глядя на языки пламени. Георг поставил на ручку ее кресла кофе, Ютта вышла из гостиной.
— Можно подумать, мы участвуем в спектакле «Семейная идиллия в доме пастора», — простонала Фрэнсис. — Господи, хоть бы погода немного улучшилась, мы вышли бы на воздух.
— Судя по всему, метель утихает и завтра можно будет покататься на лыжах, — заявила Ютта, появляясь с бутылкой шерри.
— Судя по всему, Ютта надеется уже завтра продемонстрировать свой новый лыжный костюм, — подал реплику Енс.
Все засмеялись. Лотта вдруг стала серьезной:
— Судя по всему, я завтра смогу сбегать на лыжах в деревню и позвонить в ближайший полицейский участок, если не исправят мой собственный телефон. Конечно, не очень-то хочется признаваться, что мистический икс с золотым браслетом — я, но лучше через это пройти.
— Стоит ли тебе признаваться? — спросила Фрэнсис.
— Во всяком случае, не следует упоминать о револьвере, — заявил Георг.
Бент, видимо, хотел возразить ему, но промолчал.
Петер после некоторого раздумья повернулся к Георгу.
— Попытайся на минуту забыть, что ты поклонник Лотты. Вспомни, что ты адвокат. Как чисто юридически будет выглядеть дело, когда она выложит револьвер и скажет, что сбежала с места преступления.
Георг рывком поднялся и нервно заходил по комнате.
— Дело выглядит мерзко, очень мерзко. Если в скором времени убийца не будет найден, а Лотта вылезет с револьвером, браслетом и туманной историей о похищении зубной щетки, ей придется туго.
— Боже мой, мы обязаны помочь Лотте! — воскликнула Ютта. — Сколько раз в жизни она выручала меня! Я в отчаянии при мысли, что теперь ей придется выпутываться в одиночку. Мы должны что-нибудь придумать.
— Надо забыть о револьвере. Я постараюсь его убрать, и Лотта может признаться полиции, что браслет принадлежит ей, а Петерсен брал его, чтобы снять копию.
— Нет, на это я не пойду, — сказала Лотта. — Убийца на свободе, и полиция его никогда не найдет, если все будут о чем-то умалчивать из страха навлечь на себя подозрение. Мой долг рассказать обо всем, что я знаю, даже если я сама на какое-то время и попаду в неприятное положение.
— Давайте относиться к этому спокойно, — сказал Енс. — В конце концов, настоящий убийца, может быть, давно пойман, почему же нам пока не занять выжидательную позицию, разумеется, никто из нас и не подумает упоминать о револьвере, если вы считаете, что так лучше. Но, возможно, мы понапрасну волнуемся. Узнаем более подробно о расследовании и тогда решим, что говорить.
Лотта потянулась за кофейной чашкой и сделала несколько глотков. Она встретилась взглядом с Фрэнсис. Взгляд Лотты просил о помощи. Фрэнсис тоже знала, что убийца среди них. Только она могла бы возразить Енсу. Конечно же, убийца не был найден. Убийца — в этом доме и выдал себя Фрэнсис, обещав ей сказочную сумму за обыкновенную собаку.
Однако Фрэнсис не хотела помочь Лотте, а одна Лотта ничего не могла поделать. Возможно, завтра погода улучшится, и тогда она доберется до полицейского участка. Ночью она возьмет Ролло к себе в комнату и запрет дверь. Все-таки Фрэнсис, несмотря на молчание, была ее союзником.
Ютта встала и подбросила дрова в камин.
— Может быть, хватит говорить о возможном аресте Лотты? — пробормотала она. — Ненавижу неприятные разговоры. Лучше делать вид, что ничего не произошло. Сидя здесь, мы все равно бессильны что-либо предпринять, а если Лотта не хочет слушать разумных доводов и спрятать револьвер, мы ничем не можем ей помочь. Я не стала бы так стремиться в полицию. Откровенно говоря, на месте Лотты я бы упаковала свой чемодан и убралась из страны на первом самолете. Рано или поздно они найдут настоящего убийцу, или дело само затухнет, и тогда можно вернуться и все объяснить.
