— Мне позвонили от вас, из Бонна… — начал объяснять Дорнье, но генерал, не дав ему договорить, опять запетушился:
— Прекратите болтать! Я вас снимаю с должности! Сюда назначен новый комиссар полиции. Приготовьтесь сдать завтра дела!
И, сверкнув гневно глазами на Дорнье и Бейкера, он зашагал, пританцовывая, к выходу.
Вольфганг был в состоянии крайнего стресса. Можно было понять его состояние. Сколько лет карьеры — от рядового полицейского до комиссара полиции, полжизни отдано трудному делу, впереди — надежда уйти в отставку, на отдых с почестями, — и вдруг все рухнуло, полетело к чертям в один миг! Нелепо! Странно! Все прахом — и награды, и благодарности за безупречную службу!..
Гюнтер в эту минуту забыл о себе. «В руках генерала — судьба Вольфганга!» — сверкнуло в его сознании. И Бейкер решительно кинулся вслед уходящему грозному начальнику. В нем было желание остановить генерала, утихомирить его гнев, убедить, что он неправ по отношению к Дорнье, просить, молить за своего друга даже на коленях…
Почти в дверях уже он схватил уходившего генерала за рукав кителя, но… рука ощутила пустоту. Чувствуя, что инспектор сейчас уйдет и тогда все пропадет окончательно, Бейкер попытался удержать его за плечо и… в недоумении, граничащем со страхом, ощутил, как его рука прошла сквозь погон, материю кителя и, провалившись, уперлась в плечо, которое оказалось щуплым, костлявым, как у подростка, что никак не подходило к тучной генеральской фигуре.
Генерал резко повернулся и уставился на Бейкера немигающим взглядом, от которого журналист оцепенел. И вдруг мысль Бейкера озарилась догадкой. Он понял все! В одно мгновение! Гюнтер забежал вперед и, загородив собой выход, закричал:
— Стойте! Ни с места! — и к Дорнье: — Это он! — Потом — генералу: — Не вздумайте сопротивляться! Вы все равно не выйдете отсюда!
Дорнье, опомнившись, щелкнул предохранителем пистолета, подскочил к генералу.
— Руки вверх! — скомандовал он, направив на генерала оружие. — Ни с места!
Но генерал и не думал бежать, а тем более сопротивляться. Он засмеялся тонко и, как волшебник в сказке, прямо на глазах друзей превратился в невысокого, худощавого юношу лет двадцати.
— Поднимите руки! Повернитесь к стене! — скомандовал обретший состояние духа Дорнье.
Юноша повиновался.
— Гюнтер, пошарь у него в карманах…
Бейкер подошел к парню и провел рукой по джинсовому пустому карману.
— Оружия у меня нет! — заявил парень.
— Молчать! Без разговоров! Руки! — грозно скомандовал Дорнье.
— А я ведь пришел сам, — обиженно хмыкнул парень. — Ясам пришел, понимаете!? А вы: «Руки!», «К стене!»
— Ладно, опустите руки.
Опустив руки, парень отвернулся от стены, весело поглядел на Дорнье и Бейкера.
— Здорово я вас припугнул! — с мальчишеским восторгом высказался он и расхохотался, словно удачно разыграл своих школьных товарищей.
— Здорово, что и говорить, — согласился Дорнье дрожащим голосом, все еще находясь в состоянии потрясения. — Только это «здорово» закончится для тебя печально, — мрачно проговорил он, пряча пистолет.
Комиссар полиции сел к столу, трясущимися руками достал бланк протокола допроса и спросил:
— Имя?
Юноша усмехнулся:
— В полиции все начинается с формальностей. А я-то думал, что вы удивитесь и спросите, как я это делаю…
— Спросим, спросим, — строго заявил Дорнье. — Вот сейчас здесь ты нам все и расскажешь. — Дорнье подумал и вдруг усмехнулся. — Что ж, мы с моим другом Бейкером, пожалуй, готовы еще раз посмотреть твой фокус. Только давай без этих самых… без глупостей. А то! Сам понимаешь: в полиции не шутят!.. — Ну что ж ты? Мы ждем!
Юноша загнул подол рубашки. Под ней оказался широкий, похожий на корсет пояс. Отстегнув пояс, парень положил его на стол.
— Вот посмотрите!
По всей площади пояса, снаружи и изнутри, друзья увидели какие-то микросхемы, трубочки, кассеты с миниатюрными слайдами, кнопками и проводки.
— Это, — объяснил парень, — голографическое устройство. Надеюсь, вы знаете, что такое голография?
— Слышал, — ответил Дорнье.
— Читал, — сказал Бейкер.
— Слышать и читать о голографии — мало, — тоном лектора подхватил парень. — Вы видели выставку голографий старинного оружия и драгоценных камней? Это потрясающе! Полнейшая иллюзия, что перед вами лежат оригиналы. Так и хочется потрогать. Теперь полиции будет легче: с выставок не будут воровать ценности. Там будут только голограммы. Этого достаточно, чтобы получить высшее наслаждение и от произведений искусства! — Он мечтательно и восторженно замолчал.
— Ну, а твой секрет?
— Мой? — Парень очнулся и взял в руки пояс. — Вот это сложное голографическое устройство. Учтите: его я сделал сам. Правда, голографию изобрел не я. — Он усмехнулся. — К сожалению… Голографию изобрел англичанин Габор. Но он учел в своем методе лишь амплитуду и фазу световой волны. Вот почему его голограммы были черно-белыми. А у световой волны есть еще и длина, и поляризация. Наш глаз воспринимает длину и амплитуду… — Он глянул на Дорнье и спросил: — Я понятно объясняю?
— Давай, давай! — поощрил его комиссар полиции, слушавший задержанного с нескрываемым интересом.
— Длина связана с ощущением цветовой гаммы, амплитуда — с яркостью света. Так вот, советский ученый Денисюк открыл метод записи голограмм в толстослойных средах, прибавив длину волны. Голограммы стали многоцветными! А ученый из Тбилиси Какичашвили ввел в голографию последнюю характеристику — поляризацию света. Появилась круговая, объемная голография.
Парень опять взял в руки корсет:
— Вот здесь использованы все достижения голографии. И кое-что я придумал сам! — Он поднял палец вверх. — Вот фотографии моих персонажей. Вот миниатюрный лазер. А это — световоды. Питание — от полупроводников, а подзарядка — от теплоты моего тела. И все! — Он улыбнулся с профессиональным достоинством и спросил: — Вопросы есть?
Дорнье и Бейкер, ошеломленные, молчали. Как непохож был этот парень на нарушителя порядка, которого разыскивала полиция!
— Значит, пятизвездный американский генерал был ты?
— Да.
Допрос шел быстро, без препирательств. Самое интересное заключалось в том, что Дорнье ничего не записывал, а задержанный отвечал с такой готовностью, что казалось: собрались трое приятелей и задушевно беседуют.
— Ты можешь продемонстрировать здесь всю коллекцию своих голограмм? — спросил Бейкер.
— Пожалуйста! — Парень, пристегнув свое изобретение, стал демонстрировать.
Щелк! — и перед Дорнье и Бейкером стоял пятизвездный генерал.
Щелк! — теперь перед ними стоял уже знакомый проверяющий из Центра.
Щелк! — известная звезда эстрады.
Щелк! — карлик.
Глядя на эти стремительные превращения, Дорнье пришел в восторг и даже забыл о своем служебном положении. Персонажи менялись, как в сказочном калейдоскопе.
Щелк! — и друзьям улыбался Санта-Клаус.
Щелк! — и подняла ножку балерина.
