– Эй, Ангел! – зовет одна из девчонок из гостиной. – Может, выйдешь за этого мужика и поселишься здесь навсегда? Тогда мы бы могли веселиться каждую ночь!
– Точно! – говорит Эстель. – Это было бы здорово, правда?
Ангел кивает и делает глоток пива из бутылки. А сама думает: может, и не так уж здорово. Все это здорово именно потому, что не может продолжаться бесконечно. Потому что это не ее квартира, не ее город, не ее страна. В один прекрасный день она вернется на свое место, в свой город, в свою страну, и сделает так, чтобы ее детям никогда бы не пришлось сюда приезжать, никогда бы не понадобился никто, вроде доктора, чтобы заботиться о них. И они не будут так веселиться. Им не придется.
– Эстель! – кричит она. – Там в шкафу бархатный пиджак! Примерь!
Десять
Токийский вокзал: самый большой, самый людный, самый уродливый в стране, а может – и во всем мире. Каждое утро миллионы сомнамбул-сарариманов бредут по его катакомбам. Им не требуется открывать глаза. В их черепа имплантированы микроволновые приемники, а на внутреннюю сторону век нанесены электронные карты. Но если у вас нет доступа к данным, вы можете потеряться в этом лабиринте коридоров, тоннелей и лестниц. Так и будете бродить всю жизнь.
Сегодня суббота, толпы движутся немного медленнее, они чуть менее плотные. Все же час пик есть час пик, а Мори движется против потока, ныряя вбок и вниз там, где другие проходят вперед. На вокзале сотни телефонов-автоматов – на платформах, у забегаловок, возле билетных автоматов. Мори не знает, с какого был сделан угрожающий звонок Миуре. Единственный способ выяснить – проверить их все.
Он находит его через час – за газетным киоском в центральном вестибюле. Три телефона рядом, старые модели, работают по монеткам, а не по карточкам. Люди, которые ими пользуются, повернулись спинами к потоку людей, руками зажимают уши, чтоб отсечь оглушительный шум объявлений по громкоговорителю. Они не обращают внимания ни на что вокруг, и прибой толпы так же равнодушен к ним. Про это место никто ничего не вспомнит.
Отсюда человек, назвавший себя «Черным Клинком», в последний раз звонил Миуре. Черный Клинок? Странное имя, что-то из комиксов манга. «Моя игра – месть», сказал он. Опять-таки, угроза какая-то ребяческая, ее невозможно принять всерьез. Если б Миура не был мертв, это было бы просто смешно.
Офисная барышня, звонившая по телефону, кладет трубку на рычаг и поворачивается, поднимая сумку на плечо.
– Простите, – говорит Мори.
Она поднимает глаза и смотрит сквозь Мори, будто его и нет. В этом месте все на всех так смотрят. Если пытаться заглядывать во все встречные лица, если пытаться прочесть все выражения, начнется морская болезнь.
Повинуясь мгновенному наитию, Мори берет трубку и набирает номер Миуры. Пять гудков, потом она отвечает. Мори ничего не говорит, затем кладет трубку. Потом берет снова и опять звонит.
– Кто это? – спрашивает жена Миуры. Мори оглядывается. Люди у других телефонов не обращают никакого внимания.
– Меня зовут Черный Клинок, – говорит он, стараясь, чтобы прозвучало насколько возможно зловеще.
– Опять вы!
Она вовсе не так удивлена, как он ожидал.
– Верно, – говорит Мори. – Я никуда не делся, видите?
– У вас изменился голос.
Мори кладет ладонь на трубку.
– Моя игра – месть, – заунывно выговаривает он.
– Что с нашим предложением? Сумма для вас недостаточна?
Предложение? Какое предложение? Мори на секунду задумывается.
– Я должен подумать еще, – говорит он наконец.
– Почему бы нам не назначить встречу? Я могу все объяснить.
– Встречу? – Мори удивлен.
– Назначьте место и время.
Голос подозрительно уверенный. Ее кто-то инструктирует, думает Мори.
– Станция Синдзюку, – говорит он. – Сегодня в семь вечера – напротив пешеходного тоннеля с западной стороны.
– Подождите: как я вас узнаю? Мори быстро придумывает:
– Я буду с красной дорожной сумкой, логотип «Японских авиалиний» на боку.
И тут же кладет трубку, не давая ей времени задать другие вопросы. По обеим сторонам от него офисные девушки уносятся болтовней в свои миры.
Мори возвращается к себе, взбадривает синапсы чашкой кофе, обмозговывает все, что знает. Миура сказал полиции, что проблема со звонками решена и наблюдение продолжать не надо. Но она не была решена. Судя по всему, были и другие контакты, недавние. Жена Миуры предложила звонившему деньги, предполагает, что он их примет. Зачем предлагать деньги человеку, который, возможно, убил ее мужа? Только один возможный ответ: чтобы заткнуть ему рот. У звонившего есть какая-то опасная информация, которая может навредить и сейчас. «Моя игра – месть», говорил он. Месть за что? Больше вопросов, ведущих к другим вопросам. Больше мрака.
