Капитан понял это, когда воздух перед ним странно загустел, будто превратившись в прозрачный кисель, и каждое движение стало даваться с неимоверным трудом. Но Вакулов упрямо набычился, продолжая продавливать-проламывать незримую стену и не обращая внимания ни на бешено бьющую в висках кровь, ни на жар, опаливший лицо. Сейчас он весь, целиком, до самого донышка был сосредоточен только на одном: дойти до ведьмы! Любой ценой, но дойти…
За спиной что-то закричал Симон, но капитану было уже плевать на любые слова. Да и что путного мог сказать ему этот чудодей? Выдумать очередную ложь? Рассказать новую сказочку для больших мальчиков?
Он прошел еще чуть-чуть, затем еще.
И еще.
Живая-мертвая была уже совсем рядом. Лицо ее окончательно потеряло былое подобие привлекательности и замечательно подошло бы для какого-нибудь ужастика. Серая, высохшая кожа, перечеркнутая многочисленными морщинами и щедро разукрашенная трупными пятнами, черный провал беззубого рта, разинутого в беззвучном вопле, глубоко запавшие глаза, поднятые вверх тонкие руки, ставшие сейчас всего лишь обтянутыми кожей костьми, болтающийся под порывами ветра саван изорванного балахона. Да, пожалуй, теперь она осталась только
В шаге от нее Вакулов с трудом поднял непослушную, ставшую неимоверно тяжелой руку и, пошарив за пазухой, с усилием рванул шнурок нательного крестика и вытащил его наружу, молясь, чтобы тот не соскочил по дороге. Ведьма замерла. Она, не отрываясь, смотрела на маленький кусочек серебра, медленно приближающийся к ней. Когда Иван оказался совсем рядом, колдунья вдруг повернулась вполоборота и рывком оттянула ворот балахона, оголяя тонкую высохшую шею. Все-таки она
Капитан сплюнул в сторону набившуюся в рот кровь и сделал последний шаг. Точно в замедленной съемке поднял руки и осторожно принялся связывать кончики шнурка трясущимися непослушными пальцами. Перед глазами плавали разноцветные пятна, уши заложило почти полностью, но Вакулов, закусив губу, стягивал в единое целое непослушные ниточки. Что-то ударило его в спину — раз, другой. Не сильно — так, словно маленькая птаха со всего разгона натолкнулась на человека. Но почему-то странно занемел правый бок, тот самый, который он отбил себе еще в бронетранспортере, и по пояснице побежало что-то горячее, липкое. Самым краешком сознания он понял: магические пули из Маргошиной крови достигли цели. И этой целью был он…
Но все-таки ему удалось закончить, и Иван с чувством облегчения отступил назад. Ведьма глухо застонала. Крест, оказавшись на ее теле, вдруг засветился неярким, но ровным и теплым светом и стал проваливаться прямо сквозь платье. Мертвая повернула к Вакулову искаженное страшной мукой лицо и протяжно выкрикнула, срываясь от жгущей ее изнутри боли на отчаянный визг:
— Я не скажу тебе спасибо! Но и не прокляну! Ты понял?
— Как тебя звали? — неизвестно зачем спросил вдруг Вакулов, с трудом ворочая непослушным языком. И замер, боясь не расслышать ответ — это тоже отчего-то казалось ему важным.
— Ири… на… когда-то… меня… звали… Ирина… Ира… Она рухнула ничком и захрипела, царапая длинными ногтями землю. Но вскоре затихла и больше не шевелилась.
С глаз Ивана упала серая пелена, застилавшая, как оказалось, ему зрение в последнее время. И тут же на смену ей пришла другая — кровавая. И капитан почувствовал, как невыносимая боль ржавыми раскаленными гвоздями долбит и долбит его измученное тело. Вакулов медленно, на пределе сил, повернулся. За истончавшейся с каждой секундой радужной пленкой, укрывавшей его и ведьму от внешнего мира, бесновался Симон. Слишком сильный маг, чтобы не понять, что все уже окончилось, — и слишком слабый, чтобы понять,
Капитан не знал, сможет ли сделать еще хотя бы один шаг, но сдаваться не собирался. В голове билась единственная мысль: не упасть, устоять на ногах. Просто устоять на ногах. Зачем? А кто его знает, зачем… да и не важно. Просто устоять — и все!..
