Госпожа Клио. Восход

представлял. …Если только попросить помощи у Амона?.. Нет, вряд ли он исполнит такую просьбу… Комната постепенно заполнилась дурманящим дымом. Захотелось открыть дверь, но Амону нравилась такая атмосфера и приходилось терпеть, хотя голова уже начинала изрядно кружиться.

Прошло не меньше часа, пока Витус наконец закончив „утренний туалет“ бога, щедро наполнил едой блюдо, вырезанное из красного камня, и выпрямился, оглядывая свою работу.

– Ты доволен? – спросил он, – я ведь я хорошо потрудился?

Но бог не ответил и, естественно, не притронулся к пище.

…Интересно, куда они девают ее потом? – подумал Витус, – лепешки зачерствеют, а остальное прокиснет в такой жаре. Может, жрецы втихаря съедают все сами?.. – ему захотелось взять кусок мяса, но, то ли боязнь быть застигнутым за богомерзким занятием, то ли запахи благовоний умерили аппетит, и мысли о еде постепенно потеряли прежнюю остроту, – что ж, оно и к лучшему, а то бутербродов я с собой не прихватил, – решил Витус с иронией. Ему начинало нравиться жить здесь, только б еще определиться с этим хеттом…

Осторожно приоткрыв дверь, он выглянул наружу. В зале горели те же факелы, но состав участников сменился. Вместо толпы неудачников помещение заполнили полуобнаженные девушки. В первый момент от обилия лиц с ярко подведенными глазами, грудей самых разных форм и размеров, пупков и животов, Витус растерялся, но тут же догадался, что это „хенерет“, которые должны своими песнями ублажать бога.

…Здесь есть, где разгуляться нормальному мужику, – веселое настроение уже не покидало Витуса, – интересно, у них существует храмовая проституция, как пишут в книжках, или они сродни нашим монашкам, служащим только Богу? В конце концов, хему нечер имеет право выяснить это на практике…

Но в данный момент Витус сделал шаг в сторону, и тоненький ручеек певиц потек мимо него к золотой фигуре Амона, без стеснения задевая вновь посвященного жреца обнаженными телами. Вдруг одна из девушек схватила Витуса за руку. От неожиданности он отшатнулся, но в следующий миг понял, что на него смотрит бледное испуганное лицо Кристы.

– Господин Витус… – прошептала она в ужасе, – это вы?..

– Ты как сюда попала?!

– Я не знаю, – на глазах Кристы появились слезы, – вы не позвонили, и я сама пошла в офис. Я ничего не трогала, клянусь! Я только успела войти, как какая-то рыжая женщина ткнула в меня пальцем… и вот я здесь. Спасите меня! Я не умею петь! Я хочу домой!..

Пока ручеек из женских тел плавно огибал их, никто не обращал внимания на несанкционированную беседу, но когда последняя хенерет исчезла за дверью, ситуация сделалась опасной. Амон не должен ждать, и мелкие людские страстишки не могут препятствовать восхвалению бога.

– Иди, – Витус, поспешно втолкнул бывшую секретаршу в святилище, – я попробую что-нибудь придумать.

…Господи, значит Алекса и ее сослала сюда!!.. – мысли свернулись в клубок, спутывая воедино прошлую и настоящую жизни. Из-за двери донеслось треньканье систр и заунывное пение, но Витус не успел разобрать ни слова, потому что рядом возник Эйе.

– Идем со мной, – властно приказал Верховный жрец, – теперь ты обращен во все таинства; Амон принял дары, и ты будешь служить ему, пока Осирис не призовет тебя отдохнуть в его лесах и садах. Пойдем, я покажу тебе твой дом. Раньше в нем жил Хаэмуаса. Там мы сможем спокойно поговорить.

Витус оглянулся на дверь, за которой осталась Криста, но чья-то заботливая рука уже закрыла ее, разделив их, как раньше разделяла дверь кабинета.

– Хенерет будут петь не меньше часа, – заметил Эйе, словно отвечая на жест Витуса, – потом другой хему нечер закроет святилище и опечатает его новой печатью. Здесь твоя миссия на сегодня закончена.

– А эти певицы… они откуда?

– Одни живут при храме, других привозим с того берега в дни торжеств, вроде сегодняшнего.

Витус с сожалением подумал, что если Криста относится к тем, кого привозят, они вряд ли увидятся снова, ведь до следующего торжества он должен справиться с заданием, иначе хетт станет царем, и тогда… Вот, что произойдет тогда и чем грозит дальнейшей истории развал египетского государства, Витус представить не мог, но, наверное, это ужасно, раз даже всемогущая Алекса оказалась так встревожена.

– Идем, – Эйе взял Витуса под руку, – они хорошо поют, но ты еще успеешь наслушаться этих гимнов. Только Великому Амону они не надоедают, а мы, люди, не можем внимать им длительное время. Через несколько лет хенерет сходят с ума, но Осирис возмещает им все сполна своими дарами.

…Бедная Криста, – подумал Витус, – но как я могу помочь ей, если не знаю, как помочь себе?.. – мысль оборвалась, не найдя продолжения.

Когда оба жреца вышли в „колонный“ зал, пение уже не слышалось вовсе. Вместе с этим как-то незаметно растаял образ Кристы, и сознание вернуло Витуса к стоявшей перед ним глобальной задаче. Он шел рядом с Эйе и искоса глядя на него, пытался понять, стоит ли ждать от него помощи или это „проходная фигура“.

…Нет, Атоном быть лучше, чем жрецом Амона на земле… Только как вернуть это состояние стороннего наблюдателя?..

Они уже вышли из храма и теперь обходили его справа. Только сейчас Витус увидел, что, оказывается, храм имеет пристройки, более низкие и уступающие ему в размерах.

– Здесь живу я, – Эйе указал на обрамленный колоннами вход одной из пристроек, – а вот здесь будешь жить ты. Хаэмуаса был богатым человеком и любил роскошь. Хвала Осирису, который в своей стране подарит ему такой же дом. Ты тоже станешь богатым человеком, если…

– Что, „если“?..

– Если правильно поймешь волю Амона, которую он произносит моими устами – устами своего Верховного жреца.

– И в чем она заключается?

– Пойдем в дом. „Люди моря“ привозят очень хорошее вино, которое попадает на стол только к нам и во дворец царя… которого пока нет.

– Но есть Анхесенамон, – проявил эрудицию Витус и зачем-то добавил, – я присутствовал на одном из ее пиров.

– Да? – Эйе остановился, – тебя приглашала Супруга Бога? По понятным причинам она не жалует слуг Амона. Лишь я, в силу своего положения, вхожу к ней, но не вижу радости на ее лице.

Витус подумал, что если сейчас скажет, что являлся для нее олицетворением опального Атона, то Эйе прикажет убить его на месте, поэтому ответил уклончиво:

– Я не признавался ей в том, кто я.

– Ты умен, – Эйе удовлетворенно кивнул, – значит, я не ошибся, выбрав тебя.

– Разве на то не была воля Амона?

– Воля Амона, есть воля того, по чьему приказу приоткрывают створку, через которую дунет ветерок, качающий пламя факелов, – Эйе усмехнулся, – по твоему цвету кожи и не выбритой голове я понял, что ты не совсем обычный человек, а мне такой и нужен. Идем, Витус. Вот, твой дом.

Главный вход, перед которым они остановились, был облицован белым камнем, а выступающий портик напоминал лист папируса. Сквозь открытые ворота виднелась терраса, со всех сторон заплетенная виноградными лозами, дававшими тень. Между ажурных колонн, поддерживавших легкую крышу, можно было пройти в сад, разделенный на квадраты ровными дорожками. Несколько квадратов занимал пруд, обложенный камнем в лучших традициях современной школы ландшафтного дизайна. В нем цвели кувшинки и плавали неизменные красные утки. К воде вела узкая лестница без перил. Вид сада мгновенно навевал мысли о покое и отбивал всякое желание делать что-либо, кроме философского созерцания, но Эйе не позволил долго любоваться идиллией. По высоким ступеням, которыми заканчивалась терраса, он направился в большой светлый зал.

– Почему здесь никого нет? – спросил Витус.