– - Боже мой! что со мной будет! -- побледнев, произнесла она.
– - Идите смело назад. Я вечером буду здесь.
Сказав эти слова, Тавровский скрылся в кустах, а mademoiselle Анет чуть не бегом побежала домой. У калитки она встретила Марка Семеныча, который нисколько не удивился, увидав ее, и сказал:
– - Вы, кажется, как и я, вышли подышать чистым утренним воздухом.
– - Да, я…-- в смущении произнесла mademoiselle Анет.
Марк Семеныч подал ей руку и с участием спросил:
– - Что с вами? вы встревожены?
– - Я скажу вам откровенно, что сначала испугалась, увидя, что кто-то идет ко мне.
– - Бедная, бедная! как вы напуганы! Но я дождусь, что жизнь ваша будет течь тихо и спокойно… О, сколько наслаждения видеть друга своего счастливым и знать, что я один всё это сделал! В этих случаях простителен эгоизм, не правда ли?
Mademoiselle Анет была в таком волнении, что ничего не понимала, что говорил ей Марк Семеныч, и со всем соглашалась.
Она сказалась больной и не выходила к столу и чаю. Вечером она решилась идти опять в поле, но не успела она выйти из калитки сада, как чья-то фигура скользнула по забору и калитка заперлась изнутри. Слезы брызнули из глаз бедной mademoiselle Анет, которая напрасно силилась отворить ее. Прислонясь к забору, она простонала:
– - Боже мой, я погибла!
– - Не бойтесь: я здесь! -- сказал Тавровский.
Mademoiselle Анет радостно кинулась к нему и, рыдая, сказала:
– - Меня заперли!
– - Спешите же оставить дом: вы видите!
– - Куда я денусь?
– - У вас есть человек, преданный вам…
Но mademoiselle Анет не слушала Тавровского… Она задрожала: кто-то раскрывал калитку, и скоро она услышала голос Марка Семеныча:
– - Mademoiselle Анет! вы здесь? где вы?
– - Я здесь! -- в волнении отвечала mademoiselle Анет и, пожав руку Тавровскому, шепнула ему:
– - Я оставлю завтра же этот дом.
И она пошла навстречу к Марку Семенычу, который с удивлением спросил:
– - Что это значит? калитка заперта!
– - Вообразите, я только вышла, как кто-то вошел в нее и запер.
– - Вы пришли для вашего друга?.. Да, нам надо переговорить с вами! -- с чувством пожимая руку mademoiselle Анет, сказал Марк Семеныч.
– - Да, я хотела переговорить! -- с замешательством сказала mademoiselle Анет и умоляющим голосом продолжала:-- Пойдемте домой: за нами следят.
– - Вы правы! против вас и так вооружены!
Вбежав к себе, mademoiselle Анет так была взволнована, что не вдруг заметила mademoiselle Клару, углубившуюся в креслах в темном углу.
– - Что вы здесь делаете? -- с сердцем спросила ее mademoiselle Анет.
– - Меня прислала хозяйка дома за вами; я вас жду уже с полчаса. Где это вы были? -- улыбаясь, спросила француженка.
– - Скажите Надежде Александровне, что я не могу идти к ней… Завтра -- когда угодно.
– - Хорошо, я скажу ей.
И mademoiselle Клара, иронически улыбаясь, вышла из комнаты.
В страшной тревоге провела ночь mademoiselle Анет, решившись твердо оставить завтра же дом Марка Семеныча. На другое утро, выйдя в сад к детям, которые были с гувернантками, чтоб видеть Марка Семеныча, она была поражена следующей сценой. Дети хотели кинуться к ней, но мисс Бетси остановила их и тотчас увела, a mademoiselle Клара презрительно улыбалась, смотря на побледневшую mademoiselle Анет, лицо которой, однако, выражало столько решимости, что ей мог бы позавидовать каждый вождь в критическую минуту сражения.
В это время все собрались в гостиной Надежды Александровны, которая сидела в креслах, допрашивая, всю в слезах, горничную mademoiselle Анет. Несколько лакеев и девушек стояли у дверей. Вошел Марк Семеныч и с удивлением воскликнул:
– - Это что за собрание? -- и, поцеловав руку у жены, он смотрел на нее вопросительно.
– - Очень простое: вы набираете к себе в дом таких гувернанток, что их по ночам нет в комнате,-- язвительно улыбаясь, отвечала Надежда Александровна.
– - Я вас не понимаю! -- изменясь в лице, сказал Марк Семеныч.
– - А вот вы всё поймете. Просите сюда mademoiselle Анет!
Один из лакеев вышел.