— Ничо, — прохрипел Иван и постарался улыбнуться окровавленным ртом, уже начавшим вновь наполняться солоноватой влагой, — сейчас и с тобой, коз-зел безрогий, разберемся!..
Капитан спецназа Иван Вакулов медленно потянул из-за ремня пистолет и, злорадно кривя рот, шагнул вперед….
ЭПИЛОГ
…Он был как никогда близок к цели! Его армии — закаленные в многочисленных сражениях ветераны-мечники, многомудрые волшебники, грозные драконы, умелые лекари, священные рыцари — перегруппировались, отдохнули, получили необходимые припасы, снадобья и амулеты, и вышли наконец в последний поход. Иван наметил самый оптимальный маршрут движения, выслал вперед дозорных, и… мягкая, но настойчивая трель телефона вырвала его из волшебного мира, неумолимо возвращая в мир обыденный.
Вакулов прислушался, отчаянно надеясь, что вот сейчас… нет, вот сейчас… да нет же, конечно, сейчас, — Катерина все-таки сама возьмет трубку и ответит на вызов.
Но телефон продолжал выдавать одну трель за другой, а вредная сестрица почему-то не обращала на сей прискорбный факт никакого внимания! Иван тяжело вздохнул — до него только сейчас дошло, что она вроде как пару часов назад благополучно свинтила на встречу со своим новым поклонником, а он, поглощенный отчаянной схваткой с армией Архилича, конечно же, пропустил мимо ушей ее дежурное: «Буду задерживаться, позвоню. Пока, братишка!»
Еще раз скорбно вздохнув, Иван нехотя клацнул мышкой, ставя игру на паузу, и тяжело встал из-за стола. Трубку радиотелефона пришлось искать — Катюха как всегда не поставила ее на базу, а мило бросила на кухне, возле ящика с рассадой. Лениво ругнувшись, Вакулов нажал кнопку:
— Слушаю.
— Ваня, ну сколько можно! Опять, поди, воюешь? А я тут жду, переживаю, на часах дырку уже взглядом провертел. Ну нельзя же так — договаривались ведь еще полчаса назад встретиться!
— А сейчас сколько? — Иван посмотрел на настенные ходики и ошалело подпрыгнул. — Ух, ё!
Он действительно круто опаздывал. Они с Димкой условились сходить сегодня в «Три Коня» и оторваться по полной, а теперь из-за его рассеянности им с большой долей вероятности светило не найти свободного столика. — Бегу! — виновато проговорил Иван и торопливо кинулся одеваться.
В своей комнате он быстро сбросил спортивные шорты, в которых щеголял по причине невыносимой жары, и заметался, не понимая, куда делась одежда. Иван точно помнил, что вчера не бросал титаны в стирку, не убирал их в шкаф, а повесил на спинку стула, под курткой. Но сейчас там почему-то оказались только незнакомые белые джинсы и цветастая гавайская рубашка. «Мама, что ли, сюрприз решила сделать?», — подумалось ему, — «но она же на дежурстве, а в комнате он с самого утра один был. Тогда откуда эти вещи взялись? Ерунда какая-то».
Вакулов растерянно взял новые вещи и попробован их надеть. Странно, но они сели на нем так, словно он уже не первый месяц их носил. И запах от них шел не как от новых, ни разу не надеванных и не стираных шмоток. Еще чуднее.
Покрутившись немного перед зеркалом в прихожей, Иван уже более спокойно воспринял отсутствие на привычном месте своих десантных ботинок, вместо которых под вешалкой стояли совершенно пижонские кожаные мокасины. С тяжелым вздохом он втиснулся в них, положил в карман кошелек, мобилу и паспорт — ура, хоть что-то осталась, как и прежде! — и распахнул дверь.
Но тут его ждало новое открытие — Иван никак не мог понять, куда делась до боли знакомая пластина охранного амулета. Рука хлопнула по отделанной пробковыми панелями стене, а не по привычной клавише.
