Я дал световой сигнал и перегнал Х-6.
Наконец-то они среагировали. Водитель быстро затормозил и остановился. У меня немного отлегло от сердца.
Взяв себя в руки, я спокойно вышел. Холодный воздух пахнул в лицо.
Когда у штабс-ефрейтора и молодого солдата с Х-6 прошел первый страх, они схватили огнетушитель и погасили пламя. Опасность миновала. Совместными усилиями мы перегрузили баллоны с кислородом с аварийного прицепа в нашу автомашину-мастерскую, отцепили прицеп, оставив его на обочине, и снова отправились в путь, чтобы вовремя доставить груз на аэродром.
Приехали мы уже под утро. По коридорам казармы топали подбитые подковками сапоги дежурных. Солдаты только еще поднимались со своих постелей. Не теряя времени, мы поехали на летное поле. Там уже шла подготовка к полетам. Кислород прибыл как раз вовремя, и наша миссия была закончена. Руководитель полетов объявил нам благодарность за службу.
Обер-лейтенант Вейднер, которому мы доложили о выполнении задания, разрешил нам идти отдыхать, что вполне соответствовало нашему желанию.
В то время как для всех кругом еще только начиналась служба, я, удобно устроившись в постели и натянув на голову одеяло, с удовольствием погрузился в сладкий утренний сон.
Прошло полдня, и, вероятно, я спал бы еще, если бы меня не разбудили. Это был Петер. Одним движением он сорвал с меня одеяло.
— Что за шутки?! — воскликнул я и только тут заметил его парадную форму. — В честь чего такой парад?
Петер загадочно улыбался.
— Поменьше вопросов! Вставай, вставай быстрее! — теребил он меня. — Приказ: чисто вымыться, причесаться, одеться в парадную форму. Время — максимум двадцать минут. Маршрут — клуб. Все ясно?
— Говори же: что случилось? — допытывался я, приводя себя в порядок.
— Военная тайна! — отвечал он, смеясь. — Скоро узнаешь.
Через полчаса мы были в клубе. Здесь готовилось какое-то торжество. На накрытых столах стояли бокалы и бутылки с вином. За одним из накрытых столов сидела девушка с длинными черными волосами. Ханнхен! Увидев меня, она поднялась мне навстречу. Я заметил обер-лейтенанта Вейднера, нашего старшего фельдфебеля и других унтер-офицеров и солдат, которые были свободными от службы. Ханнелора бросилась ко мне и обняла.
Я все еще не мог понять, что происходит. Обер-лейтенант Вейднер заговорил торжественным тоном:
— Вы удивлены, не правда ли? Вы хотели отпраздновать свою помолвку тайком от всех в каком-то прокуренном кабачке, но, поскольку она не состоялась, мы решили сами позаботиться о ней. Кроме того, за отличное выполнение задания вы и Петер Шеллхорн поощряетесь трехдневным отпуском!
Раздались аплодисменты. Так неожиданно для самого себя я оказался в центре внимания. Взяв Ханнелору под руку, я повел ее к столу.
Рудольф Киферт
В ТЕМНОТЕ
Не думайте, что поступать честно — это слишком большой труд и что существует множество вариантов честности и можно выбирать любой в зависимости от обстоятельств. Все это хорошо до поры до времени, пока наконец в один прекрасный день не начинаешь понимать, что есть только одна правда и ей нельзя изменять, даже если кажется, что делаешь это ради других...
Внезапно у нас в целом районе погас свет.
«Экономят электричество», — ворчали люди, зажигая свечи и садясь ближе к огню.
Я узнал об этом, когда меня среди ночи разбудили, буквально стащив с койки, и направили к дежурному унтер-офицеру.
— Нужно срочно доставить передвижную электростанцию в Гарзов! — сказал он мне тоном, в котором чувствовалось раздражение, как будто это я был виноват в том, что случилось, а теперь вот улегся спать, тогда как он должен бодрствовать. — Это приказ командира, — добавил он.
— Может, они сами справятся? — с надеждой в голосе спросил я.
— По пустякам Старик не стал бы звонить, — резко ответил унтер-офицер.
Я уже был на лестнице, когда он крикнул вслед:
— Поторопись, сейчас все зависит от тебя!
Это он сказал, вероятно, потому, что не совсем был уверен в моем служебном рвении.
«Нечего меня подгонять», — подумал я, но тем не менее ускорил шаг.
Генератор уже был установлен на автомашину и соответствующим образом закреплен. Можно ехать. К шоссе вела узкая бетонная дорога, поднимавшаяся в гору, откуда отлично просматривалась вся местность. Изредка вдали мелькали огни проезжавших автомашин. Свет фар скрадывался расстоянием и темнотой.
Когда я проезжал через Кирхлуг, у меня было такое ощущение, будто я единственный человек на всем свете. Дома, тянувшиеся вдоль дороги, казались безлюдными. Ни огонька в окошках, ни лая собак во дворах. А ведь не было еще и двенадцати. За деревней по обе стороны дороги простирались поля. Ни деревца, ни кустика, только широкая, бесконечная равнина. Однообразие ландшафта раздражало меня, но вместе с тем не давало отвлекаться на всякие посторонние мысли, как это часто бывает в длительных поездках. Я все более проникался чувством ответственности за порученное дело. И воображение уже рисовало картины моего прибытия к месту назначения.
Я видел себя въезжающим в Гарзов. Весь городок в глубокой тьме. На командном пункте собрались солдаты и офицеры. Командир подходит к автомашине, становится на подножку и спрашивает: «Послушайте, как это вы смогли так быстро доставить генератор? Вы настоящий мастер своего дела!» Я заезжаю с генератором во двор. Солдаты снимают агрегат и устанавливают его для работы. «Молодчина!» — говорят они, подходя ко мне, дружески подмигивают и хлопают по плечу. Я оказываюсь в ореоле вспыхнувшего света, моего света. Когда я отправляюсь в обратный рейс, солдаты и офицеры выстраиваются вдоль дороги, влажно поблескивавшей от дождя. На следующий день в нашей части всеобщее ликование — мы победили в социалистическом соревновании. Все окружают меня, жмут руки. Командир объявляет благодарность...
Мне даже жарко стало от таких мыслей, и я расстегнул тужурку. На встречном курсе появляется автомобиль. Свет его фар сливается в яркий пучок. Но мне не до него, я весь охвачен необыкновенным воодушевлением, весь во власти своей важной цели и совершенно не думаю о том, что может случиться что-нибудь непредвиденное.
Дорога становилась ровнее, и стрелка моего спидометра поползла вверх. По обочинам шоссе выстроились старые деревья с толстыми стволами. Они все быстрее мчались мне навстречу. Дорога была превосходной. Я ехал с дальним светом, который скользил по бесконечному ряду стволов, образовывавших своеобразный забор. Я мчался посередине шоссе, напряженно всматриваясь вперед, туда, где свет фар рассеивался в темноте. Иногда я посматривал в сторону, откуда из тьмы выбегали деревья, и пытался задержать взгляд на вершинах. Но ветви мелькали так быстро, что у меня начинала кружиться голова, я вновь смотрел вперед и прибавлял скорость. Через пару километров был поворот с шоссе вниз на разбитую проселочную дорогу. Вдруг луч, скользнувший по зеркалу, ослепил меня. Я подвинулся на своем сиденье ближе к середине. Свет стал ярче и сильнее. Машина приближалась. Водитель намеревался меня обогнать. Я принял вправо, и он сразу же рванулся вперед. Я успел заметить, что меня обогнала передвижная электростанция. Водителя я рассмотреть не успел, но по номеру определил, что машина была из соседнего советского гарнизона. Наша часть с недавних пор соревновалась с одной из частей этого гарнизона. Машина давно ушла вперед, пока я сообразил, кого так вежливо пропустил. До меня только теперь дошло, почему он мчался как сумасшедший. Вначале я подумал, что напрасно пропустил обгонявшую меня автомашину, но
