и думающему еще хуже, чем мне. Слушает все, что ему говорит Хайме, спокойно курит «гавану», и когда разговор, в котором он почти не участвовал, подходит к концу, передает мне трубку. Хайме хочет дать указания, как я должна действовать дальше.
– Твой дорогой шеф отправит тебя в другой отель. Когда устроишься, позвонишь и сообщишь свой номер комнаты и телефон. Если он джентльмен, то найдет для тебя местечко, несмотря на то что отели переполнены. Жду твоего звонка.
И вешает трубку. Слезы капают на пурпурный ковер, и я начинаю невнятно просить у Гарри прощения за те ужасные мгновения, которые ему пришлось пережить. Он сердит, но, тем не менее, спокойно отвечает мне:
– Не волнуйся. Сейчас все уладим.
Делает несколько звонков, и через час его партнер устраивает меня в другой отель, расположенный в пятистах метрах от «Westin Palace». He сразу звоню Хайме, но когда слышу его голос, понимаю, что он в ярости. Сообщаю ему номера телефона и комнаты, и несколько минут спустя он перезванивает.
– Что ты сказал Гарри? – спрашиваю я в бешенстве.
– То, что считал нужным, пусть ведет себя как подобает. В любом случае, я поговорю с ним с глазу на глаз, когда вы вернетесь, чтобы однажды ему не взбрело в голову проделать кое-что с тобой.
Возмущенная и очень расстроенная, слушаю его и не могу ничего сказать в ответ. Хуже всего то, что я чувствую себя виноватой во всей этой истории. Очень долго он философствует, рассуждая о жизни, о любви, о том, что мне еще многое предстоит узнать, а я слушаю его, не говоря ни слова. Повесив трубку, не могу уснуть. Слезы сами текут из глаз от унижения и от стыда перед Гарри. Плачу оттого, что нет сил возразить Хайме.
Возвращаюсь в Барселону одна. Гарри из Милана улетел в Англию. В аэропорту меня встречает Хайме с букетом цветов, обнимает так крепко, словно меня только что отпустили похитители. Говорит, что любит меня, и объясняет, что поступил так только для моего же блага. Чувствую, что долго еще не смогу смотреть в глаза Гарри, мне до сих пор стыдно за тот инцидент.
Умер мой отец…
Полагаю, иногда он задумывается о том, как относится ко мне. Предлагает в выходные съездить на Менорку, возможно, хочет извиниться за свое поведение. По его словам, в награду за терпение я заслужила отдых. Говорит, что все расходы возьмет на себя и купит билеты. На этой неделе он ездил на север Испании, а в пятницу вечером, то есть сегодня, мы улетаем в Маон. Мы решили, что, как только он вернется, заберет меня из дому и мы отправимся на машине прямо в аэропорт.
Я с восторгом этого жду, потому что впервые проведу с ним выходные не в городе. Чемодан собран, я сижу в гостиной. Накануне Хайме позвонил и сообщил, что ближе к вечеру, часов в пять, приедет в Барселону, попросил, чтобы я была готова, поскольку наш самолет улетает в половине восьмого. Он ничего не сказал об отеле, в котором мы будем жить. Это сюрприз.
Шесть часов, а от него еще ничего не слышно. Звоню на мобильный, но тот, как всегда, выключен. Немного волнуясь, оставляю сообщение, полагая, что Хайме застрял в пробке, как это часто случается по пятницам. В половине седьмого звоню в офис, но секретарь Хайме также не получала от него известий. Мы уже не успеем улететь в Маон, но больше меня беспокоит, не случилось ли с Хайме несчастья. Думаю о самом худшем. Хайме был в поездке со своим партнером, я звоню на его мобильный, но он также отключен. У меня едва не случился инфаркт, поскольку я всю ночь обзванивала больницы Барселоны и пригорода, чтобы узнать, не поступал ли к ним некий сеньор Рихас. Каждый раз вздыхала с облегчением, когда дежурная медсестра отвечала «нет». Но я в еще большем замешательстве: что же могло произойти?
Этой ночью я уснула в гостиной, а утром меня разбудил телефонный звонок, который я включила на всю громкость. Это Хайме.
– Вчера вечером от инфаркта умер мой отец, – по голосу слышно, что он в ужасном настроении и очень устал.
Я поражена, услышав эту новость.
– Боже мой! Где ты?
– В похоронном бюро с матерью. Я побуду с ней какое-то время. Мне жаль, что подвел тебя, но…
– Нет, не волнуйся! Что я могу сделать для тебя? Хочешь, я приеду? В каком ты похоронном бюро?
– Нет. Лучше не надо. Для меня это трагедия, не знаю, как смогу пережить это. Дай мне немного времени, мне нужно побыть с матерью, а потом одному. Мне очень плохо.
Выражаю свои соболезнования и говорю, что буду ждать его дома. Если ему необходимо побыть одному, то я уважаю его решение, и не важно, сколько времени ему понадобится.
Я каждый день хожу на работу, словно робот. Я не могу сосредоточиться, и шеф спрашивает меня, что случилось. Не вдаваясь в подробности, я рассказываю ему о смерти одного из членов семьи, и Гарри, видя мое состояние, любезно разрешает мне несколько дней не выходить на работу, не считая рождественских праздников.
Не знаю, сколько времени Хайме еще не будет. Но ясно одно: я очень по нему скучаю и искренне сочувствую ему. Я буду ждать его и надеюсь, что перед Рождеством он все же даст о себе знать. Думаю, что в праздник мы будем вместе, поскольку его дети будут отмечать Рождество со своей матерью. Но от Хайме до сих пор ничего не слышно.
Это самое худшее Рождество в моей жизни. Дома, одна, с телефоном в руках. Я напрасно надеялась, что Хайме сделает мне сюрприз и появится в последнюю минуту. Этого не происходит. Признаюсь, я много думала и в какой-то момент пришла к выводу, что все эти несчастья слишком странные, чтобы быть правдой. Но потом упрекаю себя за то, что поставила под сомнение реальность такого важного события, как смерть дорогого человека.