— Женская, логика, — простонал Георг. — Сбежать из страны — это худшее, что может сделать Лотта.
— Моя Ютта никогда не отличалась храбростью, — улыбнулся Енс и притянул Ютту к себе. — А когда она трусит, логика у нее совсем отказывает.
Ютта засмеялась.
— Предоставь мне любовные хитросплетения, избавь от преступных интриг, и я проживу прекрасно.
Лотта почувствовала внезапное раздражение от того, что ее подруга мгновенно прикинулась беззащитным котенком. Ютта умеет выпутываться из затруднительных положений. Она была трусливой, но быстрой в решениях. Лотта вспомнила многочисленные случаи, когда Ютта разыгрывала из себя «пай-девочку» или просто предоставляла расхлебывать неприятности другим.
И в том, что убийца не Ютта, не было никакой гарантии. Конечно, она лучшая подруга Лотты, но человек она ненадежный и может потерять голову, если ей начать противодействовать.
— На твоем месте я бы немного отдохнул, — ход мыслей Лотты прервал Георг. — Ты выглядишь совершенно измученной, а впереди еще длинный день. Поспи несколько часов и почувствуешь себя гораздо лучше. Я дам тебе легкое снотворное, чтобы ты немного подремала и не клевала носом остаток дня.
Лотта посмотрела на Георга. В глубине души она смертельно боялась, что убийство совершил он. Правда, поводов к этому у него было не больше, чем у остальных. Но разве все криминальные романы не доказывали, что убийцей является самый невиновный. Все улики вели к Лотте, а как раз Георга заподозрить было почти невозможно. Но очень странно, что за день до убийства он подарил ей злополучный браслет. Характерный браслет, который рано или поздно приводил к нему, а следовательно, и к ней.
Лотта вздохнула и отвела взгляд от озабоченных глаз Георга. Глаза, казалось, умоляли взять белую таблетку, лежавшую на протянутой к ней ладони. Разумеется, она могла взять таблетку и попросить Ютту или Енса произвести анализ, однако выглядело бы странно, если бы она не проглотила ее на месте.
Она покачала головой.
— Спасибо, я не люблю лекарств, а выгляжу усталой только потому, что сегодня не была на воздухе. Впрочем, я вспомнила, что нужно прогулять Ролло. Ветер больше не дует в дверь черного хода, мы сможем выскочить на минуту.
— Я пойду с тобой, — Георг решительно поднялся и пошел к двери.
Лотта испугалась. Она не хотела выходить вместе с Георгом в тесный коридор прачечной. Она вообще не хотела выходить с кем бы то ни было.
— Нет, лучше оставайся в тепле, — улыбнулась она. — Глупо выходить из-за такой ерунды.
Георг уже взялся за дверь.
— Я пойду с тобой, — упрямо повторил он.
Лотта посмотрела на Фрэнсис, но не дождалась ответа на свой молчаливый вопрос. Фрэнсис взглянула на нее так бегло, что она ничего не могла понять.
— С тем же успехом ты можешь идти один. Мне незачем мерзнуть, если ты пойдешь с собакой, — пробормотала Лотта и снова уселась в кресло. Она пыталась изо всех сил смягчить свои слова безмятежной улыбкой, однако хорошо понимала, что маневр ее не удался.
Георг хлопнул дверью.
Ютта посмотрела на нее с изумлением. Фрэнсис криво улыбнулась, не поднимая взгляда, Бент протяжно свистнул: «Один уже погорел».
Прошло несколько минут, в комнате слышалось лишь завывание ветра да тиканье часов. Наконец, Фрэнсис зевнула и заявила, что никогда еще так не скучала.
— Помоги мне мыть посуду, — предложила Лотта.
