что 'порок будет наказан, а добродетель восторжествует'. Некоторые из сотрудников, по словам Панаевой, возмущались тем, что роман писался вдвоем, им казалось, что 'это балаганство, это унижает литературу'. А потому она даже 'предложила, чтоб Некрасов один ставил свое имя, но он не согласился'. В заключение Панаева говорит: 'Мы встречали немало досадных препятствий со стороны цензора: пошлют ему отпечатанные листы, а он вымарает половину главы, надо вновь переделывать. Пришлось бросить целую часть и заменить ее другой. Некрасов писал роман по ночам, потому что днем ему было некогда, вследствие множества хлопот по журналу. Ему пришлось прочитать массу путешествий и книг, когда герой романа должен был отправиться в путешествие. Я писала те главы, действие которых происходило в Петербурге. Иногда выдавались такие минуты, что мы положительно не знали, как продолжать роман, потому что приходилось приноравливаться к цензуре' (А. Панаева, Воспоминания, М.-Л., 1903, стр. 280-282);
Сопоставляя содержание высказываний Панаевой в передаче Скабичевского и в тексте ее 'Воспоминаний', мы убеждаемся в их противоречивости.
Несомненно, что сообщение Скабичевского является более надежным источником для решения вопроса об авторской принадлежности той или иной части романа, так как оно основано на совместном с Панаевой рассмотрении экземпляра 'Трех стран света', в котором было обозначено, что принадлежит каждому из соавторов. Написанные десятью годами спустя воспоминания Панаевой не содержат уже ссылки на этот экземпляр романа, который к тому времени был, очевидно, утерян. Поэтому указание Панаевой: 'я писала те главы, действие которых происходило в Петербурге' – носит весьма неопределенный характер и не может быть признано достоверным, тем более, что при рассмотрении романа это указание Панаевой не находит себе подтверждения.
Если исходить из свидетельства Скабичевского и при этом учитывать особенности как предшествующего роману, так и последующего творчества каждого из соавторов, можно сделать ряд предположительных выводов.
Прежде всего, в романе нетрудно определить наличие двух самостоятельных сюжетных линий, одна из которых связана с Каютиным, другая – с Полинькой. При этом идейно- тематическая основа как и самый стиль каждой из глав, относящихся к той или другой из двух сюжетных линий, совершенно различны. В изображении путешествий Каютина автор стремится к широкому показу современной жизни разных социальных слоев и при этом с особым сочувствием воссоздает образы и картины жизни трудового народа. Во второй же сюжетной линии главный интерес автора составляют переживания преследуемой горбуном Полиньки, козни горбуна против девушки, ультраромантическая история его предшествующей жизни. Не остается сомнений, что эта часть романа, то есть, как пишет Скабичевский, 'все касающееся интриги и вообще любовной части', принадлежит перу Панаевой. Что же касается глав, посвященных путешествиям Каютина, можно сказать с уверенностью, что они написаны Некрасовым.
Однако ряд глав романа отмечен совместным творчеством Некрасова и Панаевой. Так, скажем, 'История мещанина Душникова' (часть III, гл. III) входит в главу, относящуюся к путешествиям Каютина, но, вероятно, написана при участии Панаевой, поскольку в 1856 году текст этой главы под измененным заглавием 'Портретист' был опубликован в IV томе сборников 'Для легкого чтения' и подписан псевдонимом 'Н. Н. Станицкий'.
Тесный контакт соавторов в работе над романом особенно заметен в тексте пролога и первой части романа. Некрасов, как более опытный и сильный автор, несомненно, оказывал всяческую помощь Панаевой, тогда еще только вступившей на литературное поприще.
В прологе, который Панаева в своих 'Воспоминаниях' ошибочно называет первой главой рассказ о роженице, об ее разговорах с повивальной бабкой написаны Панаевой и потому, что они непосредственно относятся к 'интриге' романа, и потому, что об этом говорят особенности их ультраромантического стиля ('дико закричала', 'дико следила за движениями', 'дико смотрела', 'с диким криком кинулась'), но 'детальная аксессуарная часть' (образы уездных повивальных бабок в начале пролога', образ ленивого барина на диване в окружении мальчика- казака, ключницы, собаки Фингала) написана, вероятно, Некрасовым.
Первая глава 1-й части, 'Шутка', очевидно также написана Некрасовым, ибо она повествует о бедном жильце и квартирохозяине, выставившем в комнате окно, чтобы побудить жильца к уплате денег за квартиру, – эпизод, находящийся в тесной связи с подлинной биографией Некрасова; затем эта глава заключает в себе 'комические сцены', которые по данным в статье Скабичевского, сочинялись Некрасовым. Вторая глава ('Пустая причина породила важные следствия') в большей своей части-произведенье Панаевой (любовные объяснения Полиньки с Каютиным), но и Некрасов принимал, участие в ее написании (например, тирада Каютина о 'нашем отечестве', которое 'велико и обильно'). То же самое можно сказать о третьей главе, 'Знакомство': большая часть ее написана Панаевой (знакомство Каютина и Полиньки); меньшая (образ домовладелицы – мещанки Кривоноговой) – Некрасовым. Четвертая глава, 'Пирушка', в большей части, по-видимому, написана Некрасовым (образ Кирпичова, описание самой пирушки), в меньшей (образ жены Кирпичова, подруги Полиньки, разговор Полиньки с ней)- Панаевой. Глава пятая 'Душеприказчик', думается, целиком написана Некрасовым (образы крестьян – братьев Назаровых; богач Дорофей, умирая, кается Кирпичову в грехе; нравы швейной мастерской). Две последние главы – 'Горбун' и 'Отдается комната с отоплением' – как относящиеся к 'интриге' и 'любовной части', вероятно, целиком написаны Панаевой.
