будущего спутника и компаньона, восточного жителя, – он оставил родовое оружие, верный Тайран, в своей комнате в прецептории Священного Пламени. Место известного на все королевство меча занял простой удобный клинок, покоящийся в ножнах на перевязи, которую сейчас паладин держал за ремень в руке, перевесив ее через плечо вместе с большим дорожным мешком. Рыцарь был полностью собран и абсолютно готов к дальнему и долгому походу.
Пройдя по площадке, выложенной квадратными плитами с изображениями лилий и львов, он спустился еще ниже. Каблуки со шпорами цокали по мраморным ступенькам, и казалось, будто это широкая лестница прощается так с человеком, которому еще не скоро предстоит вновь по ней пройтись. Вот наконец последняя ступенька, и граф оказался у выхода из дворца.
Здесь стояли стражи, простые солдаты и личный состав гвардии его величества. Прямо возле дверей, огромных и изрезанных искусной вязью (привычными символами дома Лоранов), застыл могучий командир гвардии.
– Прощайте, сэр! – отбил гулкий шаг латными башмаками Джонатан Дарн.
Да, этот человек был образцом истинного солдата и воина. Шести футов ростом, он всегда представал облаченным в начищенные до ослепительного блеска полные латы, поверх которых была надета алая гербовая (голова быка и лилия) туника. С пояса свисал жуткого вида молот-клевец, с одинаковой легкостью пробивавший, помнится, и доспехи, и головы оркам. На спине, на длинном ремне через плечо, висел сужающийся книзу каплевидный щит. Свой шлем, увенчанный головой быка, командир гвардии держал у локтя.
– И ты прощай, Джонатан, – ответил Ильдиар, приложив кулак к груди, что свидетельствовало о большой чести, оказанной простому вояке.
– Мы, сэр, гвардия его величества, всегда знали о вашей невиновности и не дали бы вас в обиду. – Могучий воитель совсем по-мальчишески покраснел.
Ильдиар про себя усмехнулся.
– Знаю это, Джонатан, – твердо ответил он. – Береги тебя Хранн.
– И вас, сэр. – Дарн по-уставному повернулся на пол-оборота. – Салют графу де Ноту!
В ответ гвардейцы как один громоподобно отбили шаг от мраморных плит и вскинули в воздух свои гигантские мечи.
Ильдиар кивнул и вышел из открытых дверей дворца.
Близ фонтана Основателей, в некотором отдалении от парадного входа, в самом разгаре как раз был прелюбопытнейший разговор:
– ...и этого никак не могу понять. Я утверждаю, что вера ваша зыбка, словно последний лист на облетевшем ясене! – восклицал отец Мариус. – Должны же быть боги! Как может пустыня защитить своего сына от демонов, если нет богов?!
– Сразу видно, о светоч истины, – с любопытством оглядывая окружающие вязы дворцового парка, медленно и лениво отвечал житель песков, – что вы никогда не переступали порога Пустыни. Надеюсь, вы, о глас воинственных полуночных богов, хоть не станете спорить, что жаркие безжалостные пески могут отравить любую, даже самую чистую душу, что знойные ветра готовы принести с собой всесжигающий жар и опалить бренное тело страждущего, а небо, коварный горизонт, в силах ввести в заблуждение даже самого святого и истинно верующего из пилигримов? Вы согласны, о оруженосец Бога-с-мечом? Наши учения гласят, что раз Пустыня может убить, то и защитить своего сына она также способна.
– Говорят, господин Сахид Альири, что маги ваши очень могущественны, – закрыл скучный для него вопрос веры Тиан.
Они стояли подле двух оседланных коней, на крупе одного из которых, принадлежавшего восточному торговцу, был накрепко привязан большой дорожный мешок. Только сейчас Ильдиар смог как следует присмотреться к своему компаньону.
Сахид Альири Рашид Махар, как звучало его имя до четвертого колена, был странствующим купцом восточного султаната Ан-Хар и за небольшую плату согласился предоставить услуги провожатого для посла-паладина. Видимого оружия при Пустыннике не было, но граф де Нот был абсолютно уверен, что в многочисленных складках мешков запрятан как минимум кинжал, а возможно, и кое-что посерьезнее – ладно сбитый негоциант выглядел отнюдь не тем, кто безропотно отдаст на темной дороге что-либо из своей собственности многочисленным представителям разбойной братии Ронстрада.
Сахид Альири являлся обладателем узкого смуглого лица, и на вид ему можно было дать не больше тридцати лет. Скулы его слегка выступали, подбородок был острым, а нос отличался ровностью и умеренной длиной. Из больших серо-зеленых глаз лилась задумчивость, а с точеных губ – глубокий голос, имеющий странное свойство заставлять окружающих сперва вслушиваться в тембр, а потом уже различать суть сказанного.
Подчас восточный купец странно косился в сторону дворца, и в эти мгновения взгляд его был наполнен то ли страхом, то ли негодованием. А может, и тем и другим...
– Вы совершенно правы, о Танцующий с Огнем, – в своей выспренней манере ответил Сахид Альири, – пустынные маги способны на многое.
– А это правда, достопочтенный Сахид, что некоторые из них смогли приручить диких пустынных духов, а затем заставили их служить себе и выполнять свои желания?
– Никогда о таком не слыхал, но мои низменные знания и их жалкое отсутствие – не есть истина, о многомудрый, – разочаровал Тиана житель востока. – Но доподлинно известно, что подобные духи существуют. Они живут в мертвых песках и питаются людским страхом. Вида они ужасного, а норов их злобен и коварен. Многие непобедимы.
Главный ронстрадский волшебник продолжал забрасывать бедного купца вопросами:
– Я слышал, что ваши колдуны в одиночку могут творить заклятия, способные раскрывать песчаные бездны. Так ли это?
– Я уже говорил вам, о любезнейший из собеседников, что наши волшебники способны на многое. – Сахид Альири не стал вдаваться в подробности, было видно, что тема пустынных магов ему не слишком-то приятна, словно один из их числа сумел крепко ему насолить. Зная нравы чародеев ронстрадских, Ильдиар превосходно понимал Пустынника и сочувствовал ему, если, конечно, его выводы были верны.
– Да, но кто же самый могущественный колдун Ан-Хара? – спросил тщеславный старик.
Ильдиар про себя усмехнулся – сколько веков прожил, а все интересуется возможными соперниками...
– Я полагаю, что искуснейший из чудотворцев Пустыни – великий визирь Ан-Харский Алон-Ан-Салем, да продлит Пустыня его годы. – При упоминании великого визиря в глазах Сахида Альири блеснули искорки ярости.
До чего же странно...
«Алон-Ан-Салем», – вздрогнул Ильдиар.
Именно это имя только что назвал ему король...
– Великий визирь – это кто? – поинтересовался Первосвященник.
Граф де Нот решил не задумываться пока о тайнах своего будущего компаньона, а подошел ближе и ответил вместо купца:
– Это первый министр и ближайший советник султана. Прав ли я, достопочтенный Сахид Альири?
– Совершеннейше и непоколебимейше, благородный паладин, – ответил Пустынник. – Надеюсь, о светоч, вы готовы трогаться в путь?
– Да, готов, лишь прощусь... Ваше Преосвященство, – Ильдиар склонил голову, – я должен вас от всей души поблагодарить – именно ваше слово на суде решило мою судьбу, вы просто спасли мне жизнь. Вы преступили обет ради меня, я не в силах выразить вам свое признание...
– Не благодари, сын мой, – отец Мариус положил ладони на чело графу, – я не мог допустить казни рыцаря, привносящего столько добра на наши земли.
– И все же, примите мой обет отплатить вам за все.
– Принимаю, сын мой.
– Ильдиар, – просипел Тиан. Странно, но граф де Нот никогда не видел на этом старческом лице такого выражения. – Будь осторожен в пустыне...
– Буду, Тиан, помолись за меня Хранну. – Рыцарь сжал в крепких объятиях тщедушное тело самого