— Никто сегодня не заставит меня заниматься домашней работой, — ответила Фрэнсис и подняла свой бокал с шерри. — Я устроюсь в библиотеке с хорошей, нагоняющей сон книгой. Позовите меня к обеду.
— Я помогу тебе, — сказал Петер, оставляя шахматную доску.
— И я, — сказала Ютта. — Енс, сонный осел, давно собирается поспать, так что на его помощь рассчитывать нечего.
— Я тоже записываюсь в сонную бригаду, — заявил Бент, потягиваясь.
Бент и Енс поднялись по лестнице, остальные принялись наводить чистоту в кухне и столовой.
В разгар работы вошел Георг и предложил свою помощь. Его допустили к работе только после того, как он стряхнул снег с Ролло. Насквозь промокший пес укрылся в своей корзине.
Вскоре кухня была убрана.
— А теперь мы заслужили стакан доброго старого виски, — заявил Георг. — У меня в чемодане прекрасное шотландское виски. Принесите стаканы и лед, а я схожу за бутылкой.
Он исчез из кухни, остальные отправились за стаканами и льдом. Все было готово, когда вернулся щедрый рыцарь.
— Интересно, хотела ли Фрэнсис, чтобы ее разбудили только к обеду, — сказала Лотта, удобно усевшись в кресло.
— Фрэнсис не любит виски, я предпочитаю не будить ее, — сказал Георг. — Впрочем, трудно не услышать наши приготовления. Пусть сама решает, хочет она пить с нами или нет.
Ютта раздала стаканы, Георг разлил виски. Лотта встала и задвинула на окнах толстые портьеры. Петер и Бент зажгли торшеры. Енс задумчиво протирал свои очки. Тихо и спокойно угасали последние часы дня. Георг и Лотта вполголоса беседовали обо всем, кроме того, что занимало их мысли. Ютта и Енс развлекались, составляя химические формулы. Бент и Петер играли в шахматы.
Не было только Фрэнсис, и они подсознательно чувствовали некоторое облегчение от того, что на несколько часов избавлены от ее злого языка.
Часы пробили шесть. Фрэнсис все еще не появлялась. Лотта решительно направилась будить кузину.
Она просунула голову в дверь, и уже было крикнула: «Эй, Фрэнсис!», но слова застряли у нее в горле. Она не могла произнести ни звука, в ужасе застыв в проеме двери.
Фрэнсис сидела, уткнувшись в твердый мраморный обвод камина. Голова ее была разбита; и не нужно было звать врача, чтобы убедиться, что она мертва.
Лотта не знала, прошли секунды или часы, прежде чем она вернулась с хриплым криком: «Она мертва! Она мертва!» Не знала, прошли секунды или часы, когда потрясенные они все оказались в библиотеке.
Как всегда, Георг был решительнее остальных. Он наклонился над Фрэнсис, пощупал пульс и печально покачал головой.
— Ничего сделать нельзя, решительно ничего, — сказал он, поднимаясь. — Она мертва уже несколько часов и, видимо, умерла мгновенно при падении. Бедняжка не страдала, она не успела даже ничего понять.
— На ней твои домашние туфли. Может быть, из-за них Фрэнсис поскользнулась? — вмешалась Ютта. Вдруг она побелела и закричала: — Прикройте ее, прикройте же ее!
— Нет, так не пойдет, — сказал Бент и схватил ее за руку. — Отправляйтесь с Лоттой в другую комнату. А Георг и Петер перенесут Фрэнсис.
Бент выдворил женщин из библиотеки. Георг и Петер осторожно подняли Фрэнсис на одеяле и отнесли наверх. Их шаги гулко прозвучали в холле. И словно для нагнетания ужаса, в кухне завыл Ролло.
Дрожащая и бледная Ютта повернулась к Лотте.
— Заставь замолчать свою проклятую собаку, — с ненавистью прошипела она. Это твоя собака, и все это твоя вина, твоя вина, — ее голос оборвался в истерике.
Лотта хотела ее успокоить, но разъяренную Ютту не так-то легко было утихомирить.
