Эй, в черном ситчике, неряха городская,Ну, здравствуй, мать-весна! Ты вон теперь какая:Расселась — ноги вниз — на Каменном мостуИ первых ласточек бросает в пустоту.Девчонки-писанки с короткими носами,Как на экваторе, толкутся под часамиВ древнеегипетских ребристых башмаках,С цветами желтыми в русалочьих руках.Как не спешить туда взволнованным студентам,Французам в дудочках, с владимирским акцентом,Рабочим молодым, жрецам различных музИ ловким служащим, бежавших брачных уз?Но дворник с номером косится исподлобья,Пока троллейбусы проходят, как надгробья,И я бегу в метро, где, у Москвы в плену,Огромный базилевс залег во всю длину.Там нет ни времени, ни смерти, ни апреля,Там дышит ровное забвение без хмеля,И ровное тепло подземных городов,И ровный узкий свист летучих поездов.1958
* * *
Над черно-сизой ямоюИ жухлым снегом в ямеЗаплакала душа мояПрощальными слезами.Со скрежетом подъемныеВорочаются краныИ сыплют шлак в огромныеРасхристанные раны,Губастые бульдозеры,Дрожа по-человечьи,Асфальтовое озероГребут себе под плечи.Безбровая, безбольная,Еще в родильной глине,Встает прямоугольнаяБетонная богиня.Здесь будет сад с эстрадамиДля скрипок и кларнетов,Цветной бассейн с наядамиИ музы для поэтов.А ты, душа-чердачница,О чем затосковала?Тебе ли, неудачница,Твоей удачи мало?