Давид Сасунский

Все — врата на замок, из домов нейдут.
Давид на-земь лег, до утра проспал.
а заре сошлись горожане все,
Говорят: — Слушай нас, Дзенов-Ован!
Этот мальчик твой весь наш град разбил,
Боимся мы его волков,
И зайцев тех, и медведей. —
Ован говорит: «Коль боитесь вы,
Пойду, приведу Давида домой».
Пошел, привел Давида домой,
От хлеба ключи, от еды ключи
Давиду отдал и ему сказал:
— Коль гости придут, ты хлеба им дашь,
А хлеб как съедят, до ворот проведешь.

5

Так месяц прошел, и другой прошел…
Ована тогда жена, Сариэ,
Ибо мальчик Давид красивым был,
Заглядясь на него, ему говорит:
— Ты должен ко мне в опочивальню прийти. —
Но ей в ответ Давид говорит:
«Ведь ты — моя мать, а я тебе — сын».
Сариэ говорит: — Пойду голову мыть,
А Давид пускай на меня воду льет,
Как тело мое увидит Давид,
Так в сердце его и грех войдет. —
И Давида зовет, пусть он воду льет.
Но глаза свои Давид прикрыл,
Чтобы наготы не видать, греха не принять,
Так, глаза закрыв, он и воду лил.
Как помылась тогда Ована жена,
Повернулась она, увидала она,
Что плотно закрыл Давид глаза;
Зарыдала она, стала волосы рвать,
Все лицо свое разбила в кровь,
Домой пошла и села там,
Пока ее муж не пришел домой.
Ован говорит: — Что с тобой, жена? —
Та ему в ответ: «Как иначе быть?
То-то верила я, ты сына дал,
И не знала я, ты мне мужа дал».
Ован говорит: — Эй, смотри, жена!
Быть не может так, говоришь ты ложь. —
Жена в ответ: «Говорю я не ложь.
Давид на меня сам руку занес,
Но я тогда ему не далась».
— Коль так, к вечеру я прилажу дверь. —
Ован к вечеру приладил дверь,
Пришел Давид, увидал, говорит:
«Мог бы, дядя, я ударить ногой,
И дверь и ты сам провалились бы вдруг,
Но как же мне быть, не ты виноват,
Но злая жена обманула тебя».

6

Сделал Давид себе стрелы и лук,
На охоту пошел за город в поля,
То ли каждый день охотится он,
Убивает он перепелов, воробьев,
К старухе одной под вечер идет,
Той, что милой была его отца.
Старуха та ему говорит:
— А зачем ты, Давид, по моей грече ходил!
По грече ходил, мою гречу помял. —
Давид говорит: «А как же мне быть?»
Старуха тогда Давиду в ответ:
— Ведь был твой отец могучим царем,
И много имел скота и добра.
А как помер отец, и по сей самый год
Мысрамэлику Ован податей не платил.
Мысрамелик теперь за ними пошлет,
И заплатит Ован подать за семь лет.
Уснул Давид и спал до зари:
На рассвете встал, лук и стрелы взял,
На гречу пошел, перепелку убил.
Мысрамэлика ж посол, именем Козбадин,
Пришел, отворил ворота казны,
И казну считал, унести хотел.
Старуха пошла, увидала посла
И что в грече Давид перепелку убил,
Говорит: — Давид, чтоб тебе да пропасть!
Только есть у меня, что греча моя,
Хлеба куска ты лишаешь меня.
Если ты удалец, так поди, посмотри,
Мысрамэлика посол, именем Козбадин,
Там отца твоего уносит казну. —
Давид ей в ответ: «А где он? Покажи».
Старуха тогда Давида повела,
Вернулась сама, а Давид увидал,
Что посол Козбадин считает казну.
Как завидел Давид,
Кровью взор налился,