Старик принес вторую чашку. Кристофер сказал:
— Судья обещал быстро развести их.
— Лиз знает?
— Я сказал ей. — И Кристофер напрямик спросил, что происходит в доме, что за тайны.
Старик ответил уклончиво:
— У всех тайны.
— От меня?
— Станете своим — узнаете. — И поднялся. — Надо лошадь поводить — застоялась.
Кристофер остался один. Сумасшедший день. С тех пор, как он уехал утром, кроме чашки кофе, предложенной отцом Лиз, во рту ничего не было. Он прошел в кухню и наугад принялся открывать шкафы, холодильник в поисках еды. Нашел банку с яблочным конфитюром, хлеб. В холодильнике — ростбиф, овощи, йогурты… Набрал всего понемногу в тарелку и пошел к себе, но по дороге заглянул в комнату Лиз. Здесь был старинный комод с зеркалом. На комоде лежали маникюрные ножницы, гребень, Кристофер подумал, что гребень завтра отвезет Лиз. На полу у кровати туфли… Дома ни разу, если не считать, когда Лиз так уже не жила, — Кристофер не заходил в ее комнату и не видел вещей, которыми она себя окружала.
Он открыл шкатулку. В ней лежали серьги — те самые, с зелеными камнями, и перстень. Лиз никогда при Кристофере не надевала его… В углу был шкаф, тяжелый, наверное, тоже старинный. Кристофер постоял еще немого и пошел в свою комнату. Если бы Лиз была дома, она пришла бы к нему сегодня ночью. Все уже знают об их любви, но Лиз все равно приходила чуть ли не на цыпочках и говорила шепотом, хотя стены были толстые — дом строили на совесть: когда Рик включал магнитофон, не было слышно…
Дико тяжелый день! — подумал Кристофер.
16
Лиз сидела на кровати. Она радостно сообщила, что Ральф осмотрел ее утром и разрешил понемногу вставать. Но Кристоферу показалось, что она очень бледная и слабая.
— Вчера я не поняла: кто тебе сказал, что случилось и что я здесь? — спросила Лиз.
— Никто. Я ничего не знал. Я увидел здание больницы, вспомнил, что ты рассказывала о своем друге детства, который теперь стал врачом, и хотел спросить у него, не знает ли он какого-нибудь хорошего адвоката. А когда я представился, то он рассказал, что с тобой случилось. Я так понимаю, ты ему говорила обо мне.
— Да, — не стала отпираться Лиз, — говорила. Так что, Ральф рекомендовал тебе адвоката?
— Теперь это ни к чему. — Кристофер сообщил, что снова был у судьи Рейдера и что судья, узнав о происшествии с Лиз, обещал ускорить рассмотрение ее дела. — После суда мы сразу уедем и поженимся.
Лиз выразила желание обвенчаться.
— Здесь очень хорошая старинная церковь. Там так красиво! И мой отец тогда будет на свадьбе. А к вам он не поедет — не оставит лошадь.
— У нас церковь, конечно, не такая старая и красивая, — сказал Кристофер, — но в Атланту мы с тобой едва ли скоро вернемся. А в нашу будем приходить и каждый раз вспоминать, что здесь нас венчали.
Лиз вынуждена была признать, что Кристофер прав.
— Ты с Лопесом венчалась?
Она отрицательно покачала головой и улыбнулась, но на глаза навернулись слезы.
— Мы вместе, — сказал Кристофер с легким упреком, — а ты плачешь. Ты довольна, что я привез гребень? Наверное, нужно и зеркало?
В палату заглянул доктор Рейдфилд. Увидев Кристофера, сказал, что через пару дней отпустит Бетти домой.
Лиз задержала его:
— Ральф, Кристофер хотел, чтобы ты рекомендовал ему хорошего адвоката.
Врач поправил на переносице очки, периодически сползавшие на нос, и удивленно сказал:
— Я не общался ни с одним адвокатом. Но, полагаю, любой профессионал обязан знать свое дело.
Когда он ушел, Лиз засмеялась.
— Неисправим!
— Лечит он, наверное, хорошо, — проворчал Кристофер, — если бы еще он сумел вразумительно объяснить, что с тобой было… Я так ничего и не понял…
Кристофер стоял перед зданием суда. Когда к боковым воротам подъезжала полицейская машина, ворота автоматически разъезжались и также плавно смыкались. Однажды в одной из таких машин привезут Эрнеста Лопеса и будут его судить, подумал Кристофер. Это «однажды» может быть завтра, послезавтра, а может и сегодня. Кристофер решительно вошел в здание суда. Наугад спросил у охранника, в каком зале судят Лопеса. Тот назвал номер зала. Кристофер усомнился, что его правильно поняли, но все-таки отправился в названный зал.
Мужа Лиз он увидел и узнал сразу. Тот сидел рядом с адвокатом — самоуверенным брюнетом в отличном костюме. Вид у Эрнеста Лопеса тоже был уверенным: адвокат, видимо, убедил его в благополучном исходе дела.
В зале присутствовали несколько мужчин и женщин преклонного возраста. Не насытившись триллерами, в изобилии поставляемыми телевидением, они исправно посещали процессы, где все страсти были взаправдашними.
Кристофер сел на скамью. Судья скороговоркой читал обвинительное заключение. Свидетель был только один — полицейский, который приехал по вызову Рика. Обвиняемый настаивал на том, что пришел навестить детей. Вопрошал суд:
— На это я имею право?.. А жена не пускала. Хотел легонько отстранить ее, а она упала — женщина!.. Я сам сказал сыну, чтобы вызвал врача, а что Рик заодно позвонил в полицию — так я же никого не избивал! Это случайность. Жена могла и не упасть…
Неожиданно вызвали еще одного свидетеля — Ричарда Лопеса. Мальчик был растерян. Сказал, что сидел у себя в комнате, играл на компьютере и не знал о приходе отца. А потом услышал, что отец зовет его. Когда спустился, мама лежала на полу, а отец велел вызвать доктора… Больше Рик ничего не мог добавить, и его увели.
Было заметно, что при появлении сына Лопес занервничал. Но Рик подтвердил, что именно отец велел вызвать врача, и не видел, чтобы тот бил маму, так что обвиняемый не унывал: он не грабить пришел, а из самых добропорядочных отцовских побуждений… Потерпевшая жива. При чем тут полиция, суд — сами бы разобрались!..
Лопесу повезло с защитником. Адвокат был красноречив и умело заморочил голову публике. После его выступления обвиняемый выглядел не преступником, а жертвой обстоятельств. На напоминание прокурора о недавней судимости Лопеса адвокат возразил, что в преступлении, о котором упомянул прокурор, убитый напал первым, а Эрнест Лопес всего лишь защищался.
Кристофер понял, что судья Рейдер знал, что говорит, когда советовал позаботиться о хорошем адвокате: если муж Лиз наймет нынешнего своего защитника и на процесс о разводе — трудно угадать, чем все закончится. Он спросил у соседа фамилию адвоката.
— Это Браун…
Сочувствие к подсудимому подорвало выступление прокурора. Прокурор заявил, что трудно представить, как надо «отстранить» женщину, чтобы пришлось срочно доставлять ее в больницу. Лопес вскочил, что-то закричал. Судья сделал ему замечание, пригрозив удалить из зала. Адвокат силой усадил своего подопечного на скамью, но Лопес уже обмяк и погрустнел. До него вдруг дошло, что дело проиграно и, если прокурор не врет, а с Лиз дело обстоит так плохо, она никогда не простит его, и не видать ему
