удобства, которыми она с детьми теперь пользуется, и наконец предложила матери переехать к ней навсегда. Комната будет у нее на первом этаже, и она сможет в любое время выйти в сад; в доме есть и ванная комната. 'У меня есть кухарка, прислуга, няня, работники. У тебя будет все, что пожелаешь, - писала она. - Дорогая мама, довольно ты на нас работала! Меня всегда мучило, что пришлось оставить тебя с Августом. А у него, как ты пишешь, только деревенская хижина. В Будапешт я не могла тебя взять, так как наша квартира была слишком мала; а сегодня все иначе. У Августа теперь есть приход, и он там может жениться, а ты, родная моя, переезжай к нам! Оставь ему все, что у тебя есть, - зачем перевозить старый хлам? В доме все удобно устроено. Мы свою мебель тоже продали и на вырученные деньги переехали сюда. Приезжай скорее! Игорь разделяет мое желание, он тебя любит, ты знаешь. Дети радуются, весь день говорят о тебе. Передай привет Августу. Надеюсь, он понимает, что тебе здесь будет лучше. На ком бы он ни женился, его жена для тебя - чужой человек, а я твоя дочь. Тебе в старости нужны удобства, покой и уход, а этого он тебе дать не сможет. Я хорошо помню, как было в нашем доме. Последний чиновник жил лучше, чем мы. Все среди этих мужиков и баб! Как я рада, что не вышла за пастора Л., когда он меня сватал! Нам с Игорем тоже было нелегко, но это прошло, теперь я, как помещица, могу взять тебя к себе. Что с того, что мы в Венгрии? Ведь мы словаками никогда и не были, и папа тоже. Нам пришлось учиться в мадьярских школах, и мы стали такими, какими нас воспитали. Тебе тоже всегда было безразлично, как говорить: по-мадьярски или по-словацки. Примечание: В VIII -IX вв. Словакия входила в империю Габсбургов как порабощенная часть Венгрии, поэтому словацкий язык был вне закона, а обучение в школах велось на немецком, чешском и мадьярском языках.
Главное, чтобы человеку на земле хорошо жилось, чтобы он честно добывал свой хлеб и родителям воздавал за их любовь.
Привет Августу, пусть он поскорее привезет тебя к нам!' Так закончилось это письмо. Читая его, пастор закрывал им свое лицо, чтобы мать не видела его выражения. Он вложил письмо обратно в конверт и с болью посмотрел на мать тревожным и растерянным взглядом.
- Мама, дорогая, ты хочешь уехать к Аран-ке?
- Хотела бы, да как я могу оставить тебя прежде, чем, как пишет Аранка, ты не приведешь кого- нибудь, кто о тебе позаботится?
- Ты имеешь в виду, чтобы я женился?
- Разумеется. Прислуга твоя - молодая и неопытная девушка, ты тоже молод, а мир зол. Даже если тебе будут служить твои духовные сестры, ты все равно скоро заметишь, как к худшему изменится твое хозяйство, когда меня не будет. Я, конечно, не отказалась бы от удобств и покоя, главное - от ванны, которой в любое время можно пользоваться! Я всю жизнь много работала, и со всякими людьми приходилось портить нервы. Когда мы сюда переезжали, ты обещал, что я теперь отдохну. От тяжелого труда ты меня уберегал, это правда; но эта твоя постоянная спешка, с тех пор как ты так изменился, - она изматывает мои силы. Скажу правду: мне, старой женщине, тяжело на склоне лет каждое воскресенье есть вместе с простыми крестьянами и видеть, что сын мой не пользуется никаким авторитетом. Еще немного, и к тебе будут обращаться на 'ты' и называть просто по имени! Но что об этом говорить. Мне придется терпеть, пока ты не женишься.
- Это не скоро еще, мама, - возразил сын серьезно. - О женитьбе я еще не думал. Но я раздумывал, куда бы тебя отправить на отдых. Поэтому я приглашение Аранки принимаю, как из руки Божьей. Завтра же поеду в П. или попрошу Степана Ужерова сделать все необходимое, чтобы получить паспорт для тебя. Напиши, пожалуйста, Аранке, что недели через две-три она может тебя встречать. Хорошо бы ей или Игорю встретить тебя у границы, чтобы мне самому не понадобился заграничный паспорт. Хорошо также, что Аранке ничего не нужно из твоих вещей, и не потому, что без них мой дом окажется почти пустым, а потому, что я надеюсь, что моя мама ко мне вернется и будет жить в своем старом доме. Да и тебе легче будет собираться в путь, если решишь поехать налегке!
- Ты, Август, в самом деле думаешь, что мне следует поехать?
- спросила она немного погодя. - Похоже, ты нисколько меня не ценишь... Ты думаешь, что и без меня здесь все будет, как прежде?
- Прошу тебя, мама, не говори то, чему сама не веришь! Я знаю, что тебя мне никто не заменит, даже если бы ты весь день лежала в постели и оттуда всем руководила; тем более что весь дом был на тебе и ты заботилась обо всем. Сейчас я не знаю, как все сложится, но впереди еще 14 дней, и до того времени Господь даст нам добрый совет и верные мысли. Если Он позаботился о таком славном местечке для тебя, то и меня не оставит. Но, чтобы ты успокоилась, помолимся теперь. Предадим все в руки Отца Небесного и ляжем спать.
Через полчаса все огни в доме пастора Мор-гача погасли. Но уснули ли его хозяева? Август спал; он пришел домой усталым, а природа требовала свое. Конечно, у него для забот было много причин, и одна из них - состояние души его матери. Однако он чувствовал, что сам бессилен решить эти задачи, поэтому, как слабое дитя, отдал все в руки Своего Отца. 'Позаботься Ты о нас, Отче!' - вздохнул он засыпая, и глубокий мир вселился в печальное сердце сына, который знал, что мать, любившая его с детства больше всех других своих детей, теперь бежала от него из-за Христа, что он лишился ее любви из-за Него. Он знал, что там, у Аранки, ее земная жизнь будет устроена лучше, чем здесь, у него. Его зять был благородным человеком, Аранка - доброй дочерью, и, безусловно, они по-настоящему позаботятся о матери. Но ему было больно от того, что она бежала от воздействия Духа Божьего! Он боялся, что она полностью погрузится в мирскую жизнь.
В Зоровце люди услышали о том, что мать пастора, которая в последнее время немного сторонилась членов церкви, переезжает к своей дочери, чтобы там подлечиться. Жена церковного сторожа узнала от нее и рассказывала другим, какое счастье привалило ее замужней дочери Аранке: муж ее получил такое большое наследство, а мать пастора теперь будет жить у дочери, как важная дама. До отъезда мать навела в доме полный порядок. Тетушка Сенина, бывшая в молодости прислугой у господ, долж-на была стать в доме пастора хозяйкой, а толковый работник Иосиф - ее помощником. В доме и в саду работы для обоих было предостаточно. Раньше здесь часто нанимали еще и поденщиков. Циля без матери легко обойдется, а старушке в доме пастора Моргача будет хорошо; и сам молодой хозяин дома будет обихожен и согрет заботой, так как Сенина была порядочной и заботливой женщиной. Мельничиха Ключ высказала предположение, что матери пастора до своего отъезда надо было бы женить сына, так как она уже далеко не молода и неизвестно, вернется ли еще когда-нибудь сюда. Лесничиха, смеясь, сказала, что ей там при нынешнем богатстве может так понравиться, что она и не захочет вернуться сюда, в этот маленький дом.
- Оставь это, - прервал ее Ключ, - если наш пастор задумает жениться, он этот вопрос сам решит и найдет хорошую жену, потому что хорошая жена - дар Господа!
- Ты прав, сын мой, - поддержала его больная мать, - Господь один может дать ему достойную жену.
Однако еще до того, как мать пастора оставила Зоровце и сын проводил ее до границы, произошли события, которые заинтересовали жителей деревни еще больше.
Во-первых, господин Уличный, как его все называли, поселился в Зоровце. Сосед Сенина, Дунайчик, продал ему свой большой старый дом вместе с полями и лесным участком. Дунайчик плохо обрабатывал свои поля (а земли было много) и немало задолжал кредиторам. Ему очень повезло, что нашелся такой покупатель, который все оплатил. Уличный нанял каменщиков, а все братство помогало ему строить новый дом из крепкого материала. Такого в этой деревне еще не бывало. Иштван многому научился в Америке, а Янковский вспомнил то новое и полезное, о чем узнал, находясь в плену в России. Степан Ужеров посоветовал провести водопровод - от тех водоносных скал, из которых в саду Янковского текла вода, - до самого участка Уличного. Новый хозяин имения пригласил специалиста, чтобы определить мощность водных ресурсов. Было установлено, что их хватит на всю деревню, и у Янковских, если от их дома проложить трубы до дома Уличного, воды не убудет. Друг Степана Эдуард Соланский, только что купивший грузовик, охотно с огласился перевезти от железной дороги необходимый стройматериал, а крестьяне привезли бревна с лесоповала. Так дело пошло быстрее. В старом доме было четыре окна и большой подъезд со стороны улицы; во дворе находились разные постройки, так как поместье принадлежало прежде двум братьям с большой семьей. Уличный все снес. Использовались только камни из грунта. Остальной материал, в основном глина, был сложен на строительной площадке.
