заводов никогда туда не ходили, но и без них собиралось довольно много народу: мелкие лавочники, биржевые спекулянты — накипь, которой всегда много в крупном американском городе.
Здесь тоже в большом ходу были разные жульничества: собак подпаивали, делали им уколы, выпускали ненакормленными. Тот, кто был хорошо знаком с хозяином собаки, всегда мог знать заранее, какая собака победит, и выиграть небольшую сумму денег. Обмана там встречалось не меньше, чем на настоящих спортивных состязаниях в Чикаго или Нью-Йорке.
Тони попал к мистеру Каридусу случайно. Родители мальчика приехали сюда из Детройта в 1946 году. Отец вскоре умер от чахотки. Мать некоторое время работала на кожевенном заводе, а потом отравилась дурной пищей и умерла в больнице.
Тони остался один. Сначала его хотела взять к себе их соседка, работница с фабрики, но Тони увидел мистер Каридус и предложил отдать мальчика ему. Работница согласилась, потому что у нее самой было двое детей и все жили впроголодь.
Когда Тони привели к мистеру Каридусу, он ровным голосом объяснил мальчику, в чем будут заключаться его обязанности. Их было так много, что Тони не всё смог сразу запомнить.
На другой вечер хозяин увидел, что в бочку во дворе не налита вода. Он позвал Тони, брезгливо сжав губы, взял мальчика белыми пальцами за короткие черные вихры и бросил на землю. Потом несколько раз ударил его тонким ременным поводом.
Кончив, он снова своим скрипучим голосом спокойно и равнодушно повторил Тони всё, что тот должен делать, и ушел, оставив плачущего мальчика во дворе. С тех пор Тони никогда не упускал ничего из своих многочисленных обязанностей.
Для мистера Каридуса мальчик оказался очень полезным приобретением. Раньше хозяину самому приходилось кормить собак, чистить сараи и убирать в доме.
Теперь всё это делал Тони. Он вставал рано, приносил дрова и топил печку в комнате, где жил хозяин. Затем подметал в доме и бежал за продуктами в магазин. Он всё брал в долг, а расплачивался сам мистер Каридус, который вообще никому не доверял денег. Потом Тони готовил завтрак хозяину. Днем мальчик приносил с бойни обрезки мяса и кости и варил собакам овсяную кашу. Эту же кашу он ел и сам.
Мистер Каридус, если бывал дома, то лежал в своей комнате на постели, слушал радио или читал газеты. Тони он ничего не платил, потому что тот работал у него за «стол и квартиру», как работают обычно мальчики на фермах или в мелких мастерских. «Стол» — это было то, что ели собаки, а «квартира» — тот же сарай, где жили собаки.
Несмотря на всё это, мистер Каридус считал, что облагодетельствовал мальчика. Да и не он один так думал. В городе было благотворительное общество, состоявшее из десятка богатых дам — жен промышленников и крупных торговцев. Они собирались в особняке у владельца кожевенных заводов и обсуждали там за чашкой чая меры помощи пятидесяти тысячам бедняков города.
Раз в месяц одна из этих дам отважно пускалась в поход в наиболее бедные части города — рабочие кварталы. Распространяя запах духов, она входила в лачугу безработного, произносила несколько слов утешения, оставляла на столе сверток с грошовыми конфетами или старую, потрепанную юбку и поспешно уходила.
Общество устраивало также балы в пользу бедняков. Дамы-благотворительницы ездили с подписными листами и собирали среди богачей деньги. Иногда удавалось набрать долларов пятьсот. Из них четыреста девяносто уходило на организацию бала, на котором дамы блистали новыми платьями, а десять долларов шли безработным. На следующий день после такого бала один из пятидесяти тысяч бедняков получал подарок — корзинку сладостей.
Это общество избрало мистера Каридуса своим почетным членом. Его портрет был помещен в городской газете с подписью: «Настоящий американец».
«Благородный» поступок мистера Каридуса не забыла и церковь. Настоятель местного католического костела отец Тайтус в своей проповеди похвалил мистера Каридуса за христианское чувство любви к ближнему.
