— Вам точно не холодно? — спросил он.
Она пожала плечами:
— Немного продрогла.
— Возьмите мой шарф. — Он размотал полосатый шерстяной шарф, купленный на уличном прилавке. Оглянувшись на ресторан и не увидев ни Минди, ни Филиппа, он ласково укутал шею Лолы шарфом. — Можете вернуть его завтра.
— А вдруг я его вообще не верну? — игриво спросила она, глядя на него в упор. — Не каждый день девушка берет шарф у своего любимого писателя!
— Вот вы где! — раздался голос Минди. За ней вышел Филипп.
— Ктонибудь хочет еще выпить? — спросил Джеймс.
— Только не я, — сухо заметила Минди. — Сегодня вторник, впереди несколько загруженных дней.
— А что, было бы неплохо… — обратился Джеймс к Филиппу.
— Я тоже пас, — ответил Филипп, беря под руку Лолу. — Лучше какнибудь в другой раз.
— Конечно, — пробормотал Джеймс. Он чувствовал себя раздавленным.
Лола и Филипп зашагали домой. От Джеймса с Минди их отделяли считанные футы. Лола двигалась с энергией, присущей юности, и тянула Филиппа за собой, то и дело заглядывая ему в лицо и смеясь. Джеймс дорого дал бы, чтобы узнать, что ее так развеселило. Ему тоже хотелось прогуливаться с девушкой и наслаждаться жизнью, но вместо девушки рядом с ним тащилась постылая Минди. Он знал, что ей холодно, она отвергала шляпу изза того, что шляпа будто бы портила ей прическу. Минди брела молча, вобрав голову в плечи, со скрещенными на груди руками — так теплее. Достигнув дома номер один по Пятой авеню, Филипп и Лола без промедления вошли в лифт, пообещав в будущем снова устроить совместный ужин. Минди переоделась в спальне во фланелевую пижаму. У Джеймса не выходила из головы Лола, с которой его назавтра ждала новая встреча.
— Вот черт! — расстроилась Минди. — Я совсем забыла про Скиппи.
— Ничего, — сказал Джеймс, — я сам его выведу.
И он вышел с собакой в мощенный булыжником переулок ВашингтонМьюс рядом с домом. Пока Скиппи делал свое дело, Джеймс стоял, задрав голову, словно мог разглядеть Лолу на высоте в несколько сот футов. Но перед взором представал один внушительный, давящий серый фасад. Когда он вернулся в квартиру, Минди уже лежала в постели и читала The New Yorker. При его появлении она опустила журнал.
— Что это значит? — недовольно спросила она его.
— Ты о чем? — Он разулся, снял сноски.
— Об этой «Моей сладенькой шестнадцатилетке»! — Минди выключила свет. — Иногда я тебя не понимаю. Совершенно не понимаю.
Джеймс не чувствовал себя уставшим, поэтому отправился в кабинет, уселся босой за письменный стол и стал смотреть в окошко, выходившее во внутренний дворик. Сколько часов провел он за этим столом вот так, глядя в окно и вымучивая свою книгу! Чего ради? Целую жизнь, сплетенную из загубленных вот так секунд, гробить у компьютера в попытках заново создать жизнь, когда настоящая жизнь течет вокруг?
Пора чтото менять, подумал он, вспоминая Лолу.
Он вернулся в спальню, улегся и растянулся рядом с женой.
— Минди! — позвал он.
— Ммм?.. — сонно простонала она.
— Мне всетаки нужен секс, — сказал он. — Между прочим.
— Отлично, Джеймс, — проговорила она в подушку. — Но только не со мной. Не сегодня.
И она уснула. Джеймсу не спалось. Минуло несколько невыносимо бессонных секунд, счет пошел на минуты, дальше — на часы. Джеймс встал и закрылся в ванной Минди. Он редко туда заходил: если она заставала мужа в своей ванной, то обязательно требовала отчета, «что ему там понадобилось». Предостережение было строгим: пусть только посмеет справить там нужду!
В этот раз он смело нарушил правило: помочился, сознательно не подняв сиденье унитаза. В поисках аспирина он открыл аптечный шкафчик Минди. Как и во всем остальном в их жизни, здесь уже много лет не проводилось уборки. Он обнаружил три почти полностью выдавленных тюбика зубной пасты, жирную бутылочку детского масла, косметику в грязных коробочках и дюжину пузырьков всевозможных медикаментов, в том числе три упаковки антибиотика «сипро», изготовленных еще в октябре 2001 года — Джеймс вспомнил, как Минди готовила семью к эвакуации после 11 сентября 2001 года, — средство от малярии, антигистамины (от укусов и сыпи, как было сказано на этикетке) и снотворное с предупреждением об опасности передозировки на упаковке. В этом вся Минди, подумал он: приготовилась ко всему, включая возможность добровольного ухода из жизни. В ее планы не входило только одно — секс. Он покачал головой и принял таблетку снотворного.
Стоило ему прикоснуться головой к подушке, как он погрузился в сон, полный ярких цветных сновидений. Он парил над землей, посещал причудливые края, где все жили в лодках, переплывал теплое соленое море, занимался любовью с кинозвездой. Но кончить не успел — проснулся.
— Джеймс? — Минди уже встала и собирала перед уходом на работу белье для стирки. — Ты здоров?
