«Грейс, ты мне веришь?»
Руки у нее так тряслись, что опущенная на стол трубка застучала.
«Убийца там! Беги! Сейчас же убирайся оттуда!»
Слышно, как в груди колотится сердце, слышен гул компьютеров, слабый птичий щебет где-то за окном.
Но все заглушал поднимавшийся лифт.
Оглянулась через плечо на окно, выходившее на пожарную лестницу. Это еще по силам. Вылезти, спуститься на безопасную улицу…
«Когда стреляешь, весь твой мир сводится к этому, – вновь и вновь повторял ее первый инструктор по стрельбе. – Рука с пистолетом, мишень и прямая между ними. Ничего больше не существует».
Она бывала в том мире сотни, тысячи раз, так кучно выпуская в мишень по пятнадцать пуль, что отверстия сливались в одно. По иронии судьбы, оглушительный грохот выстрелов приносил единственные минуты истинного покоя, мир кругом затуманивался, исчезал, оставалась лишь узкая линия в резком фокусе, требовавшая внимания.
И сейчас чувствуется, как на нее нисходит покой, когда она видит лишь пистолет и решетку двери лифта.
Вдыхает носом, выдыхает ртом, со сверхъестественным спокойствием ожидая своего первого выстрела в человека.
Магоцци гнал с такой скоростью, что проскочил перекресток на красный свет. «Форд» резко тормознул, пешеходы и велосипедисты рассыпались в стороны под вой сирены и визг колес.
Джино сидел на переднем сиденье, держась одной рукой за приборную доску, выкрикивая в рацию адрес пакгауза, вызывая скорую и подкрепление, сообщая всем о возможном ранении офицера.
Шарон Мюллер не отвечает на вызовы.
Перед глазами медленно всплыла крыша лифта, потом кабина, которая поравнялась с полом, а затем со щелчком остановилась.
Вместе с ней остановилось сердце Грейс, разорвалось на миллионы осколков. Разрыв отчетливо прозвучал в ушах, осколки застучали о ребра.
В лифте не было никакого убийцы. Один Митч, привалившийся к боковой стенке, в костюме от Армани кровавого цвета, глядел слепыми голубыми глазами на свои расставленные ноги. Череп с повернутой к ней стороны снесен почти полностью, вывернут наружу, словно кто-то со страшной силой рванул его за ухо, обнажив великолепные, блистательные мозги.
Поэтому оторвала взгляд от сильных скрюченных рук, которые с нежностью к ней прикасались, от мертвых глаз, которые полюбили ее раз и навсегда, и вместо этого преисполнилась ненавистью.
Двигаясь молча, быстро, бесшумно, почти не стуча сапогами, обогнула стол, прошмыгнула мимо лифта – не смотреть! – к лестнице, держа пистолет в вытянутой руке.
Дверь быстро открылась, но Грейс оказалась быстрее. Упала на одно колено, задержала дыхание, пока до выстрела не остался лишь крошечный волосок…
…и в дверях появилась Диана, застыла на месте, глядя в дуло пистолета. В кроссовках, в плотном свитере, с холщовой сумкой на плече. Светлые волосы забраны в конский хвост, лицо раскрасневшееся, искаженное, перепуганное.
– Я… я… я…
Грейс вскочила, схватила ее за руку, с силой дернула, прижала к стене, не спуская глаз и пистолета с закрывавшейся двери.
– Черт возьми, – прошипела она прямо в ухо, – ты кого-нибудь внизу видела? Харлея, Родраннера, Энни?
В горле у Дианы что-то жалобно тоненько пискнуло. Грейс ждала, что Диана сейчас рухнет с ней рядом. На секунду отвела глаза от двери, видя, что Диана неотрывно смотрит на тело Митча в кабине лифта, часто дыша открытым ртом.
– Смотри, что ты наделала, Грейс, – проскулила она. – Смотри, что натворила.
Грейс дернулась, как от пощечины, взглянула на свой пистолет, догадалась о мысли Дианы.
– Господи помилуй! Я этого не делала! – лихорадочно прошептала она, отталкивая подругу в другую сторону, становясь между ней и жуткой картиной в лифте. – Слушай. У нас нет времени. Там внизу помощница шерифа – ты ее встретила?
Диана вертела головой, вытягивала шею, стараясь заглянуть в кабину за ее спиной. Глаза дикие, слишком широко открытые, так что видны белки вокруг голубой радужки.
Грейс дернула ее за руку:
– Не смотри туда. На меня смотри.
Пустые голубые глаза медленно посмотрели на Грейс. Взгляд жалкий, отрешенный, убитый, как Митч.
– А? – тупо переспросила Диана.
– Ты внизу кого-нибудь видела?
Голова качнулась вверх-вниз.
– Женщину-копа. – Горло дернулось в судорожном глотке. – Мертвую… Одно кровавое месиво…
– Ох, боже! – Грейс на мгновение закрыла глаза. – А остальные? Харлей, Энни…
Диана равнодушно покачала головой.
Господи Иисусе, подумала Грейс, она даже не моргает. Знаю, куда ушла. Помню, сама там была. И сильно ущипнула ее за руку. Диана изумленно вскрикнула и отскочила.
– Больно! – Сердитый шепот переходил в страшный рев. – Ты сделала мне больно, сделала мне больно, ты…
Грейс зажала ей рот свободной рукой, отшвырнула, прижала к стене, прохрипела в лицо:
– Извини. Так надо. Теперь слушай меня. Я должна пойти вниз. Должна найти Харлея и Родраннера.
И молю Бога, чтобы в пакгаузе не было Энни, пусть она будет где-нибудь в другом, безопасном месте, в очереди в лавке, нетерпеливая, разозленная, нахальная, живая…
– Поняла, Диана? Мне надо идти, но и тебе нельзя оставаться одной наверху. Ты должна пойти со мной, за мной, ясно? Я не позволю, чтоб с тобой что-то случилось. Обещаю.