Относительно первой ('Неожиданный гость') и второй ('Рождение Полиньки') главы второй части естественнее всего предположить, что они писались совместно, ибо в них, наряду с рассказом о продолжении знакомства Полиньки с горбуном ('любовная часть'), есть сцены явно 'аксессуарного' характера (башмачник у заказчиков, башмачник совершает покупки в Гостином Дворе и на улице), а также комические сцены ('шутки' Доможирова).
Далее совместная работа над отдельными главами романа может быть отмечена только в нескольких случаях. Так, в 6-й главе второй части ('Правая рука') сцена в магазине Кирпичова между хозяином и приказчиком написана, вероятно, Некрасовым, а остальная часть главы – Панаевой. Затем, две первые главы четвертой части, очевидно, написаны при ближайшем участии Некрасова. В первой из них ('Подгородный дикарь'), в рассказе о встрече компании молодых людей, гуляющих в окрестностях Петербурга, с мальчиком-пастухом, изображается 'бледный' и 'бедный' молодой человек 'с подозрительным кашлем' (образ, не лишенный автобиографических черт) и приводится его спор с Тульчиновым, весьма знаменательный: спор бедняка-разночинца с богатым барином. Во второй главе, 'Халатник', в которой дается история Карлуши, взятого Тульчиновым ' город, описывается мастерская басонщика и Сенной рынок. Спор 'бледного молодого человека' с Тульчиновым и 'аксессуарные сцены' – в главе 'Халатник' содержат, несомненно, некрасовские мысли, чувства и образы, хотя в основной своей части эти главы написаны, наверно, Панаевой. Вся история башмачника, по всей вероятности, принадлежит перу Панаевой. Когда в 1889 году Панаева, при содействии Н. Г. Чернышевского, предлагала издателю Солдатенкову свои сочинения, она составила список тех из них, которые намерена была включить в это издание. Среди двенадцати названных ею повестей и рассказов фигурирует 'Башмачник', произведение в полтора печатных листа. Такого произведения, насколько нам известно, у Панаевой нет. Если принять во внимание, что 'Историю мещанина Душникова' она напечатала через несколько лет под измененным заглавием 'Портретист', можно считать вероятным, что в предполагавшемся собрании ее сочинений история Карла Ивановича должна была появиться под названием 'Башмачник'.
По мере дальнейшей работы над романом Панаева принимает в нем все большее и большее участие, хотя степень ее самостоятельной работы, вплоть до шестой части, невелика и сводится к двум-трем главам в каждой части. Так, во второй части 'Трех стран света' ей, очевидно, принадлежат целиком главы третья и седьмая. В третьей главе ('Карты сказали правду') автор изображает сцены объяснения горбуна в любви к Полиньке, а седьмая глава ('Западня') повествует о кознях горбуна, который заманил Полиньку в свой дом. Самый стиль повествования ('горбун помертвел', 'губы его дрожали, адская злоба разлилась по всему лицу' и т. п.) свидетельствует о том, что эти главы написаны Панаевой.
В третьей части романа Панаевой написана, как мы полагаем, пятая глава 'Полинька и горбун', и шестая – 'Поиски'.
В четвертой части романа главы третья ('Ночные приключения Полиньки') и четвертая ('Перевороты в Струнниковом переулке') в основном написаны, по нашему мнению, Панаевой, хотя вполне возможно, что в воссоздании образов старьевщицы и шарманщика, а также в повествовании о 'шутках' Доможирова принимал участие Некрасов. Восьмая ('Чужой дом') и девятая ('У постели умирающего') главы, в которых речь идет о пребывании Полиньки в доме Бранчевских, очевидно, написаны Панаевой.
В работе над пятой частью романа Панаева не участвовала, но шестая часть, начиная с пятой главы, и все главы седьмой части (за исключением последней главы 'Киргизские степи') принадлежат ее перу. Здесь повествуется об изгнании Полиньки из дома Бранчевских, о ее встрече со старьевщицей, дается история происхождения Полиньки, наконец Седьмая часть романа дает 'Историю горбуна'. В последней восьмой части романа Некрасов и Панаева, очевидно, работали сообща над тремя последними главами. Главы третья ('Шалость') и четвертая ('Сватовство и его последствия'), в которых дается история любви Граблина к Лизе, очевидно, также принадлежат Панаевой,
Указанным выше исчерпывается, как мы думаем, написанное Панаевой. Некрасову же принадлежат прежде всего главы, рисующие путешествия Каютина. Следовательно, восьмая глава второй части ('Выстрел'), с которой начинается повествование о путешествиях главного героя 'Трех стран света' и в которой, кстати сказать, содержится биография Каютина, многими своими чертами совпадающая с биографией самого Некрасова, – написана Некрасовым, как и следующие за ней четыре главы третьей части романа. В четвертой части к написанным Некрасовым относятся пятая, шестая, седьмая и десятая главы, в которых речь идет о кружении барок Каютина на Боровицких порогах, о встрече Каютина с Антипом Хребтовым и начале их промысловой экспедиции на Новую Землю. Вся пятая часть романа является повестью об этой северной экспедиции. В нее входит рассказ Антипа Хребтова о 'похождении Никиты Хребтова с пятью товарищами в Камчатке и в Русской Америке'. Как заключение к путешествиям Каютина, написаны Некрасовым глава двенадцатая седьмой части ('Киргизские степи') и первая глава восьмой части ('Записки Каютина').
Не вызывает особых сомнений принадлежность Некрасову и тех глав романа, которые изображают книгопродавца Кирпичова, его магазин и библиотеку, нравы и времяпрепровождение как его, так и окружающей его среды. Из двух соавторов только Некрасов, которому в годы его 'петербургских мытарств' постоянно приходилось не только встречаться, но и входить в тесное общение на деловой почве с книгопродавцами и книгоиздателями, в том числе и с Поляковым, послужившим прототипом для образа Кирпичова, – только Некрасов мог написать об этом с полным знанием дела.
Точно так же, когда в романе даются зарисовки быта петербургской бедноты, естественно считать, что и эти главы написаны Некрасовым, ибо именно ему, автору 'Петербургских углов', эта тема была наиболее близка и несравненно более знакома, чем Панаевой. Следовательно, главы четвертая ('Книжный магазин') и пятая ('Как кутит Кирпичов') во второй части романа, а также первая, вторая, третья, четвертая главы шестой части, в которых продолжается история Кирпичова и вводится образ Граблина, принадлежит перу Некрасова.
Несомненно, что степень участия Некрасова в создании романа 'Три страны света' весьма значительна. Во всяком случае доля написанного непосредственно Некрасовым составляет не менее половины всего произведения, не говоря уже о том, что, как пишет А. Н. Пыпин, 'общий план и тон этих романов (имеются в виду 'Три страны света' и 'Мертвое озеро') дан, конечно, Некрасовым'.
Роман 'Три страны света' имел значительный успех у читателей и в годы своего появления на Страницах 'Современника', и при последующих его переизданиях. Однако критическая литература о романе невелика. В 1849 году роман был отмечен двумя отзывами Ап. Григорьева – критика, стоявшего на враждебных 'натуральной школе' позициях. Этим именно прежде всего объясняется резко отрицательная позиция Ап. Григорьева в оценке романа в целом, хотя и смягченная рядом существенных оговорок, в которых критик признает художественную силу некоторых глав и отдельных образов романа (образ Душникова, глава 'Деревенская скука', главы, посвященные Новой Земле и др.).
Через два с лишним десятилетия, в 1872 году, в связи с появлением третьего издания романа, с обширной статьей о нем выступил П. Н. Ткачев ('Неподкрашенная старина', 'Дело', 1872, No 11). Критик отмечал в романе 'ноты социального протеста, как несомненное достоинство произведения, которое и обеспечило этому роману его кратковременный успех'. Ткачев признает, что в тех случаях, когда авторам романа 'приходится не создавать характеры, а просто срисовывать, они показывают нам не кукол, набитых соломою, а живых реальных людей; таковы, например, в романе Кирпичов, Граблин, Лиза…'. Но он резко отрицательно относится ко всем тем 'страстям и ужасам', которые связаны в романе с кознями горбуна против Полиньки и ее злоключениями.
П. Н. Ткачев видит главную идею романа в том, что 'чистая любовь всегда и все преодолевает и над всем торжествует; она дает силу и капитал приобрести и невинность сохранить; она укрепляет человека в борьбе с жизнью и ведет его в конце концов к высшему земному счастью – счастливому браку и богатству'. Против этих 'узеньких и пошленьких идеек' романа и выступал автор 'Неподкрашенной старины'.
Ошибочное исходное положение П. Н. Ткачева относительно основной мысли романа привело критика к неправильным выводам. Автор 'Неподкрашенной старины' сосредоточил свое внимание на истории Полиньки и горбуна, то есть на наиболее слабой части романа.
Подлинное содержание 'Трех стран света' осталось для него нераскрытым. Он игнорировал образы Антипа и Никиты Хребтовых, играющие в романе очень значительную роль. Авторы 'Трех стран света' проповедуют законность стремления каждого человека к зажиточной жизни, всячески подчеркивая в то же время, что единственным путем к зажиточной жизни является честный самоотверженный труд.
А. М. Скабичевский, характеризуя деятельность Некрасова в шестидесятые годы, пишет: 'Умственный и нравственный кругозор поэта значительно раздвинулся под влиянием того