– - Что за сцены вы делаете! к чему эти лакеи, горничные у вас в комнате? -- с ужасом оглядываясь кругом, говорил Марк Семеныч.
– - Я должна же позаботиться, кому поручены мои дети.
– - Ваши дети, по-настоящему, не должны были бы никому быть поручаемы, кроме вас!
– - Вы правы! я сегодня убедилась в этом.
Вошла mademoiselle Анет. Вид ее был так покоен и горд, что Надежда Александровна, обратись к mademoiselle Кларе, стоящей сзади ее кресел, сказала по-французски:
– - Какая наглость! -- и продолжала по-русски вопросительным тоном: -- Где вы были вчера вечером, mademoiselle Анет, когда с час вас ждали в вашей комнате?
– - Я гуляла!
– - Ха-ха-ха!.. слышите, гуляла!! как прилично -- одной, ночью!
– - Здесь деревня!..
– - Но вы забыли, что живете не с мужиками.
– - Я это очень хорошо вижу.
– - А позвольте узнать, с кем вы гуляли?
– - Надежда Александровна, удалите детей! -- весь дрожа, заметил Марк Семеныч.
– - Мисс Бетси, уведите их, пожалуйста.
– - И лакеев! -- перебил ее муж.
– - Что до людей, они мне нужны, чтоб уличить вас, ослепленного ее лицемерством.
– - Я запрещаю далее продолжать такие сцены: они -- пятно на чести дома! -- задыхаясь, говорил Марк Семеныч; но Надежда Александровна возвысила голос и сказала:
– - Антон, ты видел ее вчера в поле?
– - Видел-с! -- отвечал Антон.
– - Кто же с ней был?
– - Надинь! -- грозно крикнул Марк Семеныч.
– - Господин Тавровский! -- поспешно проговорил лакей.
– - Лжешь, мерзавец! пошел вон! -- в ярости воскликнул Марк Семеныч, поднял руку, но, как бы опомнясь, указал лакею выразительно на дверь и продолжал: -- Все, все уйдите отсюда! и вас, mademoiselle Клара, прошу оставить комнату! -- и потом, обратясь к Надежде Александровне, он с презрением прибавил:-- Вот до чего вы довели меня, что я чуть в вашей комнате не ударил этого лжеца.
Надежда Александровна сидела потупив глаза. Марк Семеныч был даже страшен в эту минуту.
– - Позвольте мне оставить вас! -- сказала mademoiselle Анет, обращаясь к Марку Семенычу, который в негодовании воскликнул:
– - Да, да, вам нельзя ни минуты оставаться здесь!
Mademoiselle Анет вышла из комнаты, а Надежда Александровна, оставшись одна с Марком Семенычем, как бы себе в оправдание, воскликнула:
– - Она даже не простилась со мной!
– - И имела полное право!
Когда mademoiselle Анет возвратилась к себе в комнату, Тавровский стоял у окна. При виде ее он радостно кинулся к ней, сказав:
– - Боже мой, как они вас мучат здесь! всё готово: уезжайте скорее!
– - Куда? -- с удивлением спросила mademoiselle Анет.
– - Доверьтесь мне! Коляска вас ждет. Вам не должно оставаться здесь ни минуты.
– - Я должна проститься с Марком Семенычем.
– - Этот человек опять вас поставит в затруднительное положение. Бойтесь его: под личиною дружбы…
– - Прошу вас ничего не говорить мне о нем.
– - Извольте! я скажу только одно: вы должны если не для себя оставить этот дом и удалиться от Марка Семеныча, то хоть для бедных детей!
– - Что вы говорите! -- побледнев, воскликнула mademoiselle Анет.
– - Будто вы не замечали ничего!
Дверь с шумом раскрылась, и Марк Семеныч вбежал в комнату. Его взгляд был дик, и он, грозно подойдя к Тавровскому, сказал:
– - Кто дал вам право распоряжаться здесь? к чему эта дорожная коляска?
– - Mademoiselle Анет желает оставить ваш дом,-- покойно отвечал Тавровский.
Марк Семеныч вздрогнул и сказал:
– - Как! Я позволю увезти ее из моего дома!
– - Я думаю, мы имеем равные права… то есть никаких… на mademoiselle Анет.
– - Это по вашему желанию он приехал? -- весь дрожа, спросил Марк Семеныч mademoiselle Анет, бледную и всю в слезах.
– - Нет, я ничего не знала! -- отвечала она.
– - Извольте идти вон отсюда! вы лжец! -- воскликнул Марк Семеныч.
Тавровский побледнел и, стиснув зубы, с минуту не мог ничего сказать, потом, вздохнув тяжело, подошел к Марку Семенычу, сконфуженному от своей горячности, и сказал тихо:
