порядок. Шоферы и механики хлопотали вокруг своих стальных коней. Один регулировал сцепление, другой — тормоза, третий разбирал карбюратор, кто-то чистил крылья, проверял рессоры и так далее и тому подобное.
Мы работали с напряжением, чтобы подготовить машины как можно лучше и быстрее. Окрыленный предстоящей вечером встречей, я напевал, насвистывал и был, несмотря на тяжелую работу, в отличном настроении. Увольнительную я получил заблаговременно и мог прямо по окончании работы отправиться на свидание.
Наконец пробило пять часов. Я быстро стащил с себя рабочую форму, умылся, побрился и с особой тщательностью надел парадное обмундирование. Можно было идти. И в этот момент в комнату вошел дежурный унтер-офицер Мюллер и передал, что меня требует к себе старший лейтенант Вейднер. Я бегом отправился к офицеру и у входа в комнату дежурного встретил Петера Шеллхорна. По его несколько смущенному лицу я понял, что произошло что-то неприятное.
Я слушал лейтенанта Вейднера, и его слова доносились до меня как сквозь туман. Мы должны были немедленно отправиться в поездку. Машина Х-6 с прицепом, нагруженная баллонами с кислородом для нужд аэродрома, застряла в дороге из-за поломки. Нам дали координаты места, где это произошло, и еще какие- то указания. Но их я уже не слышал. Все это было крайне неприятно для меня, все мои планы срывались. Я попытался что-то объяснить, ссылался на увольнительную, обручение. Однако офицер только с досадой отмахнулся. Из нашего отделения, кроме нас, в его распоряжении никого не было. Некоторые солдаты были в увольнении, одни отдыхали после круглосуточной работы, другие еще не вернулись из рейса или были в отпуске. Ему не оставалось ничего другого, как послать нас. Нужно хотя бы предупредить Ханнелору, что я не могу прийти. Но, к сожалению, с этой просьбой мне не к кому было обратиться, и я не мог найти выхода из создавшегося положения. Кислород при всех условиях необходимо было доставить на аэродром. В противном случае на следующий день «миги» просто не смогут взлететь.
В кабине удобно и тепло, пахнет дизельным топливом и немного выхлопными газами. Мерно гудит мотор. Стрелка спидометра колеблется между 60 и 65 километрами в час. Больше из тяжелого грузовика Г-5 выжать трудно.
Стемнело. Небо, окутанное плотным покрывалом облаков, не пропускает света луны и звезд. Падают редкие хлопья снега, сверкающие в свете фар.
Я борюсь с усталостью.
Справа на обочине выплывает указатель. Где-то здесь должен находиться потерпевший аварию автомобиль. Сонливость как рукой сняло.
— Внимание, Петер! — крикнул я.
На машине, вероятно, должны были подавать сигналы карманным фонариком. Напряженно всматриваемся в темноту, однако никаких сигналов не видно.
Но обер-лейтенант Вейднер сказал, что в нескольких сотнях метров от указателя должен находиться наш Х-6. Может, он ошибся?
Мы удаляемся от указателя все дальше. Проезжаем километр, два, три. Ничего. Подъехали уже почти к самому городу. Здесь Х-6 погрузил баллоны с кислородом. Где же он может сейчас находиться? Я развернулся и поехал назад, чтобы проверить дорогу еще раз. Едем медленно, внимательно смотрим по сторонам. Вновь проезжаем указатель, который теперь находится на противоположной стороне автострады. Никаких изменений. Ни света, ни движения. Х-6 как в воду канул.
На ближайшей стоянке я затормозил.
— Попробуем еще раз! — говорит Петер и садится за руль.
Мы вновь разворачиваемся и так же медленно едем обратно. И опять безрезультатно. Может быть, они воспользовались еще чьей-либо помощью? Во всяком случае, бесполезно было без толку утюжить автостраду. Нам и в голову не могло прийти, что прицеп находится совсем рядом. Когда мы вернулись на стоянку, я пошел разыскивать телефон. Дорогое время пропало напрасно.
Было около двадцати двух часов, когда я связался с обер-лейтенантом Вейднером и доложил ему обстановку.
