И прозрачную кожу бумаги,как рядится в мирские сермягиПотайной домотканый господь.Но, пылающе-рыжеволосый,Жаром спички приник серафим -И прощается с телом своиГолубая душа папиросы.1926ПОЦЕЛУИ I. В шеюВ это утро певучего льдаНам не видны в умершем прибоеНи гребные суда,Ни текучая Троя.Но жемчужная шея твояМне сказала, что мрамор Елены -Это только струяНерастаявшей пены…1921II. В губыОт угла до другого углаЗатекала улыбкою губкаИ, голубка, текла,Как ладья-душегубка.А влюбленный ее целовалИ дышал над улыбкою кроткой,Как безжалостный шквалНад беспомощной лодкой.1925МОСКВА И город - хам, и хамом обитаем.Что изменилось со смешной поры,Когда нас царским потчевали чаемСтолицы постоялые дворы?Февраль 1925МОРЕ Хлопочет море у зеленых скал,Теснит, как грудь, упругую плотину,Как прядь волос, расчесывает тинуИ бьет слюной в береговой оскал,Как ни один мужчина не ласкал,Ласкает сушу - томную ундину,Крутясь, откидывается на спинуИ пенит валом свадебный бокал.За то, что рушит алчущую тушуНа мокрую от поцелуев сушу -В нем ищут девки из рыбачьих сел -Покуда бьет по гравию копытомИ ждет их недогадливый осел -Последних ласк своим сердцам разбитым.3 марта 1926НЕВА Медлительно и вдохновенноПульсируя в коже торцовой,Нева, как священная вена,