— Куда еще мы можем пойти? — беспомощно сказал Микки.
— Почему бы нам просто не погулять?
— Я устал от прогулок. Мне ужасно хочется целовать тебя. Как ты думаешь, твоя мать разрешит нам воспользоваться гостиной?
— Для чего? — язвительно поинтересовалась Орла.
— Ты знаешь, для чего.
— Я неуютно себя чувствую в нашей гостиной, зная, что за стенкой находится мама.
— Мы можем заниматься невинными вещами, например целоваться.
— Надеюсь, ты не предлагаешь заняться не столь невинными вещами где-нибудь в другом месте?
Неожиданно Микки повернулся и пошел прочь.
— Я даже не мечтаю об этом, — холодно бросил он.
Она смотрела, как его мальчишеская, не очень высокая фигура исчезает в просвете арки. Отблески света из окон домов, стоящих по обеим сторонам улицы, падали на его блестящие черные волосы и широкие плечи. Даже со спины он выглядел необыкновенно привлекательным. Она знала, что причинила ему боль, отказавшись воспринимать его всерьез. Что-то кольнуло ее в сердце, и она вдруг почувствовала, что вся дрожит, испытывая какие-то незнакомые ей и странные ощущения.
— Микки! — окликнула она, когда он уже собирался свернуть за угол. — Ох, Микки!
— Орла!
Они бросились навстречу друг другу. Микки подхватил ее на руки, поцеловал, закружил на месте, снова поцеловал и, расстегнув пальто, обнял за талию. Он просунул руки ей под джемпер, и она почувствовала, как он сжимает ее ребра сквозь тонкую ткань нижнего белья.
— Микки, — восторженно выдохнула она, когда он провел большими пальцами по ее соскам. Как-то так получилось, что бретельки соскользнули, лифчик расстегнулся, и Орла застонала от удовольствия, когда ее обнаженной груди жадно коснулись руки Микки.
О боже, она кончает! А Микки задирал ей юбку, гладил ее обнаженные бедра и уже запустил руку ей в трусики.
Впоследствии Орла не могла вспомнить в точности, что же именно произошло дальше; в памяти остались только совершенно восхитительные и необычные ощущения. Потом они шли обратно на Эмбер- стрит, Микки обнимал ее рукой за плечи, а она обхватила его за талию. Орла все еще дрожала и чувствовала себя как-то странно, словно она оказалась в другом мире, не таком, в котором жила раньше. Она ушла из дома девушкой, а возвращалась женщиной.
У дверей Микки хрипло произнес:
— Мы созданы друг для друга, Орла. Теперь мы должны пожениться.
— Хорошо погуляла, милая? — спросила Элис, когда дочь вошла в комнату.
— Нормально, — ровным, усталым голосом ответила Орла. — Я, наверное, сделаю себе какао и возьму чашку в постель. Завтра у меня трудный день. — Ее посылали на первое ответственное задание: кто-то, о ком она никогда не слышала, приезжал в Ватерлоо, чтобы открыть магазин.
— Пожалуйста, не разбуди Маив. Ей тоже предстоит нелегкий день.
— Я постараюсь, мам. — Ожидая, пока закипит чайник, Орла приняла решение, что после сегодняшнего вечера больше не будет встречаться с Микки Лэвином. Это было слишком опасно.
Сегодня у Коры был день рождения, о чем, впрочем, никто не знал и никого это не беспокоило. Билли забыл, по своему обыкновению. Раньше Элис присылала ей красивую поздравительную открытку, на ней всегда было написано: «От Джона и Элис, девочек и Кормака». Коре не хватало этих открыток, но они перестали приходить пять лет назад, так же как и приглашения на рождественский обед или на другие праздники, например на дни рождения.
С самого Рождества у Коры было ужасное настроение. Прежде всего она была сыта по горло своим домом — существовал предел того, каким красивым и милым его можно было сделать, и она чувствовала, что достигла этого предела. Больше всего на свете ей хотелось все начать сначала, в новом доме, намного большем, на этот раз отдельном, который стоял бы на широкой улице, обсаженной деревьями. Она не возражала переехать куда-нибудь за город, в Ватерлоо или в Кросби. Несколько месяцев назад Гораций Флинн приобрел чудесный дом на самом берегу Бланделлсэндз. Пожилой вдовец, у которого он купил его, сидел без гроша и отдал дом чуть ли не даром. Гораций затеял в нем ремонт, прежде чем сдавать.
Кора намеревалась потребовать его для себя в обмен на свои услуги и наверняка добилась бы своего, если бы не ее невестка. Из-за нее, из-за того, что она за ее спиной рассказывала всякие небылицы, Кора потеряла доверие Флинна — этого толстого, жирного неряхи. Когда она думала об этом, у нее закипала кровь. Пальцы у нее скрючились, как будто ей хотелось обхватить шею своей невестки и сдавить ее. Кора всего лишь раз видела Горация после Рождества, и тогда он накричал на нее.
— Как ты смела исказить мое распоряжение? — заорал он. Она еще никогда не видела его в такой ярости. — Ты, наверное, собиралась оставить лишние деньги себе?
— Нет, конечно, — попыталась успокоить его Кора, хотя такая мысль приходила ей в голову, и она размышляла, удастся ли ей это. Все зависело от того, как заплатила бы Элис, чеком или наличными.
— Ты уже делала так раньше? — Его маленькие круглые глазки зло сверкали.
— Только один раз, — смиренно призналась она. — И то только потому, что это было личное дело.
— Ах да, хорошо, что вспомнил. Почему ты не сказала мне, что парикмахерская частично принадлежит тебе?
— Я не думала, что это имеет какое-то значение.
— Разумеется, это имеет значение, — нетерпеливо прервал он ее. — Совершенно очевидно, что ты намеревалась навредить своей невестке. Ты сделала ошибку, позволив чувствам затмить твой разум. — После этого он ушел, сказав, что собирается тщательно проверить все книги, чтобы убедиться, что она его не обманывала. К сожалению, он ей больше не доверял.
С тех пор Флинн не поручал ей никакой работы, не заскакивал для приятного времяпрепровождения, после которого обычно вручал ей пять шиллингов. Хуже того, однажды она увидела, как он выходит из парикмахерской Лэйси. Она установила за ним слежку и два раза видела его там же.
Как славно, что Кора имела доход от парикмахерской, потому что внезапно она обнаружила, что ей приходится полностью оплачивать дом на Гарибальди-роуд, чего она никогда не могла бы себе позволить на те жалкие гроши, которые зарабатывал Билли.
Ей крайне важно было вернуть доверие Горация Флинна. Он был не особенно стар, ему только-только перевалило за пятьдесят, но он был болен — об этом красноречиво говорил цвет его лица. У него пошаливало сердце. Оно билось неритмично, и она совсем не удивилась бы, если бы Флинн вдруг упал замертво. По правде говоря, она частенько надеялась, что так и случится. Кора знала, что во всем мире у него не было близких, только какие-то дальние родственники в Ирландии. Как-то раз они даже заговорили об этом.
— Мне не нравится сама мысль о том, что после моей смерти кому-то достанется все мое добро, нажитое тяжким трудом, — сказал он ей.
— Наверняка у тебя есть кто-то близкий, которому ты можешь оставить все, — невинно ответила Кора, зная, что у него есть только она.
— М-м. — Он задумчиво разглядывал ее. — В таком случае мне придется составить завещание.
С того времени, стоило ей оказаться у него дома, как она украдкой пыталась отыскать завещание, но если Флинн и составил его, то, должно быть, оно находилось у его поверенного, потому что найти завещание ей не удалось.
— Мне очень жаль, дорогой, но она ушла в кино, — сказала Элис отчаявшемуся парню на