— Хорошо, что вы позвонили! — обрадовался он. — Пока вы были в пути, дорожная полиция оттянула Х-6 с автострады на безопасный участок с местом для паркировки. От автострады его отделяет полоска леса. Это совсем близко от вас. Ребята позвонили об этом четверть часа назад из ближайшей деревни. К сожалению, они не догадались выставить пост на основной дороге.
— Мы проехали мимо указателя по меньшей мере четыре раза, — заметил я.
— После разберемся, — ответил лейтенант. — Полагаю, что вам теперь все ясно?
— Ясно! Продолжаем поиски,
Обер-лейтенант пожелал нам успеха и повесил трубку.
Когда мы вновь миновали дорожный указатель, впереди мелькнул тусклый красноватый огонек. Мы были у цели. Скрипнули тормоза, мы выскочили из кабины, и, прежде чем ожидавшие нас товарищи успели что-нибудь объяснить, я накинулся на них, не жалея крепких выражений. Однако штабс-ефрейтор строго перебил меня:
— Отставить разговоры!
Но я не унимался.
— Сколько времени мы потеряли из-за вас! Маскировка удалась блестяще, ничего не скажешь!
— Благодарю за комплимент! — в тон мне ответил штабс-ефрейтор и примирительно объяснил: — Глупо, конечно, получилось. Мы послушались совета полицейского патруля и продвинулись немного в лес. Когда же вернулись сюда, увидели лишь задние огни вашей машины.
— Мы звали, кричали, — вставил его помощник, молодой солдат.
Штабс-ефрейтор перебил нетерпеливо:
— Пошли! Предстоит большая работа. — Он зажег карманный фонарик и осветил проселочную дорогу, терявшуюся в темноте.
Дорога описывала крутую дугу и где-то должна была вновь выходить на автостраду. Узкая полоса деревьев отделяла нас от основной бетонной полосы. За деревьями действительно трудно было обнаружить машину с прицепом. Наконец добрались до места и осмотрели поломку. Одна из рессор лопнула, и прицеп сильно перекосило. Опасный груз мог выпасть и взорваться. О том, чтобы продолжать путь в таких условиях, не могло быть и речи. Лопнувшую рессору необходимо было заменить. Пока мы подгоняли свою Г-5, ребята должны были разгрузить прицеп и сложить груз в безопасное место.
Мы принялись за дело. Несмотря на ночной холод, пот катил с нас градом. Наконец последнее усилие, и работа была закончена. Я завернул последнюю контргайку, затянул ее покрепче и зашплинтовал, как того требует инструкция. Потом взял клок ветоши, вытер руки и устало поднялся, испытывая чувство глубокого удовлетворения. Все, кончено!
Наша ремонтная машина пристроилась позади Х-6, и этот своеобразный поезд двинулся. Я все время держал прицеп в поле зрения и шел за Х-6 на расстоянии около 30 метров. Петер забился в своем углу, закрыл глаза, и его равномерное дыхание говорило о том, что он крепко заснул, заснул праведным сном хорошо поработавшего человека.
Внезапно мое внимание привлекла тонкая, едва различимая полоска дыма, которая в свете фар то появлялась, то вновь пропадала. Не снится ли мне? Или это игра воображения? Но загадочная полоска появилась опять. Это, вероятно, туман, подгоняемый ветром, успокаивал я себя. К утру эти клочья превратятся в сплошную молочную пелену. Вероятно, где-нибудь неподалеку имеется пруд или река.
Но дым становился гуще, и тут я заметил, что он идет от покрышки ехавшего впереди прицепа. Я толкнул Петера. Он пробормотал, чтобы его оставили наконец в покое. Я затряс сильнее.
Спросонья он уставился в ветровое стекло и вдруг встрепенулся:
— Дай им сигнал — они должны остановиться! Или — еще лучше — обгоняй!
Я решил последовать его совету, дал газ и, непрерывно сигналя, начал обгонять. Конечно, солдаты на Х-6 ничего еще не заметили. Петер крикнул им:
— Горит скат!
Масло, вытекавшее из подшипника, загорелось, и огонь постепенно перебрался на покрышку. Ветер от движения раздувал его. Вскоре скат сорвется с оси, в таких условиях это секундное дело. Можно себе представить, что произойдет, если огонь достигнет борта и перекинется на баллоны с кислородом.
