Сновидения ночи и бабочки дня,Здравствуй, все без меня и вы все без меня!Я читаю страницы неписанных книг,Слышу круглого яблока круглый язык,Слышу белого облака белую речь,Но ни слова для вас не умею сберечь,Потому что сосудом скудельным я был.И не знаю, зачем сам себя я разбил.Больше сферы подвижной в руке не держуИ ни слова без слова я вам не скажу.А когда-то во мне находили словаЛюди, рыбы и камни, листва и трава.1957
В музее
Это не мы, это они — ассирийцы,Жезл государственный бравшие крепко в клешни,Глинобородые боги-народоубийцы,В твердых одеждах цари, — это они!Кровь, как булыжник, торчик из щербатого горла,И невозможно пресытиться жизнью, когдаВ дыхало льву пернатые вогнаны сверла,В рабьих ноздрях — жесткий уксус царева суда.Я проклинаю тиару Шамшиадада,Я клинописной хвалы не пишу все равно,Мне на земле ни почета, ни хлеба не надо,Если мне царские крылья разбить не дано.Жизнь коротка, но довольно и ста моих жизней,Чтобы заполнить глотающий кости провал.В башенном городе у ассирийцев на тризнеЯ хорошо бы с казненными попировал.Я проклинаю подошвы царских сандалий.Кто я — лев или раб, чтобы мышцы моиБез возданья в соленую землю втопталиПрямоугольные каменные муравьи?1960