жены, как своих ушей…
Приговор — три года лишения свободы — Лопес встретил безучастно, будто речь шла о ком-то другом. Когда его уводили, адвокат твердил ему о кассации, но Лопес даже не взглянул на защитника…
Известно ему, что Лиз подала на развод? — думал Кристофер. Он не испытывал к Лопесу ни сочувствия, ни вражды, лишь бы этот человек навсегда исчез из их жизни. Однако Кристофер понимал, что через три года тот снова появится, чтобы увидеть Нэнси и Рика. Хотя… кто знает. За три года много воды утечет…
Кристофер спустился на этаж ниже, где располагался кабинет судьи Рейдера. Секретарша уже ни о чем его не спрашивала. Сообщила:
— Сегодня ничего не будет.
— Я только что был на суде Лопеса, — сказал Кристофер.
— Да?! — удивилась секретарша.
— Три года.
Секретарша снова произнесла:
— Да?!
Кристофер понял, что другой реакции не добьется, и собрался попрощаться, но на столе у секретарши зазвонил телефон. Звонил судья Рейдер. Секретарша слушала, изредка вставляя:
— Хорошо… Сейчас…
— Скажите ему про приговор! — просил Кристофер.
Но секретарша упорно повторяла: «Хорошо… Сейчас…» Наконец произнесла:
— Здесь мистер Холден… Был суд. Да… Только что… Три года. — Она повернулась к Кристоферу и сказала: — Завтра.
Начнет ли Лопес все заново, отсидев новый срок? Или успокоится? Своими опасениями Кристофер поделился с отцом Лиз. Старик сказал:
— Дети ему не нужны. Пока он жил с Лиз, ни разу с ними не играл. А что шантажировал — так это в надежде, что Лиз вернется. Я его знаю. К чужой жене, хоть и бывшей, не подойдет. — И почти в точности повторил то, что Кристофер говорил Лиз: — Не захочет всю жизнь проводить в тюрьме. — И добавил: — Из-за бабы…
Стали обсуждать, говорить Лиз о приговоре сейчас или повременить, когда она вернется из больницы? Старик сказал:
— У женщин не разберешь: думаешь, будут слезы, а они смеются. А плачут, когда надо радоваться.
Так ни к чему и не пришли. Они все время прощупывали друг друга. Даже когда мнения совпадали, не торопились отбросить настороженность. Старик знал: поначалу все хороши. Эрни тоже был отличным парнем… А Кристоферу не нравилось неусыпное наблюдение за ним отца Лиз. Лучше бы в свое время смотрел за зятем…
Рик и Нэнси были в школе. Лиз в больнице, и двое мужчин, которым дорога была одна и та же женщина — одному как дочь, другому как любовница, — оставались вдвоем, к чему оба не стремились. Так что Кристофер охотно уезжал к Лиз.
По дороге в Атланту он несколько раз менял решение, рассказать ей сразу о приговоре или обождать. Она знала, что Лопеса будут судить и наказание неминуемо. К тому же Лиз давно хотела развестись — переживать как будто не из-за чего. Но кто их, женщин, разберет? Так Кристофер ни до чего и не додумался.
Лиз встретила его в коридоре и сразу сказала:
— Ему дали три года!
— Откуда ты знаешь?
— А ты не знал?
— Знал. Я как раз хотел тебе сообщить.
— Его защищал адвокат Браун.
— Но откуда ты…
— Я просила сиделку узнать. Я должна поговорить с Брауном!
— Зачем? — удивился Кристофер.
— Крис! Пожалуйста!.. Эрнест болен. С ним что-то случается, и он становится невменяем… Его надо лечить. — Она говорила взволнованно, горячо.
— Ты жалеешь его?
— Да.
— Как это понимать?
— Так, как говорю. Я не люблю его и развелась бы давно, даже если бы не было тебя. Но Эрнест болен! Вторую судимость, вторую тюрьму он не выдержит… — Лиз помолчала и тихо, просяще произнесла: — Я не хочу, чтобы начало нашей жизни было связано… И всегда помнить… Крис!.. Я не могу объяснить. Я не хочу чувствовать себя виноватой… Я не хочу, чтобы из-за меня…
Она так волновалась, так хотела, чтобы Кристофер понял!
— Хорошо, Лиз. Я спрошу у Брауна, когда он может поговорить с тобой…
Сначала Кристофер зашел к судье Рейдеру. Тот сказал, что ждет медицинское заключение о состоянии здоровья Лиз при ее поступлении в больницу и копию приговора Лопесу, чтобы все приобщить к делу о разводе.
— И сразу займемся вами, — пообещал судья.
В офисе адвоката Брауна Кристоферу сказали, что клиента могут принять прямо сейчас.
Эти новости Кристофер сообщил Лиз. Она выразила готовность немедленно идти к адвокату.
Офис Брауна помещался в центре города на оживленной улице с дорогими супермаркетами. На одном из домов висела бронзовая доска, которая оповещала мир о деятельности адвоката Брауна. Секретарь, молодой человек, напоминавший страшно удивленного кота, препроводил Лиз в кабинет шефа. Кристоферу были предложены кресло и стол, заваленный журналами. Но ни цветные снимки, напечатанные на меловой бумаге, ни завлекательные тексты не интересовали его. Мысли были заняты тем, что происходит за дверью, закрывшейся за Лиз. Он желал, чтобы было так, как она хотела!..
Навстречу Лиз из-за стола поднялся холеный мужчина с румяными щеками, чувственным ртом и жгуче-черными волосами. На какое-то мгновение Лиз подумала, что напрасно пришла сюда, но затем решила, что, какой бы адвокат ни был, он заинтересован ради своей карьеры и престижа в оправдании обвиняемого или хотя бы в смягчении приговора.
— Я Элизабет Лопес, — представилась Лиз.
На лице адвоката мелькнуло удивление и тотчас сменилось любезной улыбкой. Но Лиз поняла, что ее посещение не обрадовало Брауна.
— Я знаю, — продолжала она, — что вы собираетесь подавать кассационную жалобу…
— Вы против? — В голосе его звучала ирония.
Лиз игнорировала реплику, на которую не собиралась отвечать.
— Мой муж болен. Вы должны добиться, чтобы его освидетельствовал психиатр. У него бывают состояния, когда он очень возбужден и за себя не отвечает… Второй тюремный срок его убьет, если не физически, то нравственно. Я уверена, он не хотел… не в ту минуту, а вообще не хотел ударить меня…
Адвокат внимательно смотрел на нее и гадал, чего добивается эта женщина.
— Я хочу, чтобы его оправдали, — сказала Лиз.
— Вы собираетесь с ним жить?
— Нет. Я разведусь и выйду замуж за любимого человека. Но нельзя, чтобы судили больного! Его надо лечить… Если необходимо, я напишу заявление…
Адвокат пригласил ее к столу, положил перед Лиз чистый лист и авторучку.
— Что надо писать?
— Пишите: «Я, такая-то…» Дальше как рассказали мне…
Он наблюдал, как она писала, задумывалась, снова писала. Брауну была интересна эта женщина, и
