С этого первого поздравления к 29 октября 1927 года цепь счастливых событий больше не прерывалась. Сыпались цветы, поздравления и телеграммы от верных членов партии, и совершенно стихийно прорвалось отношение солидарности, которое за почти целый год борьбы постепенно сформировалось между национал-социалистическим движением в Берлине и ее руководством.
Я проводил вечер этого памятного дня у одного старого соратника. Там меня с таинственным выражением лица пригласили на прогулку, в ходе которой мы, при чем я ничего не подозревал, оказались в каком-то заведение в пригороде Берлина.
Ни о чем не догадываясь, я с моим провожатым вошел в зал, и можно представить себе мое удивление, когда за запертыми дверями я увидел собравшуюся там почти всю партийную организацию Берлина. Они импровизированно устроили празднование дня рождения для меня, и члены партии не упустили придумать для этого свои собственные сюрпризы.
Самым характерным способом при этом проявился берлинский народный юмор во всей его красе. Мне торжественно вручили намордник, официально запатентованную, защищенную законом «маску Исидора»: «Абсолютно верна конституции, защищает от ударов резиновой дубинкой!» Последовал целый ливень поздравительных писем SA и политических секций, написанных на настоящем диалекте и с природным умом, как бывает только в Берлине.
Один политический функционер передает мне огромный пакет; и удивленному взору представляется полностью неожиданная, поразительная картина. В пакете лежит две с половиной тысячи новых абонентов для «Атаки», которые все партийное товарищество в течение двух месяцев в неутомимой рекламной работе собрало без моего ведома к моему дню рождения.
Но и это еще не все. Эти бедные и неимущие люди устроили среди своих сбор личных средств и в результате вывалили на стол для подарков почти две тысячи наличных марок. Благодаря этому у меня появилась возможность оплатить самые срочные долги. У меня был теперь свободен тыл для новой политической и пропагандистской работы.
Один штурмовик, который представился мне, передает мне закрытый конверт. В нем разорванные долговые обязательства на сумму свыше двух тысяч марок, которые я одолжил на свое имя при основании «Атаки». В лаконичных словах при этом написано, что тем самым мой долг оплачен.
Одним ударом все финансовые заботы теперь были преодолены. «Дер Ангриф» освободился от долгов, у политического движения были деньги на случай нужды, чтобы справиться с будущими осложнениями и кризисами. «Дер Ангриф» увеличил число своих подписчиков, его дальнейшее существование было абсолютно гарантировано. Объявленный запрет на мои публичные выступления был отменен полицай-президиумом, и таким образом были созданы все предварительные условия, чтобы в широком масштабе снова приняться за работу и на будущую зиму вести партию к новым успехам и победам.
Так неожиданным способом вознаграждались все заботы и притеснения, которые мы взяли на себя ради движения. Наша счастливая звезда всходила снова. Теперь кризисы, которые мы давно преодолели внутри, ликвидировались также и снаружи. Прочный контакт в пределах партии был восстановлен, организация укреплена; мы могли начинать новые политические акции, не боясь болезненных тормозящих финансовых забот. Политическое руководство снова взяло инициативу, и его время и сила больше не были перегружены мелочными денежными затруднениями. Я сам был свободным человеком и мог снова публично посвятить себя моему политическому агитационному заданию.
Группа SA представила этим вечером любительскую пьесу, которая вызвала у слушателей слезы своей волнующей простотой и художественной самоочевидностью. Здесь в пластических изображениях на сцене была представлена духовная дорога немецкого рабочего от коммунизма к национал-социализму. Пьесу сочинил неизвестный штурмовик и поставили анонимные участники любительского драмкружка.
«Национальный театр выходит из нации, рождается из народа через народные спектакли и игру на любительской сцене. Национальный театр должен быть родиной для таких драматических произведений, которые являются носителями героического образа мыслей, большой идеи, для драматических произведений, которые являются носителями национал-социалистического мировоззрения. Из народа должен вырасти национальный театр, и принадлежать ему, не массе».
Так было сказано в краткой речи, которую произнес один из актеров-любителей до начала спектакля. Все мероприятие закончилось единодушной и подавляющей демонстрацией доверия. Весь зал внезапно был затемнен. Один штурмовик в форме и с обвитым партийным знаменем вышел на сцену и в пленительных, потрясающих стихах дал за нас всех торжественное обещание, что мы будем неутомимы в борьбе и будем решительно продолжать ее новыми средствами и новыми методами до победы.
«Нам, берлинцам, нужен кто-то, кто подгонял бы, знаете, таким с размахом и грацией, и мы тоже такая толковая братва, и те балбесы, кто не тут не в теме – это просто тупые понаехавшие, ведь мы знаем, что вы кое-что умеете, и если сюда приваливает типа кто-то из приятелей и начинает выделываться тут с этими дурными штуками и нагружать всякой хреновиной, так дайте ему, пусть так и делает, для этого же вы у нас и есть! Так что глубокоуважаемый доктор, дорогой соотечественник, мы вас поздравляем, как говорится, и желаем вам всего хорошего для борьбы, которая для нас все никак не станет достаточно бурной, особенно с вами, ведь вы же всегда тут при деле!»
Так было произнесено в ужасно смешном, остроумно заостренном поздравительном письме неизвестного штурмовика. В этом выражалась благодарность приверженцев за весь год работы, хлопот и борьбы. Мы преодолели много трудностей. Но, все же, теперь у нас могло быть чувство удовлетворения от того, что борьба и хлопоты были не зря.
«Разрешено полицейским управлением во вторник, 8 ноября 1927 года, в 8 часов вечера, в «Орфеуме», Нойкёлльн, Хазенхайде, 32-38, доктор Геббельс выступает на тему: «Пляска смерти немецкого народа». Приходите все!»
Этот плакат был на следующей неделе расклеен на всех афишных тумбах имперской столицы. Общественность с удивлением услышала, что подавляемое и связанное национал-социалистическое движение возродилось.
Живы вопреки запрету! Этот лозунг нашел великолепное подтверждение в тот решающий вечер вторника, когда уже около семи часов вечера перед «Орфеумом» на Хазенхайде, в пролетарском квартале, в тот же день, что и накануне биржевого бунта 1918 года, и в тот же самый день, в который в 1923 году Адольф Гитлер провозгласил в Мюнхене национальную революцию, столпились массы и вскоре после открытия касс большой зал «Орфеума» из-за переполненности был заблокирован полицией.
Туда пришли все, передовые бойцы национал-социалистического движения в Берлине, штурмовики и эсэсовцы, политические функционеры, приверженцы из близких и далеких мест. Старая партийная гвардия собралась, чтобы торжественно отметить воскресение национал-социалистического движения. Хотя запрет полицай-президиума еще не был снят; еще почти полгода мы должны были ждать того, чтобы на смену беззаконию снова пришло право. Но этот запрет уже стал недейственным. Придирки и принудительные меры оказались очевидно безуспешными. Движение с жестким постоянством разбило цепи, в которые его хотели заковать.
Придя от станков и машин, от конторских табуреток и фабричных столов, из светлых домов запада и темных дворов учреждений для безработных, они сидели теперь здесь, люди старой партийной гвардии. С пламенным сердцем они давали торжественное обещание продолжать служить делу, которому мы все служили бескорыстно и со всей силой, и что никакая власть мира не смогла бы заставить нас отказаться от нашей политической веры.
Над террором и преследованиями, притеснением и тюрьмой восторжествовали право и правда, и знамя нашей веры снова поднималось, ярко сверкая. Нас можно согнуть, но сломать – никогда. Нас можно заставить стать на колени, но мы никогда не капитулируем!
Мы, молодые национал-социалисты, знаем, в чем тут дело. Мы проникнуты убеждением, что если мы потеряем надежду, Германия утонет в хаосе. Поэтому мы стоим прямо и твердо, защищаем наше дело, даже если это кажется безнадежным, и удовлетворяем тем самым требованию, которое Рихард Вагнер присоединил однажды к понятию, что значит быть немцем: Это значит, делать дело ради него самого.
29 октября 1927 года даже самым упрямым пессимистам и скептикам стало ясно, что наступила новая фаза развития национал-социалистического движения в Берлине. Тот штурмовик, который с обвитым знаменем сильно и упрямо вышел перед взволнованным товариществом и в пленительных и потрясающих
