твои люди сбросили меня со скалы в пропасть?
Рейне слушал обвинения с легкой улыбкой, словно наслаждаясь далекими и очень приятными воспоминаниями.
– А ты знаешь, мой глупый братишка, что твоя милая и смышленая Мари, которая совала нос не в свои дела, до сих пор жива и невредима?
Ричард вздрогнул, но в следующий момент огромным усилием заставил себя спокойно взглянуть в лицо Рейне и даже изобразил ехидную усмешку. Сколько раз он сам применял подобный прием, чтобы заставить противника выйти из себя, совершить какую-то глупость. Известная уловка.
– Не нужно, Рейне, – только и сказал младший брат. – Этим меня не возьмешь.
– Я не пытаюсь тебя «сломать», мой дорогой Дик, – яростный блеск появился в глазах Ночного Короля. – Твоя ненаглядная девчонка с того самого дня, праздника Всех Святых шестьсот тридцать седьмого года, является почетной гостьей в моей личной тюрьме. Ты знаешь, мой дорогой, что на ней я опробовал не одного из своих людей. Даже уличные девки не видали такого.
– Я тебе не верю, Рейне. – Ричард все так же улыбался – он ждал этих слов, ожидал оскорблений ее памяти. – Ты говоришь, пятнадцать лет она томилась в твоей камере, ты ее истязал, пытал, насиловал... Но я видел ее мертвое тело, тогда, в день Всех Святых, на площади Тысячи Висельников с двумя звездочками в груди.
– Нельзя же, в самом деле, верить всему, что видишь! – делано возвел глаза к потолку Рейне. – Ты ведь знаешь, как именно я всех обыгрываю в карты. Я тоже считал тебя мертвее мертвого, но не забывал о различных мстителях, проклятиях и прочей мерзости, которую ты бы мог натравить на меня перед гибелью. Я решил оставить ее на случай, если бы ты вдруг удумал выкинуть какой-нибудь последний фокус. Но все сложилось как нельзя лучше, братец: ты улетел с обрыва, время шло, ничего не происходило, и я почти даже забыл о ней. Почти, если ты меня понимаешь...
– Если бы мне было совсем не все равно...
– Нет, тебе не все равно. Я же помню, как ты ее любил, а тебе ведь было всего пятнадцать лет – совсем мальчишка!
– Вот именно, всего пятнадцать лет, – согласился Ричард, – но после того у меня было множество женщин, а от нее осталось лишь далекое, ничего не стоящее воспоминание.
– Ты не можешь лгать мне, я ведь твой старший брат! – оскалился Ночной Король. – А ты знаешь, поначалу она каждый день звала тебя: «Дик!», «Мой милый Дик!», «Где ты, Дик?!» А если бы ты вдруг удумал выжить и вернуться, что уж вообще ни в какие ворота не лезет, то было бы довольно забавно понаблюдать, как ты будешь лицезреть ее смерть. Вторую смерть – правда, драматично? Я бы отдал ее Харреду, ты ведь помнишь его?
Ричард помнил. Харредом звали людоеда, который в возрасте пяти лет был доставлен в Сар-Итиад. Из него Рейне выпестовал себе пса, верного, хитрого, сильного и безжалостного. Именно Харред, как думал младший брат Анекто, убил его любимую, Мари.
– Но почему ты предполагал, что я смогу выжить? – Ричард сделал вид, что пропустил слова брата мимо ушей. – Ты ведь послал за мной лучших.
– Я не так глуп, чтобы упускать возможность какого-нибудь чудесного спасения. Столько магов развелось в королевстве, что ни в чем нельзя быть полностью уверенным. Ничего, скоро от этих треклятых чародеев не останется и следа, никто не будет мешать честному заработку. Так как ты все-таки спасся?
– На этот раз все обошлось без магов. Ты не поверишь, но, падая с самого высокого уступа Тэриона, я свалился – кто бы мог подумать? – на летающий корабль гномов, прямо на их кожаный шар с воздухом внутри.
– Да, удачлив ты, как сам Бансрот, братец.
Ричард вздрогнул. В этот самый миг, глядя в глаза брату, боковым зрением он уловил едва заметное движение на лестничной площадке. Черно-желтая портьера слегка пошевелилась. Там прятался кто-то из его людей. Но кто же: Тагур, Риз или Кеннет? Как же это выяснить? Нужно точно знать, чтобы уловить всю выгоду от присутствия того или иного из мастеров убийства, ведь, Бансрот их всех задери, у них у каждого разные таланты, да и оружие!
Но пока положение у того, кто там прятался, было безвыходным – вздумай он лишь на миг показаться или даже пошевелиться, его сразу заметят... и пришпилят арбалетными болтами к стене.
В голове Ричарда складывался план: сперва узнать, кто там, а потом дать ему возможность выйти из-за портьеры и обнажить оружие – нужно как-то отвлечь их всех.
– Но на этот раз ты поймал меня, братец, и мне не уйти. Как жаль, что я пришел сюда один...
– Не лги мне! – зло исказил лицо Рейне. – Вы пришли сюда втроем: как глупо было брать этого старика Тагура, он ведь уже потерял былую хватку и попался, как щенок. А этот Делатель Вдов... от его искусства, как и тела, не осталось больше и следа. Неужели ты, взяв этих двух недоумков, надеялся захватить мою цитадель? Ты ведь прекрасно знал о том, что такое Дом Анекто.
«Значит, за портьерой – Грегориан Риз», – понял Ричард.
– А как ты узнал, что мы в особняке? – поинтересовался младший брат, оттягивая время.
– В тот миг, когда мяукнул Броуди, я уже знал, что в доме чужие.
– Не зря Тагур перерезал ему глотку, – усмехнулся Ричард, глядя, как от этих слов хозяин особняка еще больше наливается злобой.
– Парни, не забудьте старика в Глухой комнате, когда разберемся с этим.
«Значит, Илдиз Тагур жив...»
– Я пришел сюда убить тебя, Рейне, и я это сделаю, – пообещал Ричард и вдруг свистнул. Девятеро Вольных едва не нажали на спусковые крючки арбалетов, но Ночной Король вовремя остановил их.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Рейне. – Ты думал, что твои люди помогут тебе? За час до рассвета в город прибыли все члены Первой Гильдии, слыхал о такой? Твои люди уже лежат в канавах и колодцах с перерезанными глотками.
Только он это сказал, как с улицы раздался петушиный крик, и в открытое окно влетел каленый арбалетный болт с утяжеленным наконечником.
Стрела попала в стоящую на каминной полке статуэтку Аргиума. Маленький образ бога упал навзничь, зацепив при падении шкатулку с драгоценными камнями, та рухнула на пол и открылась: блестящие и переливающиеся в свете огня изумруды, рубины и сапфиры рассыпались по всему полу. Но помимо этого, когда шкатулка падала, она «случайно» задела кочергу, а та, уж совсем волшебным образом – высокую трехногую стойку с восточной вазой. Ножка стойки подломилась, и ваза свалилась на голову одного из воинов старшего Анекто, стоявшего под ней. Тот пошатнулся и упал, нажав при этом спусковой крючок арбалета. Болт впился в пол у самых ног Рейне.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Ночной Король. – Ловко. Я тебе аплодирую, братец. – Он и правда несколько раз хлопнул в ладоши. – Но неужели ты думал, что эта, хоть и четко разработанная, но совершенно бессмысленная цепочка действий может меня убить? Слишком много случайных факторов, чтобы сработать как надо!
Ричард должен был в этот момент казаться сокрушенным – его план с треском провалился,
