Поскольку о скорпионах — этих исчадиях южных стран — Баллер знал не больше любого жителя северной зоны, то задача по захвату Августа представлялась ему не слишком простой. Начинал он свою службу с самого низа, и пока дослужился до старшего инспектора, навидался всякого. Так, приобрел некоторый опыт в ловле попугаев и канареек, а однажды ему довелось участвовать в охоте за широкохвостой обезьяной вместе с двумя пожарными командами и ротой полицейских. Уже будучи представлен к званию оберинспектора он выполнял почти фантастическое задание: ловил белого кита, по ошибке забредшего в Рейн, — что, как известно, кончилось безрезультатно. Словом, на поприще сафари Гельмут Баллер вполне заслуженно считался специалистом. Но со скорпионами он еще не сталкивался. И не испытал еще мучительной душевной борьбы, когда может выясниться, что такая вот членистоногая мерзость — тоже божья тварь, как, например, Шмидхен, как сам оберинспектор, в конце концов. Да, Баллер ни разу в жизни не видел скорпиона, но хорошо представлял себе, что это за чудовище, раз оно могло вот так запросто уложить насмерть Хафермана, несомненно, полноценного немецкого мужчину.
Баллер намеревался действовать решительно, но и с осторожностью, чтобы все же не попасть впросак. Именно потому он принял решение, что к данному случаю вполне подойдет боевая тревога № 2, а не № 1, то есть не Большая тревога, как ее называют.
Подстегиваемый сознанием высокой ответственности и служебным рвением, оберинспектор приблизился к дому трагически усопшей баронессы фон унд цу Гуммерланг унд Беллерзин.
— Вы схватили чудовище? — мужественным голосом спросил он стоявшего у дверей пожарного. Тот молча кивнул.
— Идемте! — совершенно хладнокровно приказал оберинспектор Шмидхену и Афродите. Под неслышные звуки баварского марша они стремительно миновали коридор и вошли в холл, уставленный скульптурами и увешанный роскошными портретами представителей рода фон унд цу и так далее.
Перед одной из открытых дверей толпились люди в военном и штатском. Никто не рискнул сделать более одного шага от порога в спальню четы Хаферман, где на кровати распростерлась солидная мужская фигура. В стороне от всех, в старинном, обитом чем-то золотым кресле сидела, спрятав лицо в ладони, немолодая седая женщина. Афродита догадалась, что это мадам Хаферман. Возле нее, опершись на палку, стоял некий тощий господин. Наклонясь к уху мадам, он что-то шепнул, и вдова громко всхлипнула.
Не удостоив странную пару вниманием, оберинспектор Баллер промаршировал к двери и, ни мгновения не промедлив, перешагнул порог. Афродита и Шмидхен последовали за ним.
— Где животное? — обратил Баллер горящий зеленым огнем взор на одного из полицейских. Тот молча указал револьвером на лежащее тело.
— Ничего не вижу, — фыркнул Баллер, энергично протер глаза и снова уставился в указанном направлении. — Я ни дьявола не вижу! — возвысил он голос.
Один из полицейских в штатском начал объяснять:
— Оно должно быть еще здесь, герр оберинспектор. Сначала оно восседало на груди убитого, затем передвинулось выше. Когда мы стали приближаться, оно скрылось.
— И куда?
— Не установлено, герр оберинспектор.
Гельмут Баллер всем существом своим ощутил великую значимость происходящего. Властным движением руки он сосредоточил внимание подчиненных на себе и загремел:
— Господа, дорога каждая минута. Кто знает, что еще может натворить этот чудовищный ядоносец. Я думаю, нет нужды лишний раз напоминать об угрожающей всем опасности. Максимум осторожности, если вы не хотите, чтобы вас постигла участь бедняги, который лежит перед нами. Двое остаются здесь. Двое охраняют вон тот выход, который ведет в ванную. Остальные образуют цепь и, прочесывая каждую пядь, движутся к кровати. Осторожность и бдительность, господа! Двигаться медленно. В случае необходимости применять оружие без колебания. Ясно? — и едва отгремело дружное: «Точно так, герр оберинспектор!» — как Баллер дал сигнал к атаке. Сам он, однако, не смог двинуться с места. Его удержала Афродита, крепко схватив выше локтя. Инспектор констатировал изрядную силу девушки. Его подчиненные тоже остановились. И вся операция остановилась, едва успев начаться.
— Вы!.. Как вы смеете! — взревел Баллер, пытаясь освободиться от железной хватки Афродиты.
— Но, инспектор, — не выпуская его, сказала Афродита, — Я не могу спокойно смотреть, как вы собираетесь погубить Августа. К тому же нет никакой надобности в чрезвычайных мерах.
— Если вы сию же секунду не отпустите меня, — прохрипел багровый Баллер, — я прикажу вас схватить. Ваше счастье, что вы женщина…
— Успокойтесь, герр оберинспектор, я хочу помочь вам, — торопливо сказала Афродита, отпуская его руку. — Разрешите мне поискать Августа…
Кошмарная баба, подумал Баллер, но предложение приемлемо. А почему, действительно, он должен рисковать собой и людьми. Да ведь это превосходный выход: предполагаемый убийца сам ищет орудие убийства! Лучший способ избежать возможных потерь. Впрочем, не кроется ли в этой услужливости подвоха? Кто знает, что она может натворить, вооружась своим гнусным членистоногим! Гельмут Баллер задумчиво погладил подбородок:
— Ну, ладно, действуйте. Только имейте в виду — без фокусов. Оружие будет применено без предупреждения. Вы меня поняли, надеюсь?
— Вы как всегда любезны, — Афродита торопясь протерла очки. — Ведь я вам уже говорила, что Август безвреден. Я, между прочим, тоже. Ваше недоверие совершенно беспочвенно. Надеюсь вас еще убедить в этом.
— Не затрудняйтесь, мадемуазель. Мертвец говорит сам за себя.
Афродита решительно направилась к кровати. Одного движения руки оберинспектора было достаточно, чтобы все мгновенно очистили комнату. Сам Баллер принялся из-за двери наблюдать. Ему вдруг стало досадно, что там, где дюжина полицейских ведет себя, как индейцы на тропе войны, там какая-то страшненькая девица чувствует себя абсолютно спокойно. Она подошла к кровати, быстро оглядела ее. Затем уставилась в лицо убитого, приподняла его голову, заглянула под нее. Опять задумалась, неожиданно просияла, залезла в карман брюк и, ласково приговаривая, порылась там, а потом вытащила оттуда нечто невидимое для наблюдателя. И лишь когда Афродита обернулась к двери и протянула к полицейскому руку, на ее ладони они увидели искомого ядоносца, совсем маленького и невинного на первый взгляд. Инспектор ощутил легкое разочарование.
— Скорпион, — сказал кто-то, хотя и так было понятно.
— Да, это мой Август, — подтвердила Афродита. — Бедняга испугался и спрятался в укромное местечко.
— Оставайтесь на месте, — приказал Баллер, — и выполняйте в точности все, что я буду говорить. Сперва, м-м, зверя необходимо изолировать. Мы достанем клетку или, как его, аквариум… что-нибудь в этом роде. А потом…
— Не трудитесь, инспектор, Августа я вам не отдам, — твердо сказала Афродита. — Я рада, что, наконец, нашла его. — Она осторожно погладила пальцем насекомое, которое так и не шевельнулось.
— Не вынуждайте меня применить силу, — погрозился инспектор из-за двери.
— Попробуйте, — зловеще предложила Афродита, вновь протягивая руку со скорпионом к двери.
Гельмут Баллер растерялся. Не зная еще, как вести себя в сложившейся ситуации, он на всякий случай сбавил тон и почти ласково проскрипел:
— Ну что вы, мадемуазель, поймите же, я только выполняю свои обязанности.
— А я не мешаю их выполнять, — отвечала Афродита. — Только не вздумайте посягать на Августа. Он останется со мной. Чем скорее вы поймете это, тем будет лучше для всех нас и, между прочим, для раскрытия преступления.
У некоторых людей вынужденная беспомощность вызывает ярость, стремление идти напролом. Старшего инспектора Баллера она побуждала обычно к компромиссам, и это, кстати сказать, немало способствовало его карьере. С молниеносной быстротой он рассчитал несколько вариантов отступления и пришел к мысли, что на данном историческом миллиметре времени лучше всего подойдет сепаратный мир.