— Здоровее не бывает, — заверил ее Джеймс.
— Ты разговаривал во сне. Разговаривал и стонал.
— Неужели? — Он бы не возражал досмотреть сон, снова полетать, поплавать, заняться любовью. Но тут он вспомнил, что у него назначена встреча с Лолой, и встал с кровати.
— Что ты сегодня делаешь? — спросила Минди.
— Не знаю. Много всего.
— Нам нужны бумажные полотенца, средство для мытья стекол, мешки для мусора. Алюминиевая фольга. Собачий корм для Скиппи — «Экануба», маленькие кусочки, самые мелкие. Это важно, большие он не ест.
— Может, напишешь список?
— Никакого списка! Хватит с меня, надоело все делать и быть для всех мамочкой. Тебе нужен список — сам и составляй.
— Разве не я делаю покупки? — возмутился Джеймс.
— Ты, большое спасибо. Вот и выполняй свою обязанность целиком, а не наполовину.
— Ах так? — Это было обыкновенное начало обыкновенного дня в жизни Джеймса Гуча.
— У меня пухнет от мыслей голова, — сообщила Минди. — Сам знаешь, когда ведешь блог, обязательно думаешь про вещи, о которых раньше избегала думать…
«Предположим, — мысленно ответил ей Джеймс, — но нежнее это тебя не сделало. Как наезжала на людей на манер катка, так и наезжаешь!»
— Я пришла к выводу, — продолжила она, — что ключевое значение имеет выбор в качестве супруга взрослого человека. — И, не дав ему ответить, она вышла из спальни. Судя по ее возгласам, неуемную сочинительницу сетевого дневника в очередной раз посетило вдохновение.
«Еще одно радостное открытие, — фиксировала свои мысли Минди, — состоит в том, чтобы не только не желать, но и не делать! Сегодня утром меня осенило: с меня хватит! Беспрерывная возня: стирка, покупки, складывание белья и одежды, списки. Бесконечные списки! Мы все знаем, что это такое. Вы пишете список для мужа, а потом вам требуется столько же времени для того, чтобы проследить, что он купил все по списку, сколько потребовалось бы на то, чтобы все купить самой. Ну нет, теперь это в прошлом. В моем доме больше такого не будет».
Довольная, она вернулась в спальню, чтобы еще потеребить Джеймса.
— И еще. Я знаю, твоя книга выходит через шесть недель, но тебе уже пора садиться за новую. Не тяни резину. Если книга окажется успешной, то написать еще одну сам доктор прописал. А если провалится, то тебе все равно придется взяться за другой проект.
Джеймс, возившийся в ящике со своим нижним бельем, поднял голову:
— Я думал, тебе расхотелось изображать из себя мамочку.
Минди улыбнулась:
— В самую точку! Раз так, предоставляю твое будущее тебе. Но всетаки не забудь о миникусочках для собаки!
После ее ухода Джеймс тщательно оделся, несколько раз поменяв джинсы и рубашку и в конце концов остановившись на черной шерстяной водолазке. Посмотрев в зеркало, он остался доволен результатом. Возможно, Минди он больше не привлекает, но это не значит, что он утратил интерес для других женщин.
Утром, по пути в гимнастический зал, Филипп зашел перекусить и столкнулся с Шиффер Даймонд. Все эти дни он думал о Шиффер. Он убеждал себя, что поступил правильно, но его все равно не покидала потребность извиниться и объясниться.
— Я как раз собирался позвонить, — промямлил он ей.
— Ты вечно собираешься позвонить, — парировала она. Теперь, с переездом Лолы в его квартиру, с чувствами к Филиппу у Шиффер должно было быть решительно покончено. Но увы, они никуда не делись, а только дополнились иррациональным раздражением. — Жаль, что дальше сборов никогда не идет.
— Могла бы позвонить сама.
— Филипп!.. — вздохнула она. — Обрати внимание, мы уже взрослые люди.
— Аа, ну да… — Он старался не обращать внимания на витрину с соблазнительными вкусностями. Сколько раз они были здесь вместе, покупали после воскресного секса мороженое, кофе, The New York Times! Таких мгновений умиротворения и комфорта он с тех пор не испытывал. Тогда он был готов поверить, что они до восьмидесяти лет так и будут наслаждаться этим воскресным ритуалом. Хотя бывало и иначе после очередной ссоры или после ее отъезда в ЛосАнджелес или на съемки, когда им не удавалось построить планы на будущее: по таким случаям он покупал здесь сигареты, страдал и давал себе слово, что больше не будет с ней встречаться.
— Послушай… — начал было он.
Она взяла с полки журнал, где была помещена ее фотография на обложке, и стала его разглядывать.
Он улыбнулся:
— Ты попрежнему все это коллекционируешь?
— Не так, как раньше. — Она заплатила за журнал и направилась к выходу. Он поспешил за ней.
— Я насчет Лолы…
— Филипп, я же тебе говорила: меня это не касается. — Она называла его по имени, только когда бывала на него сердита.
— Я хочу объяснить.
— Не стоит.
— Я не виноват. Просто ее родители остались без денег, и ей негде жить. Что мне было делать — оставить ее на улице?
— Родители остались без денег? Перестань, Филипп, неужели ты такой легковерный?