Отец Тайтус встречался с Каридусом в отдельном кабинете городского ресторана за картами. Он знал о тяжелой жизни мальчика. Но настоятель костела предпочитал не рассказывать прихожанам правды. Он говорил о мистере Каридусе в возвышенном стиле.
В это утро мистер Каридус рано проснулся и долго лежал, слушая городские новости по радио. Новости были плохие. В городе уже несколько дней бастовали трамвайщики, а со вчерашнего дня к ним присоединились рабочие кожевенных заводов.
Этих людей мистер Каридус ненавидел. Они устраивали забастовки и демонстрации, никогда не посещали собачьих боев, на них ничего нельзя было заработать.
Требования рабочих об увеличении зарплаты Каридус рассматривал как преступление, и хотя он сам не был связан с владельцами заводов, но инстинктом дельца, у которого одно требование денег вызывает тошноту, чувствовал себя врагом забастовщиков.
Кроме этих новостей, мистер Каридус имел еще одну причину быть недовольным. У него была молодая собака породы «боксер» по кличке Ниагара. Так ее назвали в честь знаменитого водопада на канадской границе. Вчера Каридус выпустил Ниагару против старого матерого волкодава. Волкодав прокусил ей заднюю лапу, и теперь собака совершенно не годилась для боев.
Это вовсе не входило в расчеты мистера Каридуса, который ожидал, что Ниагара окрепнет и станет первоклассным бойцом.
Некоторое время Каридус лежал, обдумывая, во что ему обойдется вызов ветеринарного врача и весь курс лечения. Подсчитав, он решил, что дешевле убить собаку и, повернувшись к двери, крикнул: «Мальчик!»
Хозяин никогда не называл Тони по имени. Для Каридуса мальчик был не ребенком, а слугой, которого он кормил, за что тот должен был работать. Если бы его спросили, он, наверно, даже не смог бы ответить, как зовут слугу.
Тони вошел в комнату. Некоторое время оба молчали. Тони вообще всегда молчал: хозяин ограничивался одними распоряжениями, а знакомых у Тони почти не было. Только в доме напротив жил чистильщик сапог, и мальчик обменивался с ним несколькими словами, когда они утром встречались у водокачки.
Тони терпеливо ждал. А хозяин, глядя в потолок, что-то обдумывал.
— Ниагару нужно убить, — наконец сказал он.
Мальчик продолжал молчать. Тогда мистер Каридус объяснил, как это нужно сделать.
— Возьмешь ее на поводок и выведешь к реке. На мосту привяжешь ей камень на шею и столкнешь в воду. Только не забудь снять ошейник.
Тони повернулся и вышел из комнаты.
— Мальчик, — крикнул хозяин. — Не забудь снять ошейник!
Тони пошел в сарай.
Здесь было темно и остро пахло собаками. Клетки стояли налево. Направо за загородкой лежала постель Тони — куча соломы и несколько тряпок. В углу сарая стояла бочка с водой.
Ниагара лежала в своей клетке. Бока собаки запали и ребра резко выделялись под желтой короткой шерстью. Большую черную морду Ниагара положила на передние лапы. Задняя, сломанная, была вытянута.
Когда Тони подошел к ней, Ниагара подняла на мальчика большие грустные глаза и тихонько завыла.
Тони привязал к ошейнику веревку и потянул ее. Ниагара задергалась, стараясь не опираться на больную ногу, но не смогла подняться и снова легла, глядя на Тони. Тогда мальчик обхватил собаку руками за грудь и попытался поднять, но она была слишком тяжела для него.
Тони подумал, что если он даст собаке пить, ей станет легче. Он сбегал в угол сарая к бочке и принес Ниагаре чистой воды в жестяной миске.
Собака жадно лакала воду. Кончив пить, она шумно вздохнула и лизнула Тони руку. Мальчик погладил Ниагару по морщинистому мягкому лбу. Собака благодарно посмотрела на него и завиляла обрубком