— Вы можете гарантировать, что ваша мерзкая тварь никому больше не повредит? — спросил он преувеличенно резко.
— Август еще никому не вредил, — ответила Афродита, — сколько вам повторять!
— Ну ладно, ладно, оставьте себе своего Августа. Я вовсе не такой кровожадный, как вам кажется. Но… он что, должен вот так и сидеть на вашей ладони?
— Ну что вы, ему будет уютнее вот здесь. — И она опустила скорпиона в карман своей куртки.
Она обращается с ним, как с носовым платком, подумал Баллер.
— Если вы ничего не имеете против, инспектор, — сказала Афродита, — я бы хотела где-нибудь присесть, чтобы вы могли начать расследование. Может, в холле или другой комнате.
Когда Афродита упрятала скорпиона в карман, у инспектора мелькнула мысль схватить ее, то есть их обоих. Однако вероятность успеха была более чем сомнительной, — кто мог поручиться, что излучающий агрессивное спокойствие скорпион не ринется тотчас в атаку. Баллер горько пожалел, что не заглянул перед операцией в «Жизнь животных» Брема. Вот так неосведомленность превращается в неуверенность… Поэтому он был вынужден согласиться с предложением Афродиты.
Ей было велено сесть на второе золоченое кресло, неподалеку от скорбящей мадам Хаферман и тощего утешителя. Шмидхену, вставшему слева от Афродиты, поручалось строжайшим образом следить за укротительницей ядоносцев. Из помещения были удалены все, кроме опергруппы. Инспектор попытался удалить и вдову, но та решительно отказалась, как и господин утешитель, который торжественно проблеял, что мадам Арманда Хаферман входила в ближайшее окружение, более того — являлась доверенным лицом баронессы фон унд цу Гуммерланг унд Беллерзин, а значит, и сама озарена блистанием бесчисленных достоинств усопшей, и потому ничто, кроме воли всевышнего, не может заставить ее покинуть свой траурный пост, и что он, виконт де Бассакур, считает своим благороднейшим долгом всемерно поддерживать вдову в ее трудный час. Баллеру пришлось примириться с пребыванием этой пары, тем более, что он явно расчувствовался от слез безутешной мадам. Ее рыдания становились то громче, то тише, пока, наконец, не достигли апогея, когда полицейские принесли носилки, положили на них тело и унесли.
— Могу я узнать, инспектор, какую причину смерти определил врач? — спросила притихшая Афродита.
— И вы еще спрашиваете? — затрепетал Баллер. — Если здесь кто и знает, отчего и почему умер Хаферман, так только вы. Диагноз врача это тоже подтверждает: несчастный отравлен.
— М-да, недурно, — заметила Афродита, доставая сигарету.
Лицо старшего инспектора немедленно налилось кровью.
— Вы, — забрызгал он слюной, — вы самая прожженная, самая коварная злодейка из всех, кого я встречал! С вашим скорпионом! Ничего другого вы, конечно, не могли сказать!
— Напротив! Я многое могла бы сказать.
— Хотите признаться? — со слабой надеждой вопросил инспектор, после некоторой заминки опуская взъерошенные перья.
Злодейка помахала сигаретой.
— Мой дорогой инспектор, вы никак не хотите понять, что я тут ни при чем. Но у меня еще есть время.
— У меня тоже, и ваша тактика вам нисколько не поможет. Это так же верно, как то, что меня зовут Гельмут Баллер!
Вновь обманутый в своих надеждах инспектор неожиданно обрел союзника.
— Убийца! Проклятая убийца! — вдруг завопила, обнаруживая незаурядную жизнестойкость, вдова Хаферман. Покинув свой траурный пост, она пошла на инспектора, простирая руки: — Почему вы ничего не предпринимаете? Вы говорите и говорите, а та убийца спокойно издевается над вами и над своими жертвами!
— Прошу вас, успокойтесь! — окрепшим голосом вскричал Баллер. — Мы сделаем все, чтобы преступник понес заслуженную кару. Мы должны найти все доказательства. И мы найдем их, уверяю вас.
— Если не будете тратить время на разговоры с вдовой, — вставила Афродита, снова закуривая.
