— Что ты делаешь? — заорал Гатс. — Тупая девчонка, вернись в повозку!
Девочка обернулась, ее глаза наполнились недоумением. В тот же миг из
земли ударило копье и пробило ее грудь насквозь. Отчаянно закричал священник.
Вслед за копьем из земли медленно вылез оживший скелет. По лесу зашуршали разбрасываемые листья, захрустели ветки. Десятки скелетов выползали из своих могил, лязгая заржавевшим оружием. Вокруг заскрипело, защелкало, затрещало. Скелеты медленно окружали повозку.
— Это станет вашей последней битвой! — Гатс недобро оскалился.
Он взмахнул рукой, и черепа ближайших скелетов затрещали под лезвиями метательных ножей. Скелеты покачнулись, но даже с полуснесенными головами продолжали наступать.
— Это бесполезно! — запищал Пак. — Это их не остановит! Надо убираться отсюда!
— Это еще почему? — насмешливо спросил Гатс.
— Потому что! — взвизгнул эльф. — Их слишком много — вот почему! Они убьют тебя!
Гатс с улыбкой потянул из-за спины меч. Воздух загудел, разрезаемый гигантским лезвием, послышался сухой треск, во все стороны полетели кости. Каждый взмах меча разносил вдребезги по два-три противника.
Но, несмотря на то, что Гатс выкашивал скелеты целыми рядами, количество их не уменьшалось. Из глубины леса постепенно подтягивались все новые и новые мертвяки.
Услышав за собой сдавленный крик, Пак обернулся, по его лицу скатились крупные капли пота.
— Священник… — прошептал Пак, а затем сорвался на крик. — Гатс! Гатс!!!
— Что еще тебе? Не видишь, что я занят?!
Гатс на мгновение обернулся и остолбенел. Из повозки спрыгнула девочка. На ее груди расплывалось кровавое пятно, но она двигалась. В одной руке девочки покачивался короткий ржавый меч, а в другой… В другой она держала отрубленную голову отца.
Она приблизилась и Гатс разглядел на ее лице усмешку. Она сделала еще шаг и Гатс увидел ее прежнюю. В чистом белом платьице, она подходила к нему, сжимая в руках баклажку с вином.
— Гатс! — встревожено вскрикнул Пак, глядя на окаменевшего воина. — Гатс, очнись!!
Девочка шагнула ближе и неумело ткнула мечом. Пробив толстый и широкий пояс, кончик лезвия вонзился Гатсу в живот и он вскрикнул от боли. Наваждение исчезло, и он взмахнул мечом.
Брызнула кровь, Гатс отдернулся, но несколько капель все-таки коснулись его лица. Вытеревшись, Темный Мечник расширенными глазами уставился на свои окровавленные пальцы. Желудок взбунтовался, но тут сзади скрипнули кости и Гатс был вынужден смести очередного скелета. Но потом его буквально скрутил приступ тошноты, да так, что он был вынужден припасть на колено.
— Гатс! Сзади! — заорал Пак.
Гатс с трудом увернулся от удара копья, но его снова стошнило. Почуявшие слабину скелеты остервенело набросились на него и Гатс покатился по земле, уворачиваясь от ударов.
Когда же тошнота отпустила, он с диким воплем вскочил на ноги и воздух вновь наполнился разлетающимися костями…
Когда из-за туч выглянуло солнце и с трудом пробилось сквозь переплетение ветвей, все было уже кончено. Пак сидел высоко на дереве и плакал, глядя на Темного Мечника.
А Гатс… Навалившись на меч, он стоял внизу, тяжело дыша. Стоял живой и невредимый посреди усеянного разбитыми костями леса. Стоял, краем глаза наблюдая как из истерзанных останков выходят и растворяются под лучами солнца неприкаянные души.
Вытерев слезы, Пак слетел к человеку.
— Все кончено, Гатс, — сказал он.
Перехватив взгляд, который Гатс бросил на мертвую девочку, Пак подлетел к нему ближе.
— Они погибли не по твоей вине, — тихонько сказал он.
Гатс вдруг разразился диким хохотом, и Пак испуганно отшатнулся.
— Неужели? — сквозь смех спросил Гатс. — По-моему я уже говорил тебе, что во время войны и сражений всегда гибнет много невинных. Это неизбежно.
Но ты не можешь идти дальше, если будешь беспокоиться о каждом насекомом, раздавленным во время прогулки!.. Я предупредил их, и они приняли это. Они сами выбрали свою судьбу…
Он замолчал, хмуро оглядываясь, и Пак вдруг услышал кое-что.
— Тебе не спастись… — шелестели листья в лесу. — Тебе не уйти от нас… Ты наш…
Пак затрепыхался, стал лихорадочно озираться, но жуткие слова исходили, казалось, отовсюду.
— Ты наш… Тебе не спастись… Куда бы ты ни пошел… Мы всегда будем рядом… Клеймо… Клеймо…
Гатс торопливо зарядил пушку в железной руке.
— Заткнитесь! — зарычал он.
— Твоя боль, твое горе, твоя ярость, все это наше! — шептал лес.
— Убирайтесь к дьяволу!
Громыхнула пушка, и эхо выстрела прокатилось по всему лесу. А когда затихло, исчез и шепот. Темный Мечник быстро собрался и выбрался на дорогу. А Пак еще какое-то время озирался, оглядывая поле боя.
— Это он и есть? — прошептал эльф. — Это и есть мир Гатса?
Глава третья
— … Вина обвиняемой полностью доказана, она признана виновной в ереси и заключении сделки с Дьяволом. Суд Инквизиции приговаривает ее к смерти через отсечение головы, — зачитав приговор, священник свернул и аккуратно перевязал свиток.
— Это ложь! — забилась в руках палачей молодая девушка. — Это ложь…
Пришедшая поглазеть на казнь толпа загалдела на разные голоса. Глаза
людей заполнял страх. Страх перед инквизицией, страх перед богом и страх перед дьяволом. Но где-то в глубине взглядов скрывалось кое-что еще. Там пряталась радость. Маленькая подленькая радость оттого, что сегодня казнили вовсе не его, оттого, что он еще поживет какое-то время. И потому люди избегали смотреть друг другу в глаза. Они смотрели на эшафот.
— Я не еретик! Пожалуйста, поверьте мне! — по лицу осужденной катились слезы. — Клянусь!..
Палач взмахнул топором, и голова девушки закувыркалась по дощатому помосту. Священник тем временем торопливо поднимался по лестнице, уходившей к небольшой пристройке, где расположился граф, огромный и тучный человек с мясистым лицом.
— Мой лорд! Считаю своим долгом сказать, что наши приговоры не всегда безукоризненны, однако за последний месяц мы казнили уже пятерых. Если мы и дальше будем продолжать в том же духе, боюсь, что мы привлечем пристальное внимание Папы…
— Меня это не волнует. Арестовывайте бродяг, арестовывайте всех, кто похож на шпионов… И не забывайте, мы делаем это во благо королевства. Это наш священный долг — защищать наших людей от мерзких еретиков и ведьм! Никто не будет здесь поклоняться Сатане!
— Да, мой лорд…
Упав с эшафота, голова казненной покатилась по мостовой, пока не остановилась рядом с Гатсом. Он подхватил голову и заглянул в ее расширенные от ужаса глаза.
— Сестра! — донесся плачущий детский крик и из толпы вырвался мальчик лет семи-восьми.
— Куда?! — взревел один из стражников и ударом копья отшвырнул мальчишку. — В подземелье захотел?! Все, кто симпатизирует еретикам должны быть наказаны, даже если это только дети!
Мальчишку поспешно утащила в толпу какая-то сердобольная женщина, а стражник шагнул к Гатсу.
— Эй, ты! Тебе лучше бы это отдать! — стражник кивнул на голову.
— Как скажешь!
Ухмыльнувшись, Гатс размахнулся и зашвырнул голову точно под графский шатер. Толпа ахнула,
