священник, из-за его спины с любопытством выглядывала белокурая девочка лет десяти.
— Нет, я могу и сам дойти, — бросил Гатс.
— Ладно, какой смысл стаптывать сапоги и мокнуть под дождем, если можно подъехать?
— Не думаю, что священник это хорошая компания для меня.
— Вот как? — возница рассмеялся. — Неужели предпочитаешь моему обществу эту промозглую погоду?
— Старик, это для твоей же собственной безопасности…
— Что ты сказал? — брови священника поползли на лоб.
— Меня преследуют демоны, старик… И они всегда знают, где меня искать.
Священник усмехнулся.
— Какая неприятность… Но тебе нет нужды волноваться. Моя повозка под защитой доброго духа… Да и, в конце концов, я ведь священник!
— Добрый дух?
Гатс бросил взгляд на священника, затем на девочку и почти не удивился, когда из-за ее головы высунулся Пак и показал ему язык.
— Ну, давай, парень, забирайся, — подбодрил Гатса священник.
Пожав плечами, Гатс одним прыжком забросил себя в фургон. Громыхнул
мечом, укладывая на пол, достал полотенце и вытер мокрые волосы.
Прямо напротив него, на большой бочке восседал Пак и, скрестив на груди руки, сердито сверкал глазами. Перехватив косой взгляд Гатса, Пак гневно выкрикнул:
— Между прочим, я сюда попал раньше тебя, так что если тебе что-то не нравится, можешь убираться на все четыре стороны!
Ни слова не говоря, Гатс швырнул в него полотенце и Пак отчаянно запищал, пытаясь из-под него выбраться.
— Простите.
К Гатсу подошла девочка и протянула баклажку.
— Вы, наверное, хотите пить? Возьмите, это домашнее вино, оно поможет вам согреться.
Не успел Гатс сделать и пары глотков, как на бочке запрыгал и замахал руками Пак.
— И мне! И мне тоже! Я тоже хочу вина!
Гатс бросил ему баклажку и эльф, придавленный ее тяжестью, заверещал благим матом.
— Вы ранены! — взгляд девочки упал на руку Гатса, на которой багровел рубец. — Где вы получили эту рану?
Гатс усмехнулся.
— Меня пытались сожрать злобные духи.
— Злобные духи? — ужаснулась девочка.
— Эй, парень, не нужно пугать мою дочку… — сердито отозвался священник.
— Лучше скажи, что это за железная штука, неужели это меч?
— Можешь называть и так, — согласился Гатс.
— Уверен, такой штукой можно с легкостью разрезать лошадь пополам,
— заметил священник.
Оторвавшись от баклажки, Пак покачнулся и заплетающимся языком пробурчал:
— Не сомье… Не сомневайся! Он уже проделывал это раньше… И не один раз!
— Ты ведь наемник? — спросил священник.
— Можно сказать и так, — кивнул Гатс.
— Откровенно говоря, у меня нет причин уважать вашего брата, — сказал священник. — Убивать других людей ради того, чтобы заработать на жизнь…
— Вот почему священник не годится ко мне в компанию, — ворчливо заметил Гатс.
— Нет-нет, я не о том, — священник улыбнулся. — У меня был племянник, который ушел из дома и подался в наемники… Он погиб рядовым солдатом в какой-то глупой битве. Если бы он был жив, возможно, у него была бы семья и, возможно, он смог бы получить хоть какое-нибудь удовольствие от жизни…
— Он сделал хороший выбор, — тихо сказал Гатс. — Он умер на пути, который выбрал сам, и у него была жизнь, которую он тоже выбрал. Уверен, он умер счастливым!
Пак слушал его, вытаращив глаза от удивления.
— Мы все умрем, — продолжил Гатс. — Но лучше всего это сделать на поле боя, в зените славы…
Ему никто не ответил. Гатс устроился поудобнее и закрыл глаза.
— Надо бы немного поспать, — пробормотал он.
Что-то мягкое прикоснулось к нему и Гатс мгновенно встрепенулся. Мягкое оказалось одеялом, рядом застыла испуганная девочка.
— Ты можешь замерзнуть, — сказала она, слегка покраснев.
Гатс хмыкнул и снова смежил веки. Он заснул практически сразу. Поблизости веселился сам и веселил девочку захмелевший Пак, но Гатс уже не слышал ничего.
Справа и слева от него вздымались в темноту каменные стены, под ногами хлюпала вода. Гатс бежал по бесконечному проходу, вздымая тучи брызг. На нем не было ни оружия, ни доспехов, ни одежды. Он бежал до тех пор, пока клеймо не пронзила резкая боль.
— Тебе не спастись… — прошелестело в воздухе.
Гатс встревожено оглянулся и тотчас взвыл от боли. Из воды торчали наконечники копий, на один из которых он и налетел. Из насквозь пробитой стопы хлестала кровь. Гатс заскрежетал зубами, пытаясь вырваться и вдруг с ужасом обнаружил на месте левой руки обрубок — протез бесследно исчез.
— Тебе не спастись…
Гатс оглянулся и обомлел. Над ним навис все тот же уродец, что навещал его в тюрьме. Только на этот раз существо было гигантских размеров.
Гатс закричал и… проснулся.
Вцепившись щупальцами в шею, Гатса душила небольшая тварь, похожая на осьминога. Выхватив нож, Гатс вспорол ее склизкую тушку и отшвырнул прочь. Тварь рухнула на бочку, и отдыхавшего там Пака едва не хватил удар. С дикими воплями он принялся носиться по всей повозке, пока не налетел на доску и не рухнул без чувств.
— Что это?
Проснувшаяся девочка в страхе попятилась. Священник успокаивающе погладил ее по голове.
— Что это за дьявольское отродье? — прошептал он.
— Инкубус, — выдохнул Гатс, оттирая со лба пот. — Этот демон приходит когда мы спим и питается нашим страхом…
— Ты говорил о нем, когда мы встретились? — спросил священник.
— Этой твари без разницы, веришь ли ты в бога или нет, — усмехнулся Гатс.
Очнувшийся Пак взвился в воздух и ткнул пальцем в сторону растекающегося слизью инкубуса.
— Это еще что? — сердито спросил он. — И откуда он здесь взялся?
Гатс легонько хлопнул себя по шее.
— Из-за этого, — сказал он. — Это отметина позволяет им всегда находить меня.
— Из-за клейма? — округлил глаза Пак.
Гатс вдруг стиснул зубы и покачнулся. Провел рукой по шее и нахмурился, глядя на стекающую с ладони кровь. Подхватив меч, Гатс выскочил из повозки.
— Что ты делаешь? Немедленно вернись! — закричал священник.
— Инкубусы рождаются из людей, умиравших в злобе или сожалении. Похоже, где-то здесь хоронили казненных преступников. Вот откуда он пришел…
Гатс вгляделся в глубину леса. Кроны деревьев здесь переплетались настолько тесно, что было темно почти как ночью.
— Скоро придут и другие, — мрачно сказал Гатс, придерживая рукоять меча.
Испуганно заржали и забились лошади. Из повозки выскочила девочка и, ухватив уздечки, попыталась успокоить животных.
